Когда-то он возил с собой целый чемодан шляп, а на сцене устраивал настоящее шоу, сейчас же для него главное - качественно выступить и зажечь эмоцию в пришедших. Философ, музыкант, художник, а с недавнего времени еще архитектор и бизнесмен Армен Григорян.

- Как так получилось, что юбилейный тур растянулся на несколько лет?

- Мы ничего не планировали. Начали с Украины, тогда еще не было боевых действий, ровно полтора года назад, затем Европа. Потом поняли, что надо как-то продолжать дальше, потому что есть еще и Россия. Нам уже 32 год пошел, а мы все празднуем и празднуем 30-летний юбилей. Думаю, что это нормально, когда юбилей группы превращается в такой мини мировой тур.

- Какую программу привезли в Казань?

- Мы превратили музицирование на сцене в несвойственное для рок-н-ролла представление. Мы не играем песни по порядку, у нас нет плей-листа, мы играем то, что в данном конкретном зале, городе, даже может при каких-то погодных условиях в нашем представлении будет уместно сыграть. Каждый раз получатся то, чего раньше у нас не было. Почему это происходит? Потому что сам концерт - это некая повесть или путешествие с Вергилием куда-то по тем самым иллюзорным и может возвышенным понятиям и персонажам, которые существуют в песнях. Иногда при каких-то обстоятельствах вот эти персонажи оживают. Я думаю, что каждому человеку, который уходит с концерта, кажется, что он где-то побывал, эмоциональность превышает над всем остальным: над мозгом, над сердцем. То, что чувствуем мы передается людям, вот это состояние возможно ни в чем не нуждается, ни в шоу, ни в клоунах, ни в медведях, которые там на ложках будут играть. Единственное мы иногда сопровождаем концерт визуальными изображениями.

- А что за фишка на концертах с сжиганием шляпы?

- Раньше сжигал, сейчас пожарные не разрешат. Вы же знаете «Хромая лошадь» и так далее. Раньше раз в пятилетку сжигал.

- Как вам казанская публика?

- Вряд ли сюда вернемся в ближайшее время. Совершенно не собирался сюда заезжать, просто нас уговорили провести этот тур. Сейчас моя жизнь по-другому немного уже устроена. Публика? Да откуда я уже помню, это не важно. Какая разница, где мы играем? Такое ощущение, что мы играем в крематории, конечно, не в том крематории, а в настоящем, где сжигают зло, всякое отвращение, которое мы испытываем, глядя друг другу в лицо на улице. Это совсем другая история, и чтобы она состоялась, как в авиации, а я бывший авиатор, самолеты летают правильно, когда техники и все, что обслуживает самолет выполняют регламент. Здесь тоже очень важно, чтобы все наши организаторы выполняли райдеры, чтобы музыканты на сцене чувствовали себя в комфорте. Самое главное в этих гастролях - это сон и правильное питание.

- Удается?

- Удается. Видите, нет никакого алкоголя. Это очень важно, потому что уважение к зрителю оно должно быть именно таким. Тогда получается хорошее действо и вам абсолютно не важно, ваш зритель, не ваш, где вы находитесь, это все теряет всякий смысл.

- Вернемся к самому началу, в 1983 год, когда группа только появилась. Что вы тогда хотели донести?

- В то время думаю, что мы ничего не хотели донести. Когда я назвал группу таким страшным названием, может, хотел кого-то испугать. Вообще в основе было философское понятие «катарсис», очищение, очищение огнем, музыкой. Однажды как-то за столом обсуждали, катарсис вроде слово то какое, сифилис какой-то, давайте что-нибудь попроще - огонь, музыка, может быть крематорий? Сначала хихи, хаха, мы же мыслители: Аристотель, Диоген, а потом это все вдруг прижилось. У меня друзья-то были собутыльники одни, никто из них толком играть не мог, только в 97 году, когда появились профессиональные музыканты, тогда мы вдруг поняли. Что что-то из себя представляем. До этого мы не понимали, что мы делаем. Я до сих пор не могу для себя написать формулу, как эти песни получились, почему.

