В семейном архиве Эсфири Трдатян, младшей из двух внучек Гарегина Нжде, хранится много материалов, рассказывающих о великом патриоте и его первой избраннице Гоар Мелик-Дадаян.

"ПОСЛЕ СМЕРТИ БАБУШКИ ГОАР, - РАССКАЗЫВАЕТ ЭСФИРЬ ТРДАТЯН, - я обнаружила ее записи: воспоминания о ереванской школе Гаянян, о сиротах Геноцида, о первом сиротском доме в Ереване, о ее деятельности на поприще дошкольного воспитания, а также произведения, посвященные сиротам и Гарегину Нжде. В своих воспоминаниях она ни разу не назвала деда по имени, опасаясь советского режима, и употребляла местоимение Он. Бабушка никогда не говорила о своей любви. На первом плане у нее всегда были патриотизм и работа, а конкретно - воспитание малышей".

Гоар Мелик-Дадаян родилась в 1897 г. в Ереване. Ее родители, Погос и Шушаник, были родом из Зангезура. Сохранившиеся воспоминания Гоар Мелик-Дадаян написаны женщиной, всецело преданной Родине и безгранично любящей детей. Они покоряют своей непосредственностью, лиричностью и особым поэтичным звучанием. Предлагаем выдержки из этих мемуаров.

"КОГДА Я ПОСТУПИЛА В ЕРЕВАНСКУЮ СРЕДНЮЮ ШКОЛУ ГАЯНЯН ДЛЯ ДЕВОЧЕК, она была русской. По указу царя Николая II наряду с конфискацией церковных земель были русифицированы и армянские школы. Позднее благодаря вмешательству Эчмиадзинского католикосата и личным усилиям Хримян Айрика указ был отменен, школа была "освобождена" и вновь стала армянской. Ее на общественных началах основал еще в 1869 г. известный писатель, всеми нами любимый Перч Прошян, который долгие годы боролся за создание в Ереване школы для девочек.

Я росла в атмосфере, пронизанной духом патриотизма. Здесь я крепла умственно, идейно благодаря нашим досточтимым учителям, к которым мы относились не просто с уважением - мы благоговели перед ними, просто таяли от гордости и признательности. Каким золотым пером описать вас, какими словами рассказать о вас, мои дорогие и уважаемые учителя? Как наши старшие говорили, мир вашим душам.

Школу закончили в 1914-15 гг. Моя деятельность в дошкольной сфере началась очень рано, сразу же после окончания школы. Едва исполнилось 17 лет, как архиепископ Хорен Мурадбекян назначил меня на работу в мою же среднюю 10-летнюю школу Гаянян. Когда Он узнал об этом, посмотрел на меня испытующим взглядом и сказал: "Вглядываюсь в твою душу. Неужели девушка - армянка-патриотка оставит десятки тысяч сирот своего обездоленного народа, которые ищут своих матерей, и пойдет за славой в 10-летку? Какая женщина не откликнется на зов ребенка: "Мамочка, мамочка"?.. Это тебе не подобает."

Война и Геноцид армян все перевернули. Армяне из Вана, Битлиса, Баязета и других городов, голые и измученные, истерзанные и обезумевшие, в 1915 г. нашли прибежище и в Ереване, заполнили улицы и сады. В эти тяжелые дни я присоединилась к обходившим город группам, которые собирали сирот, ухаживали за ними и находили им какое-либо пристанище. Голые и босые, голодные и истощенные дети с плачем и стенаниями звали своих матерей. По сей день с содроганием вспоминаю их жалобные крики. Именно тогда я решила целиком посвятить свою жизнь работе с малышами. Бывало, ночевала вместе с ними или же приводила к себе домой по 10-15 детей, потерявших своих матерей или же их матери болели, и оставляла на ночь. Ходила по домам, собирала одежду, еду и раздавала им.

ЧЛЕНЫ ПОПЕЧИТЕЛЬСКОГО СОВЕТА ВООДУШЕВЛЯЛИ МЕНЯ И НАМЕРЕВАЛИСЬ открыть детский (сиротский) дом. Таким образом, на общественных началах я проработала до 1916 г. В январе 1916 г. было открыто несколько сиротских домов. Меня назначили к детям дошкольного возраста. Сиротский дом находился на улице Малярская (ныне улица Терьяна) в доме "Армкино". Детей разместили в здании, вопли и плач уменьшились, хлеб был обеспечен, было где присесть. Работала я вдохновенно, однако это была не работа, а каторга. Нужны были стальные нервы, сильная воля, выносливость. Позже на Докторской улице (ныне Туманяна) в доме на месте библиотеки "Хнко Апер" поместили собранных нами детей - так был создан сиротский дом N1. Здесь я работала в качестве воспитательницы и учительницы. Затем перешла в сиротскую школу, где года - два работала с одними и теми же сиротами.

В 1917 г. в городе существовал частный детский сад. Руководила им получившая образование в Германии 40-летняя Вардуи Оганесян. По ее приглашению я проработала там 2 года. Наступили тяжелые дни 1919 г., посещения сократились, свирепствовал сыпной тиф, жертвой которого стала и Вардуи. После ее смерти детский сад был закрыт.

