В издательстве «Азбука» вышла новая книга Виктории Токаревой. Хотя она и называется «Так плохо, как сегодня», но на самом деле это самое что ни на есть летнее чтение - умиротворяющее, доброе и полное мудрости

В этом сборнике восемь чудесных рассказов, и о чем бы в них ни шла речь, главную роль там, конечно, играет любовь. Даром, что ли, Викторию Самойловну называют русской Франсуазой Саган? С течением времени книжки Токаревой ничуть не теряют в своей кино- и фотогеничности. Она признана и любима еще и как сценарист. Фильмы, к которым она приложила талант и перо - «Джентльмены удачи», «Мимино», «Совсем пропащая», «Шла собака по роялю» и многие другие, - вошли в золотой фонд нашего кино.

Мы предлагаем отрывок из ее «киношного» рассказа «Кино и вокруг», герои которого - люди известные, а события - реальные.

Грузия, Москва и любовь

...После спектакля Данелия в молчании провожал меня домой. Я сидела в машине за его спиной.

-  Тебе не дует? - спросил Данелия. Я напряглась. Это не его вопрос.

-  В чем дело? - прямо спросила я. Я умела его понимать... Чувствует себя виноватым и метет хвостом.

- Я не хочу снимать наш сценарий, - прямо сказал он.

- Не снимай, - легко отозвалась я. Не скан-далы же ему устраивать. Да это ничего и не даст.

- Я хочу снимать про грузинского вертолетчика, - произнес Данелия.

- Тогда бери грузинского соавтора.

- А ты поможешь?

Он просил меня остаться для работы. В будущем сценарии не только Грузия, но и Москва, и любовь. А в любви женщины понимают больше мужчин.

Данелия пригласил Реваза Габриадзе. Реваз приехал и остановился в гостинице «Россия». Его номер выходил на длинное серое здание, на крыше которого был лозунг: «Коммунизм - это социализм плюс электрификация всей страны». Слова были составлены из электрических лампочек. Днем они были серые, а когда темнело, лампочки включали, и формула Ленина сияла и была видна далеко. От этого фальшивого сияния становилось почему-то депрессионно и безвыходно. И казалось, что сценарий не движется и не окончится никогда.

Ревность и сардельки

Мы писали первую часть - высокогорную деревню, в которой живет наш герой. Деревушка - прообраз рая, где высокогорные луга небывалой красоты, красивая и добродетельная девушка играет на пианино, а по лугам бегают дети и с высоты вертолета кажутся цветным горошком. И все это так далеко от коммунизма.

Я сижу за машинкой и стучу как дятел. Резо Габриадзе меня не ценит, и все, что я предлагаю, ему не нравится... Я понимала, что Резо ревнует. Он не хотел делить славу на троих. Он хотел на двоих. Имел право. Я терпела.

У меня разыгрался радикулит - независимо от Резо, сам по себе. Мне было больно сидеть на стуле. Я сидела, будто на раскаленной сковороде... В середине дня мы отправлялись в гостиничный буфет, ели сардельки имени Микояна. Сардельки были соленые, так как в плохое мясо добавляют соль плюс крахмал и, как поговаривали, туалетную бумагу. Итак: боль в спине, бумажные сардельки и хамство соавтора. Мало не покажется.

Однако все кончается когда-нибудь...

Сценарий написан. Наступил новый этап - съемка. На съемку приехал Мкртчян. Данелия нас познакомил.

- Это автор сценария, - представил меня Данелия.

Фрунзик внимательно всмотрелся и сказал:

- Похожа...

Потом подумал и предложил чистосердечно:

- Приходи ко мне в гостиницу.

- Зачем? - не поняла я. Хотя вопрос глупый.

Зачем может молодая женщина прии?ти в номер к мужчине?

- Женюсь, - уточнил Фрунзик.

Дескать, чтобы я не беспокоилась за последствия.

Я посмотрела на него и увидела, что он пьяный и одинокий.

- Не приду, - честно сказала я, чтобы не вводить человека в заблуждение.

Фрунзик не обиделся. Главное - определенность.

Однажды кто-то из актеров ему сказал:

- А почему твое имя Фрунзе? Это же фамилия. Все вдруг сообразили, что Фрунзе - это действительно фамилия легендарного командарма, такая же, как Лазо. Фрунзе Мкртчян - все равно что Петров Сидоров.

Мкртчян выбрал себе древнее армянское имя Мгер. Теперь в титрах значилось: Мгер Мкртчян.

Тогда одни стали спрашивать у других:

- Мгер - это кто?

- Фрунзик, - отвечали сведущие.

- А-а-а... - легко вздыхали зрители.

Имя Фрунзик прилипло к Мкртчяну, приварилось. Не отлепить.

