ПРИТЕСНЕНИЯ РУССКИХ КАВКАЗСКИМИ ТАТАРАМИ В БАКУ

14 июня, 2020 - 11:19

Из воспоминаний Бориса Байкова, деятеля русского Национального Совета Баку в 1918-19 гг.

…При этомъ татары говорили намъ, русскимъ, что они очень насъ любятъ и не только не дѣлаютъ никакой разницы между своими и русскими, но даже предпочитаютъ русскихъ своимъ, а потому-де намъ, русскимъ, нечего тревожиться за свою судьбу.

Но, такъ ли это было на самомъ дѣлѣ?

На самомъ дѣлѣ, заигрыванія съ русскими людьми имѣли мѣсто только тогда, когда безъ насъ, русскихъ, обойтись не было никакой возможности, и это съ каждымъ днемъ становилось яснѣе.

Въ средѣ татаръ, оппозиціонно настроенныхъ къ правительству Азербайджана, даже и не скрывали своего отрицательнаго отношенія къ самой идеѣ отдѣленія Азербайджана отъ Россіи, а нѣкоторые имѣли мужество заявлять, что предпочитаютъ приходъ, какъ они говорили, Деникина.

Опредѣленно усиливалась среди татарскихъ низовъ и пропаганда идей большевизма, успѣхъ которой строился на недочетахъ управленія и на выпадахъ противъ націоналистической политики правительства Азербайджана. Русскій Національный Совѣтъ въ Баку не могъ пройти мимо вопроса объ отношеніи русскихъ чиновниковъ и служащихъ къ службѣ у Азербайджанскаго правительства.

Въ принципѣ Совѣтомъ вопросъ этотъ былъ разрѣшенъ такъ: служба на тѣхъ ступеняхъ служебной іерархіи, гдѣ служащій не осуществлялъ какихъ либо самостоятельныхъ правительственныхъ функцій, допускалась, однако, при условіи, чтобы отправляемыя обязанности не заключали въ себѣ чего либо приносящаго опредѣленный вредъ или ущербъ русской идеѣ или русскому дѣлу. Занятіе же такихъ отвѣтственныхъ должностей, гдѣ могла быть проводима опредѣленная азербайджанская націоналистическая программа, признавалось Совѣтомъ совершенно нежелательнымъ. Поощрялось безусловно занятіе всѣхъ должностей въ бывшихъ русскихъ учрежденіяхъ въ цѣляхъ сохраненія ихъ для будущей Россіи, а также въ учрежденіяхъ общеполезныхъ или необходимыхъ всему населенію (водопроводъ, желѣзныя дороги и т. п.). Постановленія Совѣта, широко распространяемыя среди русскаго населенія, имѣли лишь моральную силу. И могу засвидѣтельствовать, что не разъ къ намъ въ президіумъ или къ дежурнымъ членамъ Совѣта приходили русскіе люди посовѣтоваться — принять ли ту или другую предлагаемую должность, или ту или другую работу.

Помнится, какъ то разъ обратились къ намъ два спеціалиста-инженера за разрѣшеніемъ ихъ сомнѣнія: эти инженеры были единственными въ Баку спеціалистами по сборкѣ и провѣркѣ артиллерійскихъ орудій, и ими было получено предложеніе Азербайджанцевъ собрать и исправить доставшіяся имъ артиллерійскія орудія, за что этимъ инженерамъ было предложено огромное вознагражденіе; предложеніе это послѣ бесѣды съ членами Совѣта было инженерами отклонено и орудія остались не исправленными. Не помню случая, когда бы мнѣніе, высказанное Совѣтомъ, осталось бы не выполненнымъ, за исключеніемъ случая съ однимъ изъ членовъ Совѣта, принявшимъ должность юрисконсульта Совѣта министровъ и не оставившаго этой должности, несмотря на сдѣланное ему Совѣтомъ разъясненіе; понятно, что одновременно съ этимъ онъ вышелъ изъ состава Совѣта.

Націонализація управленія и школы продолжалась. Въ особенности тяжело было положеніе школы. Русскія учебныя заведенія, бывшія правительственныя, или закрывались вовсе съ отобраніемъ при этомъ зданій, или же создавались такія условія, при которыхъ оставленіе дѣтей въ этихъ учебныхъ заведеніяхъ было безцѣльнымъ, или же пребываніе дѣтей было связано съ оскорбленіемъ національнаго ихъ чувства; изъ программы такихъ, напримѣръ, предметовъ, какъ географія и исторія, было совершенно исключено преподаваніе русскихъ географіи и исторіи.

Приходилось русскому населенію и русскому обществу самимъ озаботиться созданіемъ частныхъ учебныхъ заведеній какъ начальныхъ, такъ и среднихъ. Въ этомъ дѣлѣ была проявлена и частная иниціатива и иниціатива со стороны Русскаго Національнаго Совѣта, причемъ послѣднимъ было возбуждено соотвѣтствующее ходатайство объ отпускѣ денежныхъ средствъ и передъ Главнокомандующимъ А. И. Деникинымъ. Какъ было разрѣшено это ходатайство Ставкой и Особымъ Совѣщаніемъ — не знаю.