- Сейчас у вас уже профессиональный уровень? Для этого сменили состав? 

- Да, сейчас все делаем профессионально. Состав и тот был профессиональный, просто поменялся век и отношение к музыке. 20 лет существования того состава - это очень сильные дружеские отношения. Это настоящие собутыльники. Но в какой-то момент пришлось принимать решение: заниматься музыкой дальше или дружить и говорить тосты. Нужно было сделать такой состав, который бы порвал любой зал.

- А для чего был создан проект «Третий ангел»? 

- Это рубикон. Если до «Третьего ангела» все, что касается аранжировок, выхода на саму запись, это было коллективное творчество. А там мы попробовали работать с саунд-продюсером отдельно без музыкантов. Этот проект остался студийным, потому что для сцены нужен состав порядка 9-10 человек, нужен оркестр. Это была совершенно другая работа. Потом альбом «Амстердам» получился только потому, что вышел студийный «Китайский танк». Крематорский альбом тоже стал водоразделом, потому что старая публика в начале не очень врубалась в «Амстердам», а вот интернет-сообщество подхватило в большом количестве.

- Вы говорите, чтобы записать новый альбом вам нужно время. А откуда черпаете вдохновение? 

- Никто не знает. Есть такие художники, берут кисть, подходят к холсту и думают: «Что бы мне тут такого изобразить? Бабу голую, а может быть домик», выпивают пару стаканов и идут спать. Мы стараемся, чтобы вот этого не было, не было высасывания из пальца. Да за 30 лет я написал 16 альбомов, но все они не похожи друг на друга. Некоторые альбомы, которые я сейчас слушаю, понимаю, что был в другом совершенно состоянии, это как будто писали разные люди, автор этой музыки и текстов когда-то, может, был сумасшедшим. Самое главная задача для любого художника - правильно отображать то время, в котором он находится, а времена, как говорил товарищ Боб Дилан, меняются. Если эти перемены не приходят, когда уже нечего сказать, надо ждать, тогда приходит его величество Муза и появляется альбом.

- Как проснулась любовь к живописи? 

- То, что касается текстов в песне, они, конечно, играют большую роль, но это ограничение национального состава. Мы тоже иногда воспринимаем чужую музыку, не понимая текста. Живопись воспринимать могут все и чумба-юмба, и цивилизованный джентльмен, поэтому стремление общаться с живописцами было всегда. У меня очень много друзей, говорящих кистью, подглядывая, подсматривая, понимая, как это делается практически, просто стал рисовать.

- А потом и в архитектуре захотели себя попробовать? 

- Следующая ступень. Даже было желание поступать в архитектурный институт. Стал изучать подарки моих друзей, в свое время получил большую архитектурную книжку и положил ее на полку, а сейчас, когда начинаешь листать, тем более появился интернет, архитектура для меня стала приобретать какую-то такую значимость. Что такое архитектура, собственно говоря? Это совмещение круга и креста, это видоизмененные формы из Средневековья. Это стало интересно.

- Вы превратили же это еще и в бизнес.

- Сейчас стало обыденностью, когда на клипы, концерты люди клянчат деньги. Мы никогда ни у кого их не просили, просто люди сами появлялись и помогали. То же самое с архитектурой, появился человек, который увидел мою работу, и предложил продолжить у него в коттеджном поселке. Но такое возможно только в тех странах, где есть понимание, что такое частная собственность.

- Когда-то вы не могли жить без суеты города, а сейчас тянет на лоно природы. Вы в Армении сейчас живете? 

- Нет, я живу в разных странах. Все началось с того, что я бросил курить. Затем я стал разбираться в алкоголе, как говорил Оскар Уайльд, качество алкоголя это то, что отличает кучера от джентльмена. В результате это привело еще и к созерцательному моменту, когда путешествия стали не так интересны, а вот длительное созерцание приносит удовольствие. Это происходит, когда вы меняете свой образ жизни, отбрасывая привычки, без которых вы себя раньше не представляли.