Поучительный случай имел место прошлой осенью в Эстонии. А именно:  министр финансов этой страны Юрген Лиги подал в отставку после инцидента, вызванного его некорректным высказыванием в адрес своего коллеги по правительству. Атакованным оказался министр образования Евгений Осиновский – единственный русскоязычный моностр эстонского Кабмина. По сообщению ресурса KP.RU, в ходе теледебатов Евгений Осиновский сказал, что не стоит спустя 23 года после распада СССР обвинять во всех бедах страны советскую власть. Тогда Лиги воздержался от прямого резкого ответа. Но потом ехидно отреагировал на своей странице в социальной сети Facebook, заявив, что “Осиновский, сын иммигранта из розовой партии, должен быть очень осторожным”.

Этот выпад вызвал в Эстонии изрядный резонанс. Высказывание Лиги осудили многие ведущие эстонские политики страны, в том числе – президент Тоомас Ильвес.

Поразмыслив на досуге, глава Минфина решил покинуть свой пост. О чем сообщил лично премьер-министру страны Таави Рыйвасу.

“Взвесив всё, я решил уйти с должности министра финансов. Делаю это потому, что мне эстонское государство важнее, чем моя должность... Ухожу в отставку, чтобы правительству было проще работать”, - сказал Лиги премьеру. Со своей стороны, Рыйвас одобрил его отставку и пожелал Лиги “мудрости для работы в парламенте”.

История эта, думается, примечательна по целому ряду аспектов. Во-первых, она показывает, как неуклонно растет популярность виртуального общения; но, вместе с тем, неосторожно оброненная при этом реплика – в том же Facebook-e, например –  не останется без внимания. (Наверное, со всем остальным в Эстонии вряд ли обстоит супер, но в данном случае факт налицо). А, во вторых – человек, здраво оценив ситуацию, предпочел “не дразнить гусей” и уйти самому, не дожидаясь иной реакции. И теперь, подвизаясьс в другой госструктуре, наверняка будет более осторожным.

То есть, добровольная отставка была предпринята после того, как Юрген Лиги осознал: адресовать другому безосновательные  желчные наскоки неприлично. Только и всего. Хотя, вообще-то, повод не такой уж и незначительный, раньше в приличном обществе за такие дела переставали подавать руку, что считалось чувствительнейшим остракизмом.

А теперь снова вспомним о событии, которому 27 октября прошлого года исполнилось 15 лет – о теракте в Национальном собрании Армении. Какие там выпады в соцсетях! Произошла настоящая бойня. Террористы во главе с Наири Унаняном без проблем пронесли оружие (!) на, казалось бы, тщательно охраняе мую территорию парламента, ворвались в зал заседаний и, как ведьмаки на шабаше, совершили свое черное дело. Погибло 8 высокопоставленных государственных деятелей, включая председателя НС и премьер-министра. Верхушка государственной власти оказалась тогда обезглавлена на две трети, остался только президент.

А теперь, как выразился бы ведущий телеигры “Что? Где? Когда?”,– вопрос: кто понес наказание за свою расхлябанность, за то, что подобное чудовищное злодеяние преступникам удалось совершить без особого напряга, кто оказался отстранен от должности? Ответ:  НИКТО. Одни до сих пор занимают высокие кабинеты, другие  подались в оппозицию, третьи нырнули на дно, выжидая, видимо, подходящего момента, чтобы вернуться на верхние этажи. Госструктуры озвучили победные реляции: все непосредственные участники теракта и их пособники арестованы, будем судить, будем разбираться. И разбираются. До сих пор разбираются. Хотя прошло уже, напомню, пятнадцать лет. За это время можно было, наверное, проследить родословную преступников вплоть до Давид-бека. А также перевести материалы дела на все рабочие языки Организации Объединенных Наций.

Судебное разбирательство по делу террористов и примкнувших к ним лиц продлилось четыре года. По объему это дело наверняка составило, по меньше мере, несколько десятков томов. А может, и больше. В итоге в руке Фемиды сверкнул, наконец, карающий меч. И участники теракта отправились отбывать пожизненное заключение. Зло вроде наказано. Однако удовлетворения что-то не ощущается. Не потому, что жалко осужденных, наказанных несправедливым приговором. Напротив – они, в принципе, получили по заслугам. Но над всем этим постоянно клубились плотные облака недосказанности, недоговоренности, мешая разглядеть истину. И до сих пор клубятся.

