Утверждают, что брачные союзы между людьми заключаются на небесах. Иное дело, когда   речь идет о военно-политических союзах. Часто их контуры намечаются с помощью приемов тайной дипломатии,  закулисных соглашений, многие детали которых остаются неизвестными. Свидетельства, отрывочные и субъективные мемуары и воспоминания современников или прямых участников событий не позволяют воссоздать историческую модель адекватного свойства, потому что сценарии военно-политических альянсов, сыгравших заметную роль в мировой истории, часто достигаются на основе устных доверительных договоренностей. Так рождаются не только исторические парадоксы, но и политические сюрпризы. Вот один из них. Европейские политологи сегодня стали не только предсказывать очередную «большую войну» на континенте, но и обращать свои взоры к Первой мировой войне, заложившей, как выясняется, многие проблемы современного мироустройства.

В этом нет ничего удивительного. Первая мировая война оставила огромный след в мировой истории: рухнули стразу три империи - Российская, Османская и Австро-Венгерская. Но никто еще толком не описал, почему и за что сражались тогда Санкт-Петербург, Константинополь и Вена, хотя последствия этой войны, как ни странно, грамотно предсказывалась многими политиками, главным образом, марксистами.

Утверждается, что царь Николай II не хотел вступать в боевые действия и до последнего откладывал приказ о всеобщей мобилизации. Менее известный факт - император Вильгельм II тоже не хотел войны с русскими. Но они столкнулись лбами, чего по логике не должно было произойти. Где и как искать истоки этой трагедии, которая впоследствии привела уже ко Второй мировой войне, блоковому противостоянию и развалу Советского Союза? И можно ли говорить сегодня о завершении процесса передела сфер влияния между главными мировыми игроками или мы переживаем очередной своеобразный переходный период?

Ныне некоторым может показаться странным, что эксперты и аналитики Европы стали предсказывать новые геополитические потрясения, политическую реанимацию еще вчера казавшихся решенных проблем. Более того, они предполагают политико-психологическую трансформацию нынешнего европейца, который пока еще воспринимается в стереотипах пацифиста, либерала или гедониста. Но так, видимо, будет не постоянно. Сегодня распада Евросоюза не желает никто из ключевых геополитических игроков. Завтра все может быть по-другому, когда воскреснут призраки былых империй и былой политики.

После распада Австро-Венгрии многие ее провинции и регионы с компактно проживающими нацменьшинствами оказались спорными территориями. Это Судеты (область Чехии), Босния и Герцеговина, Воеводина (область Сербии), южная Словакия  (область Словакии), Закарпатье и Галиция (области Украины), Трансильвания (область Румынии). Самое многочисленное компактно проживающее на территории стран ЕС нацменьшинство - судетские немцы, изгнанные после Второй мировой войны из Чехии, проживающие в Баварии. А вот численность венгерской диаспоры в Трансильвании оценивается в полтора миллиона человек. Словацких венгров, проживающих на юге Словакии, не менее полумиллиона. Венгерская община Воеводины на территории Сербии оценивается в триста тысяч. Причем все  венгерские диаспоры расположены компактно, все граничат с Венгрией.

Неспокойно в испанской Каталонии и на севере Италии. По прогнозам, не долго будут оставаться статичными и русскоязычные общины стран Прибалтики, которые не случайно в Европе называют «судетскими немцами наоборот». Судя по ходу событий, и Южный Кавказ движется к новому территориальному переделу. Не исключен распад Украины с выделением Новороссии, Галичины, Закарпатья, Слободянщины и Крыма. В данном случае важно отметить то, что подобный ход событий не исключают США, где традиционно глубоко и продуманно занимаются  планированием своей внешней  политики.

Более того, в Вашингтоне неожиданно вспомнили Антанту, тройственный союз, который разгромил Германию и ее союзников в Первой мировой войне, и к которой в самый последний момент примкнули США. Там считают, что без участия России при сохранении сегодняшних тенденций, как и в Первой мировой войне, трудно и едва ли возможно будет  решать большие проблемы Европы. Если это так, то в самую пору вспомнить уроки истории, чтобы не наступить в очередной раз на ее опасные грабли.

