Очередная встреча представителей России и Грузии состоялась 15 октября в Праге. По итогам переговоров представитель премьер-министра Грузии в вопросах взаимоотношений с Россией Зураб Абашидзе заявил, что они оказались самыми тяжёлыми из тех, что состоялись до сих пор. Как заявил Абашидзе журналистам грузинских телекомпаний после окончания встречи, он и Григорий Карасин обменялись мнениями и позициями относительно договора о союзничестве и интеграции между РФ и Абхазией и остались каждый при своем мнении: «У нас радикально различные позиции и радикально различные взгляды по этому договору. Я объяснил, какие риски может содержать этот документ и какие сложности создаст диалогу между Россией и Грузией». Комментируя перспективы продолжения диалога, способствовавшего улучшению двусторонних отношений по ряду направлений, спецпредставитель Грузии  заявил, что решение по этому вопросу должно принять правительство страны, но отметил, что прежде чем прекращать диалог, следует все хорошо обдумать и обсудить.

Между тем, согласно сообщениям различных информационных источников, в ходе переговоров Григория Карасина и Зураба Абашидзе, помимо торговых отношений, планировалось обсуждение гуманитарных вопросов и сотрудничества в сфере культуры. Традиционные для подобного рода встреч вопросы коммуникаций (авиасообщение, гипотетическое возобновление работы Абхазской железной дороги) могли бы быть дополнены обсуждением перспектив строительства Аваро-Кахетинской дороги, призванной соединить Восточную Грузию с Дагестаном через перевал Большого Кавказского хребта.

Представляется, впрочем, что отнюдь не только острые разногласия в связи с проектом российско-абхазского договора внесли в российско-грузинский диалог дополнительную неопределённость.  Так, в июне было подписано соглашение между Грузией и Европейским Союзом, которое, не улучшая реального состояния экономики кавказского государства, поставило дополнительные вопросы, ответа на которые пока нет. Тесная связь экономической интеграции и усиление взаимодействия между Грузией и западными странами в военно-политической сфере является «секретом Полишинеля». При этом следует отметить, что публичные разборки нынешнего грузинского руководства как с бывшим президентом, так и по линии президент – правительство, не затронули сферу внешнеполитических приоритетов республики (при этом являясь дополнительным источником внутренней нестабильности) (1). Создаётся впечатление, что лозунг об улучшении отношений с Россией, выдвинутый действующим правительством осенью 2012 года, постепенно девальвируется. Несмотря на регулярный характер контактов на уровне общественных организаций и экспертов, в течение прошедших двух лет в актив российско-грузинских отношений не было привнесено ни одного принципиально нового элемента. Вопрос восстановления дипломатических отношений с Россией грузинскими властями предметно не рассматривается. Важным фактором поляризации внутриполитической жизни Грузии может стать значительный рост влияния организаций и общественных групп, призывающих к получению от США и НАТО новых гарантий защищённости Грузии в связи с так называемой «угрозой с севера». Кризис на Украине (который, несмотря на достигнутое хрупкое перемирие, очевидно, продлится еще долго) и его «черно-белое» восприятие служит здесь серьёзным психологическим подспорьем.

Недавние заявления заместителя главы Пентагона о возможной дислокации передовых отрядов НАТО в стратегически важных для США регионах мира не остались без внимания в России. Также не могло не обратить на себя внимания  радикальное требование главы Пентагона о полном отводе российских войск от границ с Грузией  (мы помним, как следствием выполнения аналогичных требований в отношении Украины стали регулярные обстрелы российской территории). Возможно, речь идёт о новом этапе вовлечения Грузии в совместную политику в сфере обороны и безопасности стран Запада, набравшей значительную инерцию.

Думается, что внешняя военная активность на Кавказе негативно скажется, прежде всего, на вялотекущих консультациях по безопасности в Закавказье с участием представителей ОБСЕ, России, Грузии, Абхазии и Южной Осетии. В заявлении, опубликованном 8 октября в связи с 29-м раундом Женевских переговоров, МИД России отметил, что на встрече российская сторона высказала «обеспокоенность в связи с сообщениями грузинских СМИ о планах размещения на территории Грузии военной инфраструктуры в интересах НАТО».

По сообщению министра обороны Грузии Ираклия Аласания, планируется создание «совместной базы НАТО – Грузия, на которой тренировку будут проходить военнослужащие из стран НАТО вместе с грузинскими военными, а также будут приглашены и партнеры». Кроме того, предполагается строительство военной школы и центра логистики. Руководить и контролировать процесс исполнения проектов в Грузии в рамках нового пакета сотрудничества будет специальная группа НАТО при Генштабе страны. 14 октября в Батуми в очередной раз зашел с визитом боевой корабль 6-го военно-морского флота США Mount Whitney (LLC 20). Официальная цель визита – подтверждение усилий США по углублению отношений с Грузией как союзником и партнером Североатлантического альянса.

В связи с подобного рода планами (многие детали которых засекречены) и конкретными действиями риски и угрозы в сфере безопасности для региона и российско-грузинских отношений, безусловно, возрастают. Так, решения, принятые на встрече в Уэльсе (в частности, о создании на территории Грузии тренировочного центра НАТО), не  могут не настораживать в плане возможного усиления провокаций диверсионно-террористического характера.