Прощание с ушедшим годом, уже по традиции, сопровождалось очередными бодрыми высказываниями на предмет того, что мы, оказывается, живем хорошо, а скоро будем жить еще лучше, несмотря на гримасы кризиса и происки недругов. Облеченные властью госмужи снова наперебой убеждали общество в собственной нужности этому обществу. Не облеченные на данный момент, по сути, занимались тем же самым. “Ну, как живете, сограждане?”- вопрошает народ высокий государственный деятель. “Ничего живем, спасибо”,- ответствует народ, стараясь не встречаться взглядом с телохранителями деятеля. Картина не новая, конечно. Но от этого – не менее неприятная. Потому что, усердно сооружая иллюзию народного единства, упомянутые деятели очень быстро забывают о своей ответственности перед народом, который, по большому счету, доверил им руководить государством. И которому, они, стало быть, перманентно подотчетны. А что такое проворонивание группы террористов, сумевших с оружием проникнуть в верховный орган законодательной власти страны, как не полное отсутствие данной ответственности?

В конце концов, кому было нужно расстреливать главу правительства и спикера парламента? Кто был в этом заинтересован? Отыскать ответ на эти далеко не риторические вопросы, судя по всему, постепенно становится все труднее. Ибо свидетели, проходящие по возбужденному в связи с происшедшей трагедией делу, с какой-то мистической неотвратимостью (“Десять негритят отправились обедать, один поперхнулся – их осталось девять…”, далее без остановок) уходят из жизни. Не станем намекать на их преднамеренное устранение чьей-то всесильной рукой. Однако факт налицо.

Последним  скончавшимся из свидетелей по “делу о 27 октября” стал Тигран Назарян. После теракта он перебрался в Соединенные Штаты. Где и умер в марте 2014-го. За два года до этого скончалась мать Наири и Карена Унанянов, возглавлявших преступную группировку,- Нателла Галесян. Она успела повидаться с сыновьями. И, по всей видимости, поговорила с ними о чем-то весьма важном. А потом, 22 ноября 2012 года, ее тело обнаружили в реке.

В том же году скоропостижно скончался член тергруппы Гамлет Степанян, отбывавший свое наказание в колонии. Тюремные медики констатировали острую сердечную недостаточность. Хотя, по свидетельству родственникйв и друзей, за проведенные в тюрьме годы он никогда не жаловался на сердце, да и вообще отличался крепким здоровьем. До его выхода на свободу оставалось всего два года.   

“Рекордным” по летальным случаям, настигшим лиц, проходивших по делу о теракте, стал 2004 год. Тогда, в частности, в Нубарашенском изоляторе повесился дядя Наири Унаняна – Врам Галстян. За некоторое время до этого Галстян заявил, что имеет сообщить нечто важное относительно событий 27 октября 1999 г., по каковой причине его и перевели из тюремной камеры в изолятор. А когда правоконтролирующие органы констатировали смерть Галстяна вследствие самоубийства, в этот изоляторов незамедлительно отправились несколько правозащитникое. Которые, в свою очередь, зафиксировали, что в момент повешения ноги Галстяна были скреплены одна с другой.

В том же 2004 году повесилась также Асмик Абрамян – свидетель по делу о теракте. Она была сотрудником протокольного отдела Национального собрания РА. В автокатастрофе погиб депутат парламента Мушег Мовсисян (брат парламентария Аракела Мовсисяна, более известного по кличке “Шмайс” – А.Г.), который вначале был арестован по этому делу, а впоследствии отпущен.  В сентябре 2001-го автокатастрофа унесла жизнь медсестры медпункта Национального собрания Розы Оганесян. Она считалась одним из ключевых свидетелей по делу о теракте, поскольку дала показания о том, что в день теракта видела нескольких людей в масках в рабочем кабинете Карена Демирчяна. Р.Оганесян в последние годы тоже проживала в США, однако это, как оказалось, не уберегло ее от гибели.

Еще один важнейший свидетель – председатель Совета компании “Общественное телевидение и радио Армении” Тигран Нагдалян был застрелен в подъезде собственного дома в 2002 году. Организатором этого убийства был декларирован младший брат Вазгена Саркисяна – Армен Саркисян, который и был осужден. Тем не менее, ходили упорные – и, видимо, небеспочвенные – слухи о том, что Нагдаляна попросту убрали, чтобы он не успел начать давать показания.

А первым из тех, кто тем или иным образом имел отношение к трагедии 27 октябра, умер в 2000 году Норайр Егиазарян, который продал оружие членам террористической группы. Его смерть наступила прямо в тюремной камере – от удара электрическим током.

Вот такая череда отправлений на тот свет. Поневоле склонишься к мысли, что здесь действует чей-то целенаправленный замысел.

До своего Нюрнбергского процесса Армения, по-видимому, еще не дошла. Хотя повод был, думается, вполне весомый. Посмотрим, как дальше сложится. Хотелось бы все же в обозримом будущем увидеть открытый, беспристрастный, всеармянский суд над теми, кто считает себя круче остальных, а потому сможет ускользнуть от наказания за свои грязные делишки. Если, конечно, появится новый повод для такого глобального суда. Но лучше бы, наверное, его не появлялось…

 Ашот Гарегинян