За словосочетанием Фрунзик Мкртчян стоял трогательный, смешной, ошеломительно талантливый армянский человек с тяжелым носом и грустными глазами. Его любили.

Патология таланта

Почему-то одних любят, а других нет. Объяснить это невозможно. Но... коллективное мнение, как правило, бывает справедливо.

Фрунзик страдал патологией одаренности - запоями. Он не лечился, потому что, вылечившись от запоев, мог вылечиться и от таланта. Эти вещи взаимосвязаны. Однако кинопленка - вещь беспощадная, она все обнаруживает.

Данелия сделал ему замечание.

- Ты пьяный, это заметно, - сказал режиссер. - Давай договоримся: ты две недели не пьешь ни капли. Я тебя отсниму, а дальше... делай что хочешь.

Через две недели ко мне подошел Фрунзик и радостно сообщил:

- Слушай, я уже пятнадцать дней не пью, так хорошо себя чувствую. Теперь я понимаю, почему бездарности весь мир завоевали...

Я представила себе: в самом деле, трезвые бездарности просыпаются утром, делают зарядку, принимают водные процедуры и, бодрые, жизнерадостные, идут и завоевывают места в Думе.

А похмельный человек просыпается, мучается, страдает печенью и депрессиями. Какая уж там карьера... До туалета бы дойти.

Однажды Фрунзик рассказал мне историю своего друга. Эта история меня поразила.

Друг воевал, был ранен и попал в полевой госпиталь. Немцы поджимали, надо было отступать. В таких случаях тяжелораненых добивали, а тех, у кого были легкие ранения, брали с собой.

Всех, кто был в госпитале, вывели на улицу. Врач шел вдоль ряда, как сам Господь, и решал, кому жить, кому нет. Остановился возле друга. Вглядываясь в нездешнюю черноту волос и глаз, спросил:

-  А ты кто?

-  Армянин, - ответил раненый. Врач не знал такой нации. Может быть, врач был пленный немец.

- А кто это? - спросил врач.

- Сарьян, - произнес раненый.

О художнике Сарьяне врач слышал. Он кивнул.

-  Сароян, - вспомнил раненый. Врач слышал о таком писателе. Кивнул.

-  Амбарцумян. Физик, - продолжал раненый.

Он вспоминал наиболее качественных представителей нации. Врач кивал. Но через минуту возникла пауза. Раненый больше не мог вспомнить ни одного известного имени.

«Армяне кончились», - с ужасом подумал раненый...

БЕРЕМ В ОТПУСК!

Татьяна Устинова. «Где-то на краю света»

Изд-во «ЭКСМО», 2013

«- Что ж вы так долго, граждане пассажиры? - укоризненно сказала замученная стюардесса...

Чем дальше от Москвы, подумала Лиля, тем быстрее и вернее «дамы и господа» превращаются в «граждан пассажиров»...»

Татьяна Устинова к сезону отпусков тоже написала новую книжку. Это детективная история о том, как одна столичная редакция послала журналистку Лилю Молчанову в командировку в далекий Анадырь. Перед ней стоит сложная задача - нужно создать умную стратегию для радиостанции с чудным названием «Пурга». Но на самом деле ее услали с тайным расчетом… Здесь, на краю земли, стужа и опасность, сотовый телефон - бессмысленный вздор, а вместо пафосных ресторанов и тусовок - картошка и вечная мерзлота. Но Лиля, оплакивая жизнь-злодейку, вдруг попадает в удивительный мир, где живут по другим законам.

Когда она находит мертвеца, начинается изощренная игра. Думая, что никто ей не поможет, Лиля вдруг понимает, что рядом есть люди, настоящие и порядочные.

ЧТО ЕЩЕ ПОЧИТАТЬ

Павел Санаев. «Хроники Раздолбая»

Изд-во АСТ, 2013

«- Первый раз вижу газету с таким срамом на всю обложку, - искренне удивился попик. - Это что ж теперь у нас издают такое?

- Издают, вон в ларьке лежит. И почему «срамом»? Отличная девушка, по-моему. Не находите? - усмехнулся Раздолбай и нарочито сунул попику под нос обложку с грудастой блондинкой, между раздвинутых ног которой было написано «Разбуди первобытную похоть».

Это в каком-то смысле логическое продолжение культовой повести «Похороните меня за плинтусом». Нынешняя книжка тоже автобиографическая, только герою там уже 19 лет, и все называют его Раздолбаем. А это значит, что он пробует эту жизнь на вкус и на ощупь, бросается из одной крайности в другую и лезет на рожон. Секс, алкоголь, любовь, деньги, свобода, предательство, бесконечные вопросы к Богу и разные приключения покажутся нам до боли знакомыми, хотя мы и не сразу, может, в этом признаемся.

Анна Балуева