Бывший американский сопредседатель МГ ОБСЕ Джозеф Прессел гордится тем, что лично общался с Левоном Тер-Петросяном.

– Господин Прессел, примерно 20 лет назад Вы занимались Карабахским урегулированием. Не считаете ли Вы, что сегодня стороны еще больше отдалились от возможности достижения согласия?

– После 1998 года я впервые приехал в Армению. По моему мнению, ситуация существенно ухудшилась. Прежде всего, те люди, которые занимались карабахским урегулированием и в Армении, и в Азербайджане имели личные отношения. Они говорили на русском, они учились в одинаковых школах, институтах – в Москве, у них имелись непосредственные контакты, они общались спокойно, без каких-либо проблем. Этот период завершился, молодые азербайджанцы не знают Армению, и наоборот, а это не может помочь. Следующее обстоятельство. И вы, и азербайджанцы смирились с ситуацией, что нет урегулирования конфликта. Приведу пример продолжающейся 50 лет Кипрской проблемы. Они тоже смирились с этой ситуацией.

– То есть, сохраняется статус-кво?

– Почему нет.

– Вы считаете, что он может долго сохраняться в нашем регионе, учитывая российский фактор? Не может ли он воспрепятствовать сохранению статус-кво?

– Россия находится близко к региону, ничего не поделаешь. Если Россия хочет усложнить ситуацию, то она имеет эту возможность, если захочет стремиться к урегулированию конфликтов – также имеет и эту возможность. Но, по моему мнению, цель России кроется не в урегулировании конфликтов, в случае чего Россия будет иметь рычаги давления и на вас, и на Азербайджан.

– А почему сторонам не удалось достичь согласия и подписать соглашение намного раньше, сразу после установления режима прекращения огня или спустя несколько лет?

– Сложный вопрос. Думаю, что и вы, и азербайджанцы хотели найти решение, по которому обе стороны достигли бы все 100 процентов своих желаний. Намерения идти на взаимные уступки не было.

Это тоже было вопросом времени: тогда, то, что было выгодно Тер-Петросяну, не было выгодно Гейдару Алиеву и наоборот. Кроме этого, по моему мнению, Россия не желала достигать разрешения, а мы одни не могли.

– Но после войны, в период заключения режима прекращения огня, именно Россия вроде была активней всех в процессе урегулирования. Например, все помнят активную деятельность Владимира Казимирова и его усилия по достижению мира.

– Извините, но, прежде всего это была часть Российской империи, а затем Советского Союза, это был регион, расположенный недалеко от России, который для Москвы играл более значимую роль, чем для Вашингтона.

– Как дипломат, ведший переговоры с Гейдаром Алиевым, на Ваш взгляд, есть ли разница между Гейдаром Алиевым и Ильхамом Алиевым? Если сравнить риторику действующего президента Азербайджана с политикой его отца, видите ли Вы какую-либо разницу? В частности, есть ли уверенность, что за столом переговоров – это один Алиев-младший, а после возвращения в свою страну, это другой Алиев, более воинственный и непреклонный?

– Я лично общался с Гейдаром Алиевым, я уважал его как политического деятеля. Я познакомился с его сыном, видел его два-три раза во время моей миссии. О молодом Алиеве ничего сказать не могу, не знаю.

– А какие у Вас были отношения с Левоном Тер-Петросяном, какого Вы мнения о нем?

– Я очень уважаю Левона Тер-Петросяна, прежде всего как ученого, он серьезный академик. По моему мнению, он большой гуманист. Я общался с ним много вечеров, я очень горд этим личным общением, и надеюсь, что все это сохранится и сегодня, и я встречусь с ним.

– Какое влияние оказала на страны бывшего Советского Союза, по Вашему мнению, напряженность в отношениях Запада и России в последний период? Россия укрепляет свои позиции, или это только кажущееся, и в будущем мы еще можем стать очевидцами обратных результатов устремлений РФ? Имеет ли будущее путинская Россия?

– Если бы я мог подробно ответить на этот вопрос, то я, вероятно, работал на Уолл Стрит и был бы богатым человеком… (смеется).

Путин всем усложняет жизнь. Да, у него есть Крым, пожалуйста, он может иметь даже Донбасс, пожалуйста. Но очевидно, что экономическое положение России ухудшается. Те свободы, которые имели россияне, они теряют.

Сейчас нет денег, я не знаю, когда прекратятся санкции против Российской Федерации. Россия единственная страна в мире, где снижается продолжительность жизни, и это страшно. У этой страны огромные проблемы, и если даже они не признаются в этом, эти проблемы, все равно, к сожалению, не решаются.

– Вернемся к политике Соединенных Штатов в нашем регионе. Складывается впечатление, что Запад не хочет ввязываться в жесткую борьбу против России. Наш регион словно не является приоритетным для Вашингтона. США считают, что этот регион в зоне влияния России?

– Для нас, американцев, такого не существует. Да, есть нефть и газ, да, есть Иран, есть проблема терроризма… Но, например, Карабахский конфликт – нет, об этом ничего не знают. Для американцев Армения – это Геноцид, Вильям Сароян, и на этом все.

– Или Ким Кардашян… Она в вашей стране довольно известна, не так ли?

– Я слышал о ней… Кстати, хочу добавить, что влияние армянской диаспоры в США все больше и больше снижается.

– В чем причина?

– Может, я ошибаюсь, но по моему мнению, причина в том, что существует независимая Армения, второе – со времен геноцида прошло 100 лет, американская диаспора теряет идею возвращения на Родину, и они становятся американцами армянского происхождения, как американские ирландцы и американские итальянцы.