Армянская наука – как фундаментальная, так и экспериментальная – внесла огромный вклад в научный потенциал Советского Союза. К ставшей частью истории стране можно относиться как угодно, но в ряде областей, в том числе в естественных науках, потенциалом, равным ей, не обладал никто. Три великих «К» – Келдыш, Курчатов, Королев – определили ядерный вектор развития советской оборонительной доктрины, и эти имена на слуху у каждого. Но был еще один «К», Самвел Григорьевич Кочарянц, без которого СССР мог бы и не стать в конкретные сроки великой ядерной державой. О Кочарянце и сейчас мало знают, а в то время он не был известен вообще никому из широких народных масс – засекреченность этого человека и его разработок была практически абсолютной.

С чего начиналась Родина

Шестой ребенок в семье, Самвел Кочарянц родился в 1909 году в Нор-Баязете (он же Камо, а ныне – Гавар), рядом с Севаном, в этом городке осели многие из спасшихся из того самого Баязета. Семья была не то чтобы бедная, но и далеко не богатая, однако за образованием детей родители следили серьезно. После школы два брата – Самвел и Сос – решают поступать на физмат университета в Ереване. Сказано – сделано, но неполный год учебы обернулся крупными неприятностями.

По отвратительной практике того времени, а это был год от Рождества Христова 1930, кто-то взял да придумал братьям «кулацкое» происхождение. Кто именно – кажется, так и не докопались, да это и без толку. В результате братья, всерьез испугавшись революционной кары, уезжают в Москву, намереваясь продолжить учебу там. Самвел три года проработал на заводе, имевшем не название, а номер – 24, откуда можно заключить, что его продукция ширпотребом вовсе не была. Эти годы стали, пожалуй, предвестниками грядущей засекреченной напрочь жизни Самвела Кочарянца.

Потом были четыре года учебы в московском энергетическом институте. Самвел учился так, что «кулацкое прошлое» всплыть уже не могло, этому теперь не поверил бы никто, окончил аспирантуру, параллельно преподавая на кафедре теоретической электротехники, и в первое лето войны защитил кандидатскую диссертацию. Так Кочарянц мог бы остаться вузовским преподавателем, не стать государственной тайной, но судьба распорядилась иначе.

Атомная работа

Победный 1945-й уже начался с секретных исследований – Кочарянц направлен на спецзадание в Германию, где группа советских ученых тщательно изучала все доступные документы, связанные с ядерной программой Третьего Рейха. И хотя немецкий реактор был спешно вывезен в США, Кочарянц сотоварищи выяснили много подробностей, суть которых ясна лишь узким специалистам. В частности, в СССР поняли, почему немцам не удалось создать самоподдерживающуюся ядерную реакцию и почему у них взорвался первый реактор. Эти и другие исследования стали огромным шагом к созданию советского ядерного потенциала, сэкономили массу времени, ибо позволили избежать трагического повторения чужих ошибок.

Через два года, в 1947-ом, для Самвела Кочарянца окончательно наступило время секретности – под этим грифом ему суждено было теперь прожить всю жизнь. Случилось всё неожиданно для него самого – к собственному удивлению он узнал, что включен в группу, занимающуюся ядерными исследованиями. Разумеется, подобное назначение было следствием высокого доверия, списки утверждал лично Сталин, и отказаться от направления было невозможно даже в мыслях.

И вот, в затерянном в глухих лесах, в неизвестном доселе никому поселке Саров закладывается ядерный центр Советского Союза – объект КБ-11. Атмосфера фантастической сверхсекретности окутывает ядерный центр, поселок исчезает с карт, исключается из всех учетных материалов. В документах это место в разные годы именовалось по-разному, одно время поселок назвали даже Кремлев. Впоследствии он стал закрытым научным городком под названием Арзамас-16. Здесь и суждено было Самвелу Кочарянцу провести без малого полвека.

В Арзамасе-16 Кочарянц начал работу на должности начальника научно-конструкторского сектора систем автоматики, очень быстро стал начальником отдела, с приданными ему двумя десятками сотрудников. В 1959 г. после кардинальной реорганизации КБ-11 разделили на два крупных конструкторских бюро: КБ-1 под руководством Главного конструктора ядерных зарядов Е.А. Негина и КБ-2 под руководством Главного конструктора ядерных боеприпасов С.Г. Кочарянца.

Но это десяток лет спустя, а тогда, в 1947-ом, Кочарян принялся за дело так, что уже через неполных два года после начала работы в секретном городке получил свою первую Сталинскую премию и орден Ленина. В детали его работы и до сих пор посвящены лишь избранные, общеизвестно лишь, что с именем Самвела Кочарянца связано создание ядерного боевого оснащения практически для всех комплексов оружия различных видов и родов Советской армии, по сути – создание реального ядерного оружия. Под руководством и при непосредственном участии Кочарянца было поставлено на боевое дежурство несколько поколений ядерных боеприпасов, которые поэтапно совершенствовались по мере развития носителей, систем управления, в том числе в интересах преодоления систем ПРО вероятного противника и защиты собственной территории от ракетно-ядерного нападения. И сегодня комплексы, оснащенные ядерными боеприпасами разработки Кочарянца, находятся на вооружении Российской армии и несут реальное боевое дежурство.

Количеству наград Кочарянца позавидует любой ученый – дважды Герой социалистического труда, он имел шесть орденов Ленина и орден Октябрьской революции. Заслуженный деятель науки и техники, Кочарянц был удостоен трех Сталинских и одной Ленинской премии, а также Государственной премии СССР.

Один из самых засекреченных и тщательно охраняемых ученых ХХ века, Кочарянц только раз в жизни дал интервью, в 1992 году, за считанные месяцы до кончины. Его имя слышали и знали физики, конструкторы и ракетчики, высшие руководители государства и даже ЦРУ, но мало кто знал, где он живет, где бывает. В его паспорте значилась московская прописка, но по фиктивному адресу, ни улицы такой, ни дома в Москве никогда не бывало. Паспорт Кочарянца был проштампован специальной отметкой, обязывавшей любое отделение милиции в СССР оказывать хозяину паспорта всемерное содействие и высочайшее уважение.

Лишенный возможности часто бывать в Армении, Кочарянц украсил свой кабинет цветным плакатом с армянским алфавитом – плакат этот был заметнее, чем обязательное изображение текущего генсека. Похоронили его в том же Арзамасе-16, а в родном Гаваре на исходе советского правления, в 1987 году, открыли прижизненный бюст, как дважды Герою соцтруда – тогда так полагалось. И кажется, что человек этот достоин быть захороненным в армянской земле, в Пантеоне, конечно. Наверное, можно озаботиться перевезти хотя бы часть его праха.

Рубен Гюльмисарян