Ещё в октябре 2006 года в рамках соглашения о военном сотрудничестве с Францией была модернизирована военная база в Сачхерском районе, подготовку на которой проходили не только местные, но и военнослужащие из мусульманских стран. Сегодня  Грузия уже имеет более десятка военных баз, оборудованных по стандартам НАТО, где может быть дислоцирован центр подготовки в том числе и сирийских боевиков. После появления соответствующей информации в авторитетном издании FP состоялся рабочий визит министра иностранных дел Грузии  Майи Панджикидзе в Нью-Йорк, где она вместе с послом Гегешидзе встречалась с помощником госсекретаря по вопросам Евразии и Южного Кавказа Викторией Нуланд. По словам посла Грузии в США Арчила Гегешидзе, обучение в центре могут проходить выходцы из разных стран.

Продвижение инфраструктуры НАТО на Кавказ сочетается с линией на формирование военно-политических союзов за пределами границ блока НАТО и вблизи границ СССР, а затем вблизи границ России. Подобные попытки неоднократно предпринимались и в годы «холодной войны» («Багдадский пакт», Манильский пакт» и др.), теперь участники другие – это бывшие страны Варшавского блока и бывшие советские республики. Если на западном направлении речь идёт о Польше, Литве и Украине, то южнокавказским звеном такой стратегии может быть формирование военного альянса Турции, Азербайджана и Грузии при координирующей роли Анкары (2). Закономерным следствием трёхсторонней военно-политической интеграции станет создание совместных воинских подразделений под предлогом охраны нефтепроводов и прочей инфраструктуры (3), но где гарантия, что у заинтересованных сторон не возникнет желания использовать их, к примеру, в случае очередной попытки расконсервирования нагорно-карабахского конфликта?

Таким образом, новая региональная роль Грузии, конечно, повлияет на отношения со всеми соседями этой страны, включая и Армению, подписавшую 10 октября договор о присоединении к Евразийскому Экономическому Союзу. Наряду с этим, Ереван стремится поддерживать тесные отношения с северным соседом, однако новое позиционирование Грузии в качестве проводника интересов НАТО на Кавказе может внести в них иные акценты. Так, недавний визит министра обороны Грузии Ираклия Аласания в Ереван породил разговоры о возможном расширении (впрочем, весьма ограниченном) военных связей между двумя странами.

Таким образом, если «партнёры» России изначально ориентируются на тесную связку вопросов политики, экономики и безопасности, то причин, по которым Россия могла бы действовать иначе, видится всё меньше. В течение последних лет был в плане развития двустороннего торгово-экономического сотрудничество был достигнут значительный эффект (4). Представляется, что в случае продолжения нынешних негативных тенденций линия в диалоге с Тбилиси может ориентироваться на более тесную увязку экономических вопросов, расширения торгово-экономического сотрудничества и вопросов безопасности, которые затрагивают Россию непосредственным образом (тем более что и в Тбилиси тесно все это увязывают). Любая военная угроза России не может не быть уравновешена адекватным ответом, и мы видим, что это происходит. Так, в конце сентября подразделения радиоэлектронной борьбы (РЭБ) дислоцированной в Южной Осетии 4-й российской военной базы провели учения, в ходе которых моделировались в том числе, действия «...в условиях противодействия условным диверсионным группам и угрозы применения условным противником ядерного, химического и биологического оружия». Представленный к обсуждению проект нового российско-абхазского договора предполагает создание общей оборонной инфраструктуры и постепенную унификацию оборонных стандартов.

Сложно ожидать, что форсированная имплементация соглашения о евроассоциации либо углубление сотрудничества с НАТО в явно деструктивном ключе (5) способно позитивно сказаться на перспективах двусторонних российско-грузинских торгово-экономических связях. Однако дальнейшее усиление взаимного недоверия – прямой путь в тупик.Глава грузинского государства Георгий Маргвелашвили справедливо замечает, что отношения Грузии и России не должны зависеть «от ежеминутных проблем». Несмотря на сохраняющиеся противоречия, Москва и Тбилиси не могут не стремиться к выстраиванию заинтересованного диалога по широкому кругу вопросов, исходя из общего понимания того, что вовлечение внешних игроков в решение собственных проблем ни к каким позитивным последствиям не ведёт.

Примечания

(1) Например, по мнению одного из известных грузинских экспертов Сосо Цискаришвили, главная причина кризиса между ветвями власти заключается в самой конституции Грузии, которая провоцирует конфликты («Алия», 26 сентября 2014 г.)
(2) «Я уже часто писал о появлении (и неизбежности появления) альянса, основанного на понятии Intermarium (Междуморья), поясняет данную геополитическую задумку глава аналитического центра Stratfor Дж. Фридман. – Он бы раскинулся от Балтийского до Черного моря и представлял бы собой союз, предназначение которого – сдержать Россию, которая становится все более самоуверенной. Я представил себе этот союз протянувшимся на запад от Каспия и захватывающим Турцию, Грузию и Азербайджан. Уже вырисовывается линия Польша – Румыния. Кажется очевидным, что, принимая во внимание события по обе стороны Черного моря, появится и оставшаяся часть этой линии».
(3) Как было замечено относительно логики подобных проектов одним армянским политиком, следствием строительства  коммуникаций – трубопроводов и железных дороги – стали проекты по созданию войск для их охраны от «террористов».
(4) За период с января по август 2014 г. из Грузии в Россию экспортировано 24 млн. 49 тысяч 677 бутылок вина. По данным Национального агентства вина Министерства сельского хозяйства Грузии, ято составило 65 процентов всего вина, экспортированного за указанный период, турпоток из России увеличился до 560 тыс. чел. и т.д.
(5) Включая, возможно, рецидивы политики, ориентированной на российский Северный Кавказ.

Андрей АРЕШЕВ