Помнится мнѣ и такой случай: во время возникновенія осложненій между Азербайджаномъ и частью Карабаха (Шушинскій и Зангезурскій уѣзды, бывшей Елизаветпольской губ.), гдѣ Азербайджанъ настаивалъ ввести свою власть, причемъ въ противномъ случаѣ угрожалъ репрессіями, къ намъ, въ Совѣтъ, явилась депутація изъ нѣсколькихъ человѣкъ армянъ, общественныхъ дѣятелей (среди нихъ — Шушинскій городской голова), которая заявила, что свыше полутораста тысячъ армянъ, тамъ проживающихъ, не желая присоединиться къ Арменіи и, считая себя искони русскими подданными, обращаются къ заступничеству нашего Совѣта и просятъ о принятіи мѣръ къ предотвращенію угрожающихъ имъ бѣдъ.

Понятно, что мы ничего иного сдѣлать не могли, какъ направить просьбу эту Союзникамъ въ Тифлисъ и къ А. И. Деникину въ Екатеринодаръ. Деникинъ врядъ ли могъ что-либо сдѣлать, союзники же (англичане) не сдѣлали ровно ничего, ибо въ это время они уже стояли на точкѣ зрѣнія выгодности для нихъ существованія отдѣльныхъ Закавказскихъ республикъ, имѣвшихъ къ тому же лишь видимость государственности и не обладавшихъ никакой реальной властью, что давало имъ (англичанамъ) полную возможность дѣлать въ Закавказьи все, что имъ угодно, не стѣсняясь признанными ими же самими суверенитетами этихъ крошечныхь государствъ.

Въ бытность мою въ Тегеранѣ (съ апрѣля по іюль 1919 года), куда я былъ вызванъ однимъ изъ моихъ русскихъ кліентовъ для содѣйствія ему въ заключеніи имъ договора съ Персіей объ одной концессіи, издавна принадлежавшей русскимъ подданнымъ и сохраненіе коей представляло огромный интересъ и для будущей Россіи, мнѣ пришлось прочесть въ Тегеранѣ о закрытіи Азербайджанскимъ правительствомъ ненавистной ему нашей газеты Единая Россія, послѣдовавшемъ въ результатѣ оглашенія газетой какихъ-то свѣдѣній о тайныхъ сношеніяхъ Азербайджана съ Турціей. Вышедшая на другой же день газета Россія должна была по требовашю властей снять и аншлагъ органъ Русскаго Національнаго Совѣта.

По возвращеніи моемъ (въ концѣ іюля 1919 года) въ Баку, мнѣ и женѣ моей пришлось на самихъ себѣ испытать, что въ Баку многое уже измѣнилось. Начать съ того, что меня, почти что коренного жителя Баку, старожила, подвергли такимъ таможеннымъ придиркамъ, какихъ я никогда не испытывалъ нигдѣ заграницей, гдѣ я бывалъ много разъ; прибывшіе же съ нами изъ Персіи на томъ же пароходѣ татары не подвергались даже и осмотру. Намъ стало ясно, что дѣлается это съ нами исключительно потому, что мы — русскіе.

Отъ товарищей по Совѣту пришлось узнать много тяжелаго. Очередной задачей Совѣта — была борьба съ Азербайджанскимъ правительствомъ изъ-за преслѣдованія русскаго офицерства, находившагося въ Азербайджанѣ или прибывшаго туда по какимъ либо поводамъ.

Многіе русскіе офицеры сидѣли по тюрьмамъ въ Баку и въ Ганжѣ (Елизаветполѣ) по обвиненію въ шпіонажѣ и въ службѣ въ добровольческой контръ-развѣдкѣ. Совѣтъ не только дѣятельно отстаивалъ свободу этихъ офицеровъ, но и поддерживалъ матеріально какъ ихъ самихъ, такъ и ихъ семьи. Вмѣстѣ съ другимъ членомъ Совѣта мнѣ пришлось побывать и у Азербайджанскаго военнаго министра, генерала отъ артиллеріи Мехмандарова. И этотъ бывшій русскій генералъ, украшенный двумя георгіевскими крестами и съ честью командовавшій однимъ изъ русскихъ корпусовъ на германскомъ фронтѣ, пытался серьезно насъ увѣрить въ томъ, что въ дѣйствіяхъ русскаго офицера, хотя бы и дѣйствовавшаго въ интересахъ Добровольческой арміи съ цѣлью собранія свѣдѣній о военной готовности Азербайджана, имѣется составъ преступленія измѣны, караемый по Уголовному Уложенію. Напрасно старались мы убѣдить генерала Мехмандарова въ томъ, что русскіе офицеры могли бы быть обвиняемы въ измѣнѣ, если бы дѣйствовали противъ интересовъ Добровольческой русской арміи, и что въ этомъ случаѣ иниціатива преслѣдованія могла принадлежать только русскому командованію, а не Азербайджанскому; что въ Уголовномъ Уложеніи, законѣ русскомъ, не имѣется преступленія — измѣны противъ Азербайджана, а противъ Родины, — то-есть Россіи.

