В жестком графике встреч, переговоров и новых проектов его не так легко застать без посетителей. Один из самых известных и востребованных архитекторов России, руководитель группы компаний «ВЕК» Ваагн Вермишян. Именно ему с легким сердцем доверяют строить аэропорты, крупные центры и даже города.

— Ваагн Ваникович, как вы попали в Москву?

— В Москву я приехал в 1990-х из Степанавана, где работал главным архитектором города. Я занимался восстановлением города после землетрясения. В 1991 году, после развала Союза, огромная строительная индустрия, занятая на восстановлении города, встала. Фактически после напряженной трехлетней работы приходить на работу в исполком и сидеть без дела было не по мне. И тогда я поехал в Москву. На дворе были «лихие» 90-е. В стране происходило много политических перемен. В это время я организовал свой бизнес. Но в Москве задержался ненадолго, поскольку тут мне не понравилось. В 1993 году я переехал в Санкт-Петербург, основал свою компанию и стал заниматься тем, что люблю и умею делать, — архитектурой.

— Как по-вашему, армянская школа архитектуры сильна?

— Архитектурный институт в Армении всегда был очень силен, и чем дальше — я в этом все больше убеждаюсь. Об уровне образования говорил хотя бы тот факт, что студенты и выпускники вуза, принимавшие участие в то время во всесоюзных конкурсах, занимали первые места. Наши коллеги в России и за рубежом с уважением относятся к нашему диплому. У нас преподавали такие профессора, как Артур Тарханян, Джим Торосян, Грачик Погосян, Вараздат Мартиросян, Арташес Мамиджанян. Всех не перечислишь, тогда была целая плеяда высокопрофессиональных специалистов, педагогов.

— Кроме основных знаний и канонов архитектуры, мне кажется, нужно еще обладать и хорошим вкусом?

— Архитектура — это симбиоз науки и искусства. Кроме хорошего вкуса надо иметь технологические знания в области конструирования, математики, химии, материаловедения. Есть, конечно, и классические каноны, которые надо знать. Глядя на то или иное строение, становится понятно, владеет архитектор этими знаниями или нет. Но это все «инструменты», которые не всегда достаточны для творчества…

— А что же тогда нужно?

— Для начала, наверное, заболеть своей профессией. Заболеваю я все время по-новому, в зависимости от нового объекта. Если я делаю детский садик, то становлюсь ребенком, на мир смотрю его глазами. Если делаю клинику, то одновременно становлюсь врачом и пациентом…

— А когда вы делали проект аэропорта Домодедово, представляли себя, наверное, летчиком?

— Не угадали (смеется). Я представлял себя прежде всего пассажиром, путешественником. Оценивал, как сделать так, чтобы этой категории потребителей было бы удобно на аэровокзале. В мире очень много разных аэровокзалов, и, летая в разные страны, всегда чувствуешь, удобно спланированы они или нет. Домодедово – флагман российского аэропортостроения. Когда ко мне попал этот объект, я до этого ни разу с проектированием аэропортов не был знаком. За мою практику, будучи главным архитектором Степанавана, мне приходилось лишь раз согласовывать дальний привод степанаванского аэропорта. Но мечта построить аэропорт у меня всегда была, так как мой учитель — Артур Тарханян — спроектировал аэропорт Звартноц. У меня был спортивный интерес, а смогу ли я? До нашего бюро проект «Домодедово» начала выполнять югославская компания и не завершила работу. Тогда к проекту привлекли нас. Мы довели до ума первый терминал, и спроектировали второй, который сейчас только строится. Чтобы отстроить новый аэропорт, нам пришлось, изучить все технологии от обработки багажа до обслуживания пассажиров. В итоге после успешного прохождения государственной экспертизы нашей работы мы получили благодарность от руководства аэропорта. Сейчас нам поступили еще три подобных проекта, два российских и один зарубежный.

— Знаю, что на вашем счету немало крупных торговых центров, один из которых «Ереван плаза»?

— Торговые центры мы начали строить еще в Санкт-Петербурге. Потом компания «Ташир» предложила нам рассмотреть проект торгового центра на Тульской «Ереван плаза». Этот проект в достаточно короткие строки был спроектирован и простроен. Построить подобный объект было очень ответственно. При этом нужно было не забыть, что этот торговый центр будет находиться в Москве. Он не должен был выпадать из общего архитектурного ансамбля. Здесь стояла достаточно сложная градостроительная задача, вокруг находились здания арбитражного суда, Даниловский рынок, знаменитый дом на тульской в виде корабля, плюс рядом метрополитен. Но нам удалось аккуратно вписать в этот ансамбль торговый центр с национальным колоритом. И теперь он один из любимых мест москвичей.

— Говорят, вы сейчас строите целый город в Судане?