Рождение первой Антанты началось в 1871 году, когда завершился процесс объединения Германской империи. Канцлер Отто фон Бисмарк возродил в Европе систему союзов, чтобы многоходовыми политико-дипломатическими комбинациями лишить Францию возможности взять реванш  за поражение во франко-прусской войн. Точнее, Бисмарк стал вводить в практику секретные соглашения с целью  связать в единый союз Россию, Австро-Венгрию и Германию. Россия не пошла на это. Тогда в 1882 году Бисмарк создал Тройственный союз, в котором объединились Австро-Венгрия, Италия и Германия, а к 1890–м годам Германия стала выходить на роль первой скрипки в европейской, да и мировой  дипломатии.

Начались ответные действия. Император Германии Вильгельм в своих воспоминаниях утверждает, что фактически блок Антанты оформился в 1897 году, после подписания между Англией, Америкой и Францией трехстороннего соглашения, известного как «Джентльменское соглашение». В отличие от обычных договоров несоблюдение джентльменского соглашения влечет (как правило) последствия только морального плана. Но, пишет профессор истории при Вашингтонском университете в Сент-Луисе Роланд Ашер, все обстояло значительно серьезнее.

Соглашение устанавливало: «В случае если Германия или Австрия, или обе вместе начнут войну в интересах «пангерманизма», то Соединенные Штаты тотчас же станут на сторону Англии и Франции и предоставят все свои средства на оказание помощи этим державам». Более того, оно предусматривало основные этапы участия Англии, Франции и Америки в будущих событиях, включая и завоевание испанских колоний, и контроль над Мексикой и Центральной Америкой,  эксплуатацию Китая.

В 1904 году  Англия заключила соглашение с Францией, а в 1907 году к ним присоединилась Россия. Так в противовес блоку Германии, Австро-Венгрии и Италии был создан блок Англии, Франции и России, именуемый Тройственным согласием или Антантой. Кстати, авторство этого термина приписывается английскому королю Эдуарду VII.  Европа разделилась  на два вооруженных лагеря.  Франция вынашивала планы возвращения утраченных территорий Эльзаса и Лотарингии. Италия мечтала вернуть свои земли Трентино, Триест и Фиуме. Поляки видели в войне возможность воссоздания государства, разрушенного разделами XVIII века и так далее.

А что же было нужно России? Как ни странно, убедительного ответа на этот вопрос до сих пор не существует. Проливы? Но экспорт хлеба из Новороссийска и Одессы и так шел через турецкие Босфор и Дарданеллы. «Дать свободу» славянам, «стонущим под австрийским ярмом»? Этот лозунг был хорош для питерских гостиных, в которых пылкие студенты рассказывали  о желании «пролить кровь за славянское дело». Есть также версия, согласно которой Санкт-Петербург просто втянули в Антанту из-за немалой внешней финансовой задолженности России странам Антанты.

К 1881 году 4/5 русских внешних займов приходилось на Германию. Соответственно и внешняя торговля России в то время ориентировалась на империю Гогенцоллернов: в 1875 году почти четверть (24.6%) всего германского экспорта направлялась в Россию, доля же импорта из Германии составляла в этом же году в России 42 % от всех ввозимых товаров (а в 1880 году даже 49%!). Вместе с тем, русское правительство в те годы не  обременяло себя  соблюдением кредитных договоров. Это привело к тому, что в 1882 году германское правительство дало указание Имперскому банку не принимать более в залог русские деньги. К тому, кстати, относятся слова Михаила  Салтыкова-Щедрина: «Это еще ничего, что в Европе за наш рубль дают один полтинник, будет хуже, если за наш рубль станут давать в морду».

Россия  держалась на экспорте сырья: рожь, пенька, лен, воск и пшеница. В декабре 1887 года германский рейхстаг принял новый «хлебный» таможенный тариф – который враз подымал мытные сборы на русское зерно на 66%. Доходы российских хлеботорговцев мгновенно упали, закупки хлеба на экспорт прекратились, экономика хлебопроизводящих регионов страны – все Черноземье, Поволжье и Северный Кавказ - ушла в глубокий штопор. В этот момент взоры Парижа обратились к российской северной столице, где активно в высших эшелонах власти сколачивалась «французская партия»: духовник царя Константин Победоносцев, премьер-министры Николай Игнатьев и сменивший его Дмитрий Толстой, начальник Генштаба Николай Обручев, фельдмаршал Иосиф Гурко, гуру тогдашних российских СМИ Михаил Катков и другие не менее именитые  персоны. Не случайно, когда русские обратились за финансовой помощью к Франции, то быстро получили "добро".

