Зрительская память умеет хранить актерские образы, в основном отдельные, наиболее яркие моменты. И так, на протяжении многих лет, порой десятилетий, зрительская память соединяет образы в единое целое , называемое творчеством актера, своеобразным собранием его сочинений.

ВТОРОГО МАЯ ЭТОГО ГОДА одной из самых ярких актрис Русского драматического театра им. К .С. Станиславского Лейли Хачатрян исполнилось бы 90 лет, и уже прошло пять лет, как её не стало . На этой сцене актриса создала блистательную галерею образов, во многом обеспечившим родным для нее подмосткам их неповторимый шарм. Одна из самых запоминающихся ролей Лейли Хачатрян – Голда в спектакле "Поминальная молитва" Г. Горина.

С тех пор как в 90-х годах прошлого столетия главный режиссер театра Александр Григорян осуществил эту постановку, она шла при постоянном аншлаге. Великолепная режиссерская работа, прекрасный актерский ансамбль, открытие новых имен, оригинальная работа художника – этого ли не достаточно, чтобы постановка стала хитом не одного сезона.

Так получилось, что, несмотря на интересную работу других актеров, занятых в спектакле, именно роль Голды – жены Тевье Молочника, оказалась самой яркой. Это не просто демонстрация актерской техники в соединении с нравственной позицией художника-гражданина. Эта роль стала знаковой, равно как и лучшие из десятков сценических образов, созданных ею на сцене этого театра. В роли Голды актриса удостоилась самых высоких отзывов критики, в том числе российской. Иначе не могло быть: ее Голда – это обобщенный образ Матери, доведенный до символа. С огромным внутренним подъемом актриса играла сцену, в которой Голда помогает дочери родить. Это один из самых запоминающихся эпизодов спектакля, выстроенных как ритуал, наполненный высоким смыслом: она встает с постели, выходит на авансцену и обращается в зал, словно читая молитву. Входит Тевье с ребенком на руках, и Голда умирает – она выполнила свой долг. Зал замирает, готовый сколь угодно долго "слушать" паузу, которую держит актриса. И потом на каждом представлении публика взрывается овацией – такую вдохновенную искренность Хачатрян вкладывала в свое исполнение. Едва ли кто-то другой мог сделать это с таким жаром души, с таким внутренним убеждением, как Лейли Вагинаковна: эта искренность – знак всей ее творческой жизни… 

ДОМ, ГДЕ РОДИЛАСЬ Л. ХАЧАТРЯН, в начале проспекта Баграмяна знает ныне каждый ереванец. Он стал Домом-музеем Арама Хачатуряна и играет огромную роль в духовной жизни города. От этого дома, наполненного музыкой, памятью, традициями, она получила в наследство особое чувство ритма, музыкальное чутье. Быть племянницей великого композитора, узнавать мир под музыку Хачатуряна, Спендиарова, Бетховена, Рахманинова, общаться с раннего детства с такими корифеями культуры, как Исаакян, Сарьян, Ойстрах, Коган, Флиер, Оборин, Шостакович, Таривердиев, – согласитесь, уже счастье. Не случайно ее первой страстью стала музыка, и она едет в Москву, чтобы посвятить себя вокальному искусству. Но, получив солидное музыкальное образование, будущая актриса поступает в Щукинское училище при Вахтанговском театре. Вернувшись по семейным обстоятельствам в Ереван, она заканчивает Театральный институт в классе выдающегося мастера сцены Вагарша Вагаршяна, и вся ее дальнейшая творческая жизнь связывается с Русским драматическим театром имени Станиславского. Во всем этом нет ничего случайного: это не стечение обстоятельств, а предугаданная свыше линия судьбы.

В те годы, когда Л.Хачатрян пришла в театр, в нем работала замечательная плеяда актеров: Ген, Сумароков, Вановский, Васильева, Егорова и другие. С приходом в театр Александра Григоряна репертуар заметно изменился, более свободным стало существование актера на сцене. Его щедрый талант с равной свободой проявлял себя в постановках и озорного водевиля, и психологической драмы, и откровенной публицистики. "Три смерти Альфреда Герцога", "Клоп", "Женский монастырь" – спектакли, где Хачатрян исполняла в основном гротесковые роли, неизменно захватывая полнотой сценического существования и предельной самоотдачей. Особенно был любим ею и зрителем спектакль "Ханума", в котором она играла 25 лет сначала роль Кабато, а затем Ханумы. На гастролях в России успех спектакля был ошеломляющим. И когда кто-то из журналистов спросил актрису, что главное в ее роли, она, не раздумывая, ответила: доброта. Потому что, несмотря на хитрость и бесконечные увертки, ее задорная сваха – добрая женщина, которая идет на все, чтобы не допустить неравного брака молодой девушки со старым князем. И вообще во всех своих ролях она старалась докопаться до этого чувства, справедливо считая, что именно доброта спасет мир.

В репертуаре Лейли Хачатрян были роли, которые не соответствовали ее реальному творческому потенциалу, но она способна была придать и эскизу характер живописного портрета, дополнив его собственной значимостью. И уж если выпала фарсовая роль, то актриса с блеском, затейливостью и гротесковой обобщенностью лепила образ, доказывая многообразие и гибкость артистических возможностей. Однако в глубине души она всегда мечтала о пьесах, где комедия сочетается с драмой. Так в ее репертуаре появляются трагикомедия "При чужих свечах", где она играла трагедию одинокой озлобленной женщины, Голда в "Поминальной молитве", Турусина в "Мудреце", Лидия Васильевна в "Старомодной комедии".

В героине "Старомодной комедии" Л.Хачатрян соединяла , казалось бы, несоединимое – необыкновенную искренность, наивность, лукавство и простоту с виртуозной эксцентрикой и подлинным гротеском. Актриса не только точно поняла замысел автора и режиссера, но и сумела на сцене выразить сверхзадачу образа, наполнить роль глубоким человеческим содержанием, убедить зрителя в подлинности чувств своей героини.

Умный юмор, органическая жизнерадостность творчества Л.Хачатрян исключали из ее актерской палитры фальшивые тона. Вот почему в ее трогательных образах не было сентиментальности, в драматичных – ложного пафоса, в отрицательных – прямолинейности. Однако вдохновение, знание, опыт – еще не все. Главное – личность и судьба художника, напряженная внутренняя жизнь, неподдельные радость и боль. А у актрисы всего этого было в достатке…

Как-то вместе с труппой Русского театра я поехала в Чамбарак, где на маленькой обшарпанной сцене клуба артисты сыграли "Ах, эти французские штучки". После спектакля, едва сняв костюм и грим, Лейла Вагинаковна превратилась в уставшую женщину, которая не в силах выговорить ни единого слова. Это состояние той нервной статики, которая есть проявление высшей формы динамики, это высокая плата за право называться артистом!