Генералъ Мехмандаровъ заявилъ, что Уголовное Уложеніе уже введено въ дѣйствіе и въ Азербайджанѣ, но съ тѣмъ, что законъ надо понимать такъ: — вездѣ, гдѣ говорится о Россіи, надо подразумѣвать Азербайджанъ; противъ подобнаго генеральскаго аргумента мы тутъ же выдвинули, понятно, цѣлый рядъ аргументовъ правового порядка, коими ген. Мехмандаровъ немало былъ смущенъ. Мы не могли не обратить его вниманія и на то, что русскіе офицеры имѣли полное основаніе надѣяться на безпристрастіе Азербайджанской военной юстиціи, разъ таковая находилась въ рукахъ русскаго же стараго офицера, каковымъ является онъ самъ, генералъ Мехмандаровъ.

Я не могъ выдержать въ Баку болѣе нѣсколькихъ дней, до того тяжела была политическая атмосфера для насъ, русскихъ людей, и съ радостью я принялъ отъ Совѣта порученіе къ А. И. Деникину и къ Особому Совѣщанію по цѣлому ряду нашихъ русскихъ національныхъ дѣлъ. Въ первыхъ числахъ августа 1919 года, въ самый разгаръ побѣдоноснаго движенія Добровольческой арміи на сѣверъ, я выѣхалъ съ женою изъ Баку, совершенно не предполагая въ тотъ моментъ, что мы уже болѣе не вернемся въ Баку.

Нѣсколько недѣль спустя (недѣли двѣ-три) товарищи мои по Совѣту сообщили мнѣ о томъ, что министръ юстиціи Азербайджанскаго правительства издалъ обязательное постановленіе о томъ, что всѣ присяжные повѣренные, проживающіе въ Азербайджанѣ и не состоящіе въ его подданствѣ, буде желаютъ впредь пользоваться своими сословными и профессіональными правами, должны быть заново приняты въ сословіе Азербайджанской Судебной Палатой. Для юристовъ смыслъ этого дикаго распоряженія былъ ясенъ: всѣ неугодные Азербайджанскому правительству члены сословія могли быть не приняты Судебной Палатой по такъ-называемымъ основаніямъ не формальнымъ.

И такъ какъ въ составѣ Русскаго Національнаго Совѣта былъ цѣлый рядъ адвокатовъ и, притомъ, для Азербайджанцевъ совершенно не пріемлемыхъ (однимъ изъ нихъ явился и я), то для насъ было ясно, что затѣя министра юстиціи имѣла въ виду лишить насъ нашего адвокатскаго званія со всѣми отсюда вытекающими послѣдствіями.

Я не удержался и изъ Ессентуковъ, гдѣ я въ то время лѣчился, написалъ и съ вѣрною оказіей послалъ министру юстиціи рѣзкую отповѣдь, въ коей не только изобличалъ его въ грубомъ невѣжествѣ и забвеніи элементарныхъ нормъ права, но и заявлялъ ему въ самой категорической формѣ, что не признаю за нимъ даже и права именоваться министромъ государства, еще и не признаннаго de jure въ порядкѣ, установленномъ нормами международнаго права, и тѣмъ болѣе государства, отдѣлившагося отъ Россіи безъ ея на то согласія. Это мое письмо, оказывается, произвело впечатлѣніе разрывного снаряда, и Азербайджанское правительство отвѣтило на него постановлёніемъ — считать меня изгнаннымъ навсегда изъ предѣловъ Азербайджана съ полной конфискаціей моего имущества.

Связь моя съ Закавказьемъ оказалась, такимъ образомъ, окончательно прерванной.

На этомъ, собственно, заканчиваются личныя мои переживанія, относящіяся къ развитію русской смуты въ Закавказьи, но мнѣ представляется важнымъ сообщить еще о нѣкоторыхъ эпизодахъ изъ послѣдующаго, имѣющихъ нѣкоторый историческій интересъ.

Об авторе: Байков Борис Львович, окончил Училище правоведения (1889). Присяжный поверенный. В Вооруженных силах Юга России; в 1918—1919 гг. деятель Русского Национального Совета в Баку, в 1919 —1920 гг. в Осваге. В эмиграции. Умер до 1967 г.

Впервые опубликовано: Архив русской революции. Т. 9. Берлин, 1923.

Архив Русской революции. TERRA-Политиздат. Т. 9-10. Москва. 1991,


http://www.miacum.ru/docs/baikov/#g14

Подготовил Александр АНДРЕАСЯН

Добавить комментарий

Plain text

  • HTML-теги не обрабатываются и показываются как обычный текст
  • Адреса страниц и электронной почты автоматически преобразуются в ссылки.
  • Строки и параграфы переносятся автоматически.
CAPTCHA
Тест для фильтрации автоматических спамботов
Target Image