Шел 1971-72 учебный год. Я преподавал предмет науки в национальной гимназии Заварян Дамаска, которая решением Министерства образования Сирии была переименована в Ирате (воля). Государственной директрисой была назначена госпожа Иман Мухдати.

Директриса, как и все новоназначенные руководители, хотела констатировать свое присутствие и почти каждую неделю созывала педагогические собрания. Мы, университетцы, всегда находили причины, чтобы отсутствовать на этих собраниях.

Спустя месяцы директрисе удалось собрать нас и созвать педагогическое собрание. После слов похвалы, обратившись к преподавателям армянского языка, сказала: «Хоть бы брали пример с господина Норайра и говорили с учениками на арабском».

Встал и сказал: «Хон у пас» (здесь и конец). Армянская община получила право преподавать армянский язык. Педагог должен говорить только на том языке, который преподает».

Директриса что-то промямлила, попыталась оправдаться, что цель ее слов – чтобы ученики хорошо владели арабским. Собрание закончилось, готовимся выйти из комнаты, когда директриса, обратившись ко мне, сказала: «Устаз (господин) Норайр, хочу поговорить с вами отдельно».

В комнате инспекторов мы с директрисой были одни: она сняла головной платок. Сидя у стола, с улыбкой на лице смотрела на меня, а во мне кипела кровь армянина. Готов был ко всему: услышать и сказать все, но того, что услышал, никак не ожидал.

Директриса сказала: «Устаз Норайр, я дочь армянина. Отца зовут Акоп Григорян, он из Стамбула, сын богатой семьи. В годы истребления армян турецкие аскяры вошли в их дом, убили дедушку и бабушку, у которых было трое детей. Старшей тете было 13 лет, младшей – 3, а отцу было 6 месяцев. С караванами смерти чудом добрались до Дейр Зора – последней точки, после которой оставшихся в живых ждала смерть.

Одна арабская семья из Дейр Зора усыновила детей и вырастила. Старшую тету выдали замуж за араба, а вторую, когда подросла, выдают замуж за армянина из Америки, с которым она уехала в США. Отец остался и рос в доме старшей тети. Имя его поменяли – назвали Ягуп, а фамилию – Мухдати. Сейчас мы исповедуем ислам. Старшая тетя уже скончалась, а с младшей до сего дня переписываемся».

Вот такой эпизод трагедии Геноцид армян, прибавившийся к известным мне ранее…

Директриса пригласила меня к себе домой – он находился неподалеку от дома ее родителей, на улице Пахтат. Навестил ее родителей, встретился с отцом армянином Ягупом Мухдатом, родившимся с именем и фамилией Акоп Григорян. Развитый, добрый человек, выросший под сенью Дейр Зорского племени. Сожалел о случившемся.

Минуло 20 лет. Я работал в своей медицинской лаборатории в Латакии. Однажды директриса с мужем-юристом Атнаном  Фатли и дочкой Леной пришли ко мне. Пригласил домой, спросил, как поживают. Рассказала, что дочка учится в медицинском университете Латакии, и добавила: «Отец за год до смерти поехал в Стамбул, увидел места, где родился. А брат  уехал в США, к тете, и женился на армянке».

После этого я больше не встречался с директрисой, но каждую неделю вспоминаю семью Мухтади, потому что самая младшая сестра директрисы работает дикторшей государственного телевидения Сирии, представляет медицинские новости.

То, что совершила Турция в отношении армянской нации, было Геноцидом. Помимо полутора миллионов убитых армян есть и живые жертвы, которые вынуждены были сменить и нацию, и веру. Выжили, но не как армяне… И никто не знает, сколько таких…

Доктор Норайр МАНЧЯН, Сирия