В 1921 г. заведующий областным отделом просвещения Ара Овсепян пригласил меня и Сирануш Синанян и поручил заняться устройством первого в городе детского сада на 150 детей. Мне как коренной жительнице надлежало в трехдневный срок найти подходящее для детского сада здание с большим садом, залом и 4-5 комнатами. И вот в апреле 1921 г. в доме 87 на улице Абовяна мы открыли первый детский сад. Инвентаря не было. Вместо стульев использовали камни, уголь - для рисования, разбитые бутылки - для питья воды и других напитков. В основанном мной детском саду N1 я проработала 5 лет, до 1926 г. В этот период я посещала филологический факультет Государственного университета.

Моими воспитанниками в детском саду N2 были Константин Оганесович Малхасян (Котик), Арно Бабаджанян (композитор), Александр Арутюнян (композитор), Геворг Аршакович Даниелян (Жора, хирург), Сурен Христофорович Авдалбекян (хирург), Эдик Авдалбекян (музыкант), Севада Акселович Бакунц (д-р медицинских наук, профессор, физиолог, академик).

В 1939-1943 гг. я работала в первом детском саду швейной фабрики и затем вышла на пенсию. Мне посчастливилось работать почти во всех детских садах города, накопить огромный опыт, позволяющий выделить главное в нашей профессии.

ЛИШЬ ТОТ МОЖЕТ НАЗЫВАТЬСЯ ХОРОШИМ ВОСПИТАТЕЛЕМ, КТО ЛЮБИТ ДЕТЕЙ. Человек должен так относиться к детям, чтобы они его очень любили. Левон Вардуни говорил: "Воспитатель, который не любит ребенка, не сможет и воспитать его". Нет плохих детей, плохи мы: воспитатели, учителя, родители... Дай ребенку правильное, последовательное воспитание, развей в нем способности, а затем требуй от него хорошее.

Детский сад должен всегда находиться на такой высоте, чтобы его воспринимали как святое место, которое родитель должен обожать, ибо там заботятся и ухаживают за самым дорогим для него существом, - его цветочком, его ребенком.

После сардарапатских событий, когда Сардарапат был уже взят, Он прислал своего адъютанта (был воскресный день) сообщить о победе. Солдат прибыл и рассказал об этом. Затем сказал: "Он просит собрать народ, бить в колокола, организовать людей, подготовить хоровые группы и ждать их победоносного возвращения".

Он был отважным. 1918 г. прибыл солдат и сообщил, что Он ранен у деревни Реанлу Армавирского района (Камарлу). В те дни транспорта не было. Я побежала к месту военных действий и стала ждать Его в 5 километрах от линии фронта. Он подошел и сказал: "Единственная армянская девушка, которая не побоялась и прибежала на фронт... Ты думаешь, мы не можем сопротивляться? Но наши старшие, Назарбеков... кажется, не настроены воевать. Если разрешат, я с 5 воинами пойду сражаться". И, собрав жителей деревни, начал говорить (был прекрасным оратором). В этой маленькой деревне собралось около 800 человек.

ЕГО БЫТ. ОН ВЕЛ МОНАШЕСКИЙ ОБРАЗ ЖИЗНИ: НАПОМИНАЮЩАЯ КЕЛЬЮ маленькая комната, старая железная кровать. Днями был голоден. Из Болгарии от поклонницы получил шелковую сорочку. Как-то раз какой-то бедный беженец, не знаю из каких мест, постучался в дверь и сказал: "Я гол и голоден". Я стала искать что-нибудь для него. Он снял эту сорочку, подарил ему и сказал: "Тоскующему по родине человеку следует отдать не только сердце, но и собственную шкуру".

Село Давид-бек - высокие, напоминающие людей горы... Мне сказали, что он одевается, как Давид-бек, носит саблю, как он, с бековской осанкой садится на коня. Я сказала ему, что Давид-бек был военачальником XVIII века, и обвинила его в подражании, в том, что не пристало ему, военному XX века, которого хотят провозгласить спарапетом, рисоваться перед народом.

Он ответил, что одевается подобным образом, чтобы народ осознал, какими были его предки, как восхищались Давид-беком и шли на смерть, забывая обо всем. Он тоже старается, чтобы этот огонь, именуемый Давид-беком, еще ярче воспламенился в их сердцах и сам он также во имя Давид-бека делает все возможное, чтобы народ пошел за ним.

Курьер от Гарегина Нжде всегда приходил к Гоар и сообщал ей его наставления: "Собрать народ во дворе церкви". Жена Гриши Мелик-Дадаяна, младшего брата Гоар, рассказала своей дочери Аник: "Где бы ни выступал Гарегин Нжде, Гоар постоянно стояла рядом, обняв голову его коня".

Гоар Мелик-Дадаян скончалась 30 апреля 1975 г. после тяжелой болезни и была похоронена на ереванском центральном кладбище (Тохмахе). В настоящее время отдельной книгой готовятся к изданию ее воспоминания.

Подготовила к печати Седа АРУТЮНЯН, председатель социально-культурного центра "Духовная Сила Азатамарта",

Перевод Арменуи АВЕТИСЯН, кандидата философских наук.