В 1888 году на Парижской бирже были выпущены облигации первого русского займа на сумму в 500 миллионов франков, за ним последовали займы 1889 года (на 700 миллионов и на один миллиард 200 миллионов франков). Напрасно министр иностранных дел Николай Гирс, военный министр Петр Ванновский, посол в Германии Петр Сабуров и сменивший его на этом посту Павел Шувалов призывали императора  Александра III «не лезть во французский капкан». Ничего не получилось. Потому, что  французские займы шли разным акционерным обществам, в которых первую скрипку играли великие князья и прочие сливки российского общества.

13 июля 1891 года в Кронштадт прибывает французская военная эскадра – как символ нарастающего русско-французского сближения. 13 июля 1891 года была подписана общая конвенция, которая гласила: «Если Франция подвергнется нападению со стороны Германии или Италии, поддержанной Германией, Россия нападет на Германию, а если Россия будет атакована Германией или Австро-Венгрией, поддержанной Германией, то Франция выступит против Германии. В случае мобилизации войск Тройственного союза или одной из его держав Россия и Франция немедленно и одновременно мобилизуют все свои силы и придвинут их как можно ближе к своим границам. Франция обязуется выставить против Германии 1300 тыс. солдат, Россия — от 700 до 800 тыс. Эти войска будут полностью и со всей быстротой введены в дело так, чтобы Германии пришлось сражаться сразу и на Востоке и на Западе». 23 декабря 1893 года русско-французский военно-политический союз стал реальностью.

Правда, взошедший в 1896 году на российский престол император Николай II пытался уклониться от роли «партнера» Французской республики. К тому же супруга царя была  родом из Германии. В 1905 году Николай II в Бьерке подписывает с Вильгельмом II тайное соглашение о российско-германском союзе и выходе России из франко-русского союза. Но тут в игру вступили премьер-министр Сергей Витте и министр иностранных дел Владимир Ламсдорф, в результате Бьеркское соглашение так и не вступило в силу.

Вновь в ход пошли деньги. 17 апреля 1906 года с помощью французских банков был выпущен «Российский государственный пятипроцентный заем 1906 года» на общую сумму в 2250 миллионов французских франков, из которых 1200 миллионов вносили французские банки, 300 миллионов – английские. 500 миллионов вносили русские банки, хотя владельцы этих банков проживали по большей части в Лондоне и Париже. Заем был заключен сроком на 50 лет и должен был быть погашен до 1956 года.

В 1907 году англичане согласились на раздел сфер влияния с Россией в Иране (тогда Персия), Афганистане и Тибете, и уговорили своих союзников-японцев подружиться с русскими. Так Николаю II сужали возможности для маневра. Он утерял лавры мироносца. Напомним, что 18 мая – 29 июля 1899 года в Гааге проходила мирная конференция, созванная по инициативе российского императора Николая II. Она обсуждала вопрос об ограничении вооружений. И хотя этот вопрос не был решен, в результате конференции были заключены конвенции о мирном решении международных столкновений, о законах и обычаях сухопутной войны, о применении к морской войне положений Женевской конвенции 1864 г. о раненых и больных и другое.

Однако, как и следовало ожидать, решения Гаагских конференций не стали и не могли  стать эффективным инструментом предотвращения войн и укрепления мира. Были шансы избежать войны у Петра Столыпина, когда он возглавлял правительство. Он верил, что для их успеха Россия нуждалась в длительном мире, а  задачу дипломатии видел в том, чтобы оградить ее от угрозы военных потрясений. Но Антанта не выпустила из своих объятий Россию.

Летом 1914 года разразилась Первая мировая война. Ее исход известен. В октябре 1917 года в России к власти пришли большевики и вывели страну из мировой бойни. После заключения 3 марта 1918 года Брестского мира Антанта заявила о непризнании этого соглашения. В октябре 1919 года Верховный Совет Антанты уже без участия России объявил о победе над Германией и практически стал выполнять функции «мирового правительства». Так было до образования Лиги Наций. И вновь исторический парадокс: в годы Второй мировой войны страны Антанты в своем основном составе вновь объединились для борьбы с общим врагом - германским фашизмом. И вновь победили, а Иосиф Сталин в отличие от  русского императора сумел удержать власть в Кремле.