10 августа Александр Адабашьян отмечает 70-летие.

В первую очередь он сценарист, потом — режиссер. А знают его как Бэрримора из «Собаки Баскервилей». 10 августа Александр Адабашьян отмечает 70-летие.

Впрочем, по образованию он — художник по металлу. Все остальное в его жизни — стечение обстоятельств.

- Есть такая шутка: первые 40 лет в жизни мальчика самые сложные. Вы накануне 70-летия согласны с этим?

- Не скажу, что это были самые тяжелые времена, а вот интересные — точно. А сейчас авантюр стало поменьше. И силы не те, и азарта кидаться на что-то новое нет. Семья, ответственность. Нет возможности безоглядно нырнуть в новое, не думая о последствиях, в том числе и материальных. Раньше деньги были на втором плане. Сейчас — все наоборот.

- Почему? Деньги ведь всегда нужны.

- Разница в том, что раньше не было необходимости находить компромисс между ценой/качеством. Платили примерно одинаково. Сегодня же интересная работа может стоить значительно меньше неинтересной. Искусство — это то, что приносит деньги. Это американская модель. Я всегда говорю, что миссия Америки — опошлить вселенную.

- А какая миссия у России?

- Когда-то — осчастливить мир, это была коммунистическая идея, которая благополучно не состоялась, потому что невыполнима. То же самое, кстати, сейчас происходит и с американской миссией. Не может быть добро с кулаками.

- И тем не менее уровень жизни в США немного повыше нашего. А мы все ждем, когда Россия возродится.

- Она возрождается. По сравнению с тем, что было в развеселые ельцинские времена, сейчас все органичнее, стабильнее. Ну а если посмотреть историю, то да, все время у нас войны. Революция сильно подкосила. Ни в одной стране, кроме нашей, история не прерывалась. Когда российские туристы в Риме задают вопрос «А эта церковь действующая?», то это вызывает недоумение, а наши продолжают: «Неужели здесь никогда не было склада?» Какой лозунг был после революции? Весь мир разрушим до основания, а затем… И «до основания» у нас хорошо получается, а «затем» все как-то скукоживается.

ВСЕ ДЕЛО В ОВСЯНКЕ

- Бэрримор, которого вы сыграли, стал героем многочисленных анекдотов.

- Вот это мистика для меня!

- Не возникало мысли, мол, черт возьми, как сыграл-то!

- Нет. Может, все из-за того, что мы играли англичан, которых и в Англии-то не было никогда. А может, все дело в «овсянке». Это же совершенно русское слово. И выражение «Овсянка, сэр!» уже смешно. Придумал это режиссер Игорь Масленников. Стали думать о классическом английском завтраке. По-английски овсянка — порридж, но как-то глупо говорить «Порридж, сэр!» Плюс мы, когда образы придумывали, решили, что Бэрримор, мягко говоря, не рад, что приехал сэр Генри, а Ватсона просто терпеть не мог. Чтобы это настроение читалось, мы разыгрывали сценки, которых зритель не видел. Ну, например, помните, как Бэрримор овсянку раскладывал? Сэру Генри и Холмсу по две-три ложки.

А когда я подходил к Соломину, то на его тарелку клал только одну ложечку. И вот на очередном дубле вижу — у Ватсона возле тарелки лежит блокнотик, в котором крупно написано: «Бэрримор — дурак!»

- Насколько я понял, вы актером стали случайно?

- Часто члены съемочной группы играют маленькие роли. А на картине «Свой среди чужих…» актер, который должен был эпизодик играть, задержался в Крыму: там — эпидемия холеры, и его не выпустили. Ну мне и предложили. Придумали характер, списали его с одной тетеньки из нашей группы. Она такая многословная была. Отвечая на вопрос, купила ли материал для съемок, начинала описывать все житейские неприятности, которые ей приходилось героически преодолевать, чтобы купить эту тряпочку.

Так я и играл: авантюрно и легко. На площадке «Своего...» вообще все так работали. Была атмосфера легкости. У нее — дух из-за этого особенный, чем она и привлекает, по-моему, до сих пор.

«ВОСПИТНУТЬ» ВНУКОВ

- У вас участок полон внуков и внучек. Вы какой дедушка?

- Спокойный. Особо активного участия в воспитании не принимаю. У меня из шести штук пятеро — у первой дочери, один пока у младшей.

- Шестеро внуков — и вы не принимаете активного участия в воспитании?

- Ну есть у них мама-папа. Так, «воспитну» иногда. У меня работы много. А воспитанием же нужно заниматься серьезно, это тоже работа.

- Но дедушка может хотя бы сказку прочитать?

- Ну это — конечно. Последнее, что я читал — Зощенко, замечательные рассказы про Лелю и Миньку. Гайдара читал: «Чука и Гека», «Голубую чашку».

- Понимают?

- Ну, что-то понимают. По первому ряду. Там же есть и первый слой — для детей, и другие — для взрослых. Как этажерка: каждый может снимать с той полки, до которой дотягивается. По этому принципу мы пытаемся свое кино делать. Наши фильмы «Собачий рай», который уже вышел и благополучно провалился в прокате, и «Перелетные дети», который та же судьба ожидает, тоже номинально детские.

- Почему иностранные детские фильмы в прокате не проваливаются?

- Когда ребенок подсажен на фастфуд, очень трудно объяснить ему, что есть другие продукты. Западные фильмы — это фастфуд. Сидишь, смотришь, жуешь попкорн, не думаешь. Не все фильмы такие, конечно же! Мультфильм «Вверх» — очень хороший. А наши, например, «Ку! Кин-Дза-Дза», мультфильм Данелии, который получил самый престижный в анимации приз, прошел незамеченным и у публики, и у критиков. Потому что не соответствует фастфудовским нормам.

- А вы смогли бы снять такое попкорновское кино?

- Наверное, нет. Не потому что я такой чистоплюй. А так же как повар, который работал в хорошем ресторане, вряд ли сможет из жеваного мяса и муки приготовить нечто и назвать это блюдом. Просто потому что такие продукты и в руки взять будет неприятно.

- Нет ощущения, что работаете в стол?

- Есть.

ДОСЬЕ

Александр Адабашьян родился в Москве в 1945 году. Поступил в Строгановское училище и уже через год помогал Никите Михалкову оформлять дипломный фильм. Увлекся кино и работал художником на съемках «Свой среди чужих...» и «Раба любви». Позже попробовал себя как сценарист («Очи черные», «Пять вечеров») и режиссер («Мадо, до востребования»). В 1998 г оду поставил оперу «Хованщина» в «Ла-Скала». Сегодня пишет сценарии детского кино.