— Тут история достаточно интересная. Мы вели долгие переговоры с посольством Судана. Но из-за нестабильности в этом регионе поездка все время откладывалась. Когда же мы все-таки попали в страну, то она нам очень понравилась. Мы познакомились с руководством Судана, губернатором северного региона, которые начали думать о том, как развить регион. Задача стояла одна – сделать здесь привлекательную для туристов зону отдыха. К тому же эта зона находится в полосе, где располагаются все лучшие курорты мира. При этом в Судане климат гораздо интереснее, чем в Дубае. Здесь есть самое красивое Красное море, куда съезжаются все заядлые дайверы. В зимний период, в отличие от Дубая, тут температура на 5 градусов выше, так что можно купаться. Прежде чем приступить к работе над разработкой генплана нового города, мы написали труд на 150 страницах под названием «Технико-экономическое развитие северного региона Республики Судан». Причем сделали это бесплатно. Когда они увидели нашу работу, были сильно удивлены, поскольку поняли, что имеют дело с друзьями Судана, а не с теми, кто относится к их стране потребительски. После этого перед нами открылись все двери, сам президент Умар Хассан аль-Башир лично отдал распоряжение плотно работать с нами. Было выделено 14 километров береговой зоны под новый город. А имя городу придумала моя дочь Марьям, которую я спросил, как, по ее мнению, лучше назвать город. И она ответила — Джинейна, что в переводе с арабского означает «райский сад». Генплан города уже готов, он рассчитан на 7 млн человек с возможным увеличением этого числа. Уже начаты строительные работы. В другом старинном городе Судана, в Суакине, который построен весь из кораллов, мы спроектировали морской вокзал. Кстати, еще один морской вокзал мы недавно спроектировали в городе Сочи. Так уж исторически сложилось, что первый морвокзал построил Каро Алабян, а второй – ваш покорный слуга.

— Армяне шутят, говоря — хорошо там, где нас нет, а поскольку мы везде, то где же хорошо? Уверена, что и в Судане вы наверняка встречали наших соотечественников?

— В Судане есть армянская община, которой уже более 300 лет. А в центре Хартума, столицы Судана, находится армянская церковь. Когда я впервые туда попал, внутри была такая заброшенность, что создавалось впечатление, что с хозяином что-то случилось. Климат в Судане таков, что растения очень быстро растут, и там все заросло настолько, что пройти было сложно. Я собрал молодых армян, мы очистили церковь, сделали дорожку из брусчатки от входа в церковь. Я обратился к местной общине с призывом отнестись к этой церкви с вниманием. Через меня они попросили, чтобы им прислали в приход священника. Я связался через знакомых с Католикосом Всех Армян и передал ему просьбу общины. В течение нескольких часов вопрос со священником был решен, и в Хартум прилетел отец Габриел, который за месяц собрал клочки общины и стал еженедельно в церкви проводить службу. Когда я задумался, почему так произошло, что церковь оказалась в запустении, а община в Судане такая разрозненная, выяснилось, что на то есть причина. Оказывается, в Судане есть две уважаемые армянские семьи, которые много лет не общаются. Когда-то дед одного семейства поссорился с дедом другого за то, что один другого назвал «авазак». С тех пор диаспора в Судане разделилась на два лагеря. Одни — за одного, другие — за другого. Чтобы прекратить этот раскол, я пригласил семьи к себе на виллу, причем пригласил их с 10-минутной разницей во времени. Они пришли. Когда одни увидели других, в воздухе повисло напряжение. Я вызвал на разговор глав семей, рассказал им древнюю армянскую притчу и соединил их руки. И знаете, эти два сильных человека обнялись и были счастливы, что кто-то разрешил наконец их конфликт. С тех пор жизнь в суданской диаспоре наладилась. Чему я очень рад.

— Ваагн Ваникович, что или кто формировал вас?

— Это прежде всего мои родители. За что им большое спасибо. В моем роду на протяжении нескольких поколений были экономисты и финансисты. Я — первый архитектор. Просто я очень любил свой город и все время обращал внимание на какие-то мелочи, которые портили его. Мне хотелось, чтобы мой город был самым лучшим. Моя любовь к нему привела меня в архитектуру. После землетрясения мой выбор оказался очень востребованным. Я выиграл конкурс генплана развития города Степанаван. Меня назначили главным архитектором города в 24 года.

— Вы считаете себя везунчиком?

— Я не везунчик, я трудоголик. Все, что я достиг в жизни, благодаря упорному труду. Я с детства работал, несмотря на то, что рос в состоятельной семье. С 8 класса ежегодно летом работал на стройке. К концу школы я уже много знал и умел в области строительства. Был монтажником 4-го разряда, мог укладывать плитку и паркет, был штукатуром и маляром. Потом все эти знания мне пригодились в профессии. Когда стал главным архитектором, несмотря на юный возраст, мог на равных разговаривать с опытными строителями. И они ко мне относились с уважением.

— Кому вы скажете спасибо за все, чего добились в жизни?

— Всевышнему, семье и моей жене. Я ей благодарен за все, но главное — за моих детей. Их у меня трое: две дочери и сын. Старшая Сусанна пошла по моим стопам. Сейчас она учится в Люблянском университете и пишет диплом «Проект восстановления крепости Лори-Берд». Средняя дочь Марьям учится в МГИМО, на факультете международных отношений. Она знает 7 языков. Сын Арам — школьник, победитель многих олимпиад по физике, математике, химии, биологии.

— Когда вы говорите — мой дом — моя крепость, что подразумеваете?

— Это, конечно, моя семья, жена, дети — мой надежный тыл. В этом смысле я считаю себя счастливчиком.

— Всегда интересно, какой дом у архитектора, расскажите?

— У меня дома белые стены, двери, все белое. Как-то к нам пришла соседка и шутя говорит — у вас, как в больнице. А в больнице неспроста превалирует белый — это цвет спокойствия. Я когда на работе насмотрюсь всего, мне хочется просто отдохнуть. И дома мне это удается. Благо у меня с супругой вкусы совпадают. Она тоже за белый цвет.

— С белого листа часто все начинали?

— Частенько (смеется). Как какие-то преобразования в стране случаются, это прежде всего бьет по архитектуре.

— Что вы пожелали бы себе и другим?

— Здоровья, наверное. А в работе? Чтобы она была. А то, что мы ее сделаем «на отлично», не сомневайтесь.

Элен Мусаелян