Это был Художник, о котором говорили все, а он тихо, без лишнего шума, делал свое дело. Был занят всегда: если не писал картины, лепил скульптуры. Если не снимал кино, делал мультфильмы. Что-то вырезал из дерева, делал наброски. Он сам выпиливал для своих картин рамы, изготовление которых не доверял никому. Но даже при такой нечеловеческой занятости всегда находил время пропустить рюмочку-другую хорошего коньяка, запасы которого у него, кажется, были неиссякаемы.
— Тебе нельзя пить, — говорила молодая жена и уносила бутылку со стола.
— Знаю, — говорил он, — но гостю-то можно!
И доставал откуда-то из-под верстака еще одну: «Попробуй объясни женщине, что коньяк не для опьянения, а для общения»…
С ним было невероятно интересно. Думаю, в немалой степени потому, что относился он к людям, как к равным себе – в каждом пытался видеть художника-творца, и когда ему это удавалось, искренне радовался и уже не отпускал от себя таких людей. Но если кто-то приходился ему не по нраву, отшивал сразу – вежливо, но жестко.
— В человеке свинья почему-то сразу видна, — как-то сказал Художник. И тут же сделал мне комплимент, который долго-долго казался мне невероятно сомнительным:
— Вот ты, к примеру, совсем не свинья…
Его день рождения совпал с одним очень важным достижением в армянской медицине – первое кесарево сечение в республике. По-крайней мере, так с гордостью утверждал сам Художник. А смерть поразила многих.
Дожив до преклонных лет, он так и не состарился. Может потому, что искал и сомневался до последнего дня – трудно сказать. Но правда, что, к примеру, каждый глоток коньяка, каждая затяжка сигареты, как и каждая из его картин или женщин в равной степени были для него частицами мироздания, что он создал себе и в котором жил.
Я никогда не успевал записывать за ним. В каждую мысль Художника хотелось вникать так, чтобы запомнить на всю жизнь. Но однажды под рукой предательски оказался диктофон. Вот что потом расшифровал: «Рано или поздно начинаешь понимать, что от глобальных обобщений ты идешь к себе, и только от себя – к глобальным обобщениям. Когда тебе говорят о том, что ядерный взрыв угрожает планете Земля, это, естественно, не может не волновать. И все-таки к этому подходишь умозрительно. Но стоит представить свой собственный дом, угрозу начинаешь ощущать всеми чувствами сразу. Как ни подходи к вопросу, человек воспринимает весь мир через себя, свой дом, свой город… Кто-то из писателей сказал, что не может в полной мере прочувствовать трагедию вьетнамского народа, потому что у него нет ни одного знакомого вьетнамца. Мне не довелось воевать, и я не уверен – смог бы написать «Атомное распятие», если бы не попытался увидеть войну глазами моих близких, друзей… Или, скажем, картина «Mea culpa», где мне хотелось заставить всех задуматься над тем, что мы творим. И я просто не мог не изобразить среди ценностей, которые дороги всему человечеству, угол моего дома… Кто может с точностью сказать, где кончается свое и начинается общечеловеческое – Моцарт, Бетховен, Комитас, Высоцкий… Просто рано или поздно начинаешь понимать, что от глобальных обобщений ты идешь к себе, и только от себя – к глобальным обобщениям…»
Хотел написать о нем книгу, но пока только рассказал несколько историй. И я по-прежнему верю, что хорошая, светлая книга о Художнике еще увидит свет…
Он родился 29 апреля 1924 года. Отец украинец, мать – армянка. А он стал Большим Армянским Художником. Валентин Подпомогов. Это все о нем. Не только о Художнике. О Человеке, настоящем ереванце, для которого каждая надломленная веточка на дереве – причина боли.
Еще до Великой Отечественной войны, в 1940-м, он начал работать на киностудии «Арменфильм» художником-постановщиком игрового кино, а в 1967 году основал на студии мультцех и начал снимать анимационные фильмы. Они и сейчас актуальны, поскольку стали классикой – «Капля меда», «Мышонок Пуй-Пуй», «Волшебный ковер»… Был главным художником города… Заслуженный… Но вся его биография, регалии, фильмография, картины – только малая часть души и интеллекта Художника и Человека, который искал гармонию во всем. И в отличие от очень и очень многих – находил…
Художник, философ, но в первую очередь Человек, у которого не было врагов. С Днем рождения, дядя Валя!

Ашот Газазян