Армянские имена. 3 часть

1 сентября, 2015 - 14:21

Есть у литовцев Святая покровительница молодоженов, и зовут ее Бордза. «Это просто имя такое, и ничегошеньки оно не означает», отвечают литовцы на заинтересованный вопрос. Но «так не бувает», говорила я в детстве, и говорю сейчас. Потому что имя всегда – говорящее, на то оно и придумывалось когда-то. Вон – даже генетический код уже считывается наукой: значит, он и писался для этого? Ведь ненаписанное прочитать невозможно. Усилия обезьянки, вымуштрованной дрессировщиком держать кисть или ручку, или каракули наших несравненно более умных малышей – их не прочесть. Потому что не написаны они, а сымитированы. А вот генетический код читается. Или, к примеру, пин-коды любых товаров сканируются в супермаркетах в долю секунды: программы-то пишутся в системе кодировки-декодировки. Так как же может быть, чтобы зажигалка и, простите, памперсы в магазине считывались простеньким устройством кассирши, а имена святых и всенародно почитаемых феноменов – нет?
Итак, Святая Бордза. Допустим, что мы с вами не литовцы, не армяне, не русские и не китайцы, а просто люди с жизненным опытом, знающие, что же приходит на помощь новой семье. Любовь, конечно. А еще что-то, кроме любви? Правильно, опыт. Опыт совместной жизни и установки взаимоотношений. Как будет «опыт» по-литовски? Patirtis. А вот по-армянски — «Бордза», иначе другими буквами не запишешь. Разве что первый звук по советской привычке запишешь как «П», а не «Б», но и это некорректно: звук-то – взрывной и где-то посередке между ними. Светлоокие и выдержанные литовцы – совсем другой народ, конечно. Но есть у нас много общего помимо склонности к философии и любви к домашнему очагу: это древний языковой слой периода, когда армяне были обладателями «передовых технологий». Хлеба, например. Или плавки металла. Или создания скрипториев. Ведь распространяемость знания означает также внедрение его терминологии на языке носителя. Вот же мы называем безделушки телефонии гаджетами вовсе не потому, что русский, литовский или армянский произошли от английского языка. Но он сегодня – практически и к сожалению – единственный носитель и распространитель всего нового в науке, технике и технологиях. Вот и обрастают наши словари англоязычностью, как некогда франкизмами. А тогда, когда для охотников и собирателей новинкой был хлеб? Или кузнечное дело? Или книга? Или даже дом – с его архитектурой и домочадцами?
Лингвистичeские подробности утомляют, конечно, читателя, но рискну: «рабочий» (имя прилагательное) по-литовски darbininkas, и тождество первой части слова с армянским «дарбин», кузнец, очевидно. Но нам-то известен генезис названия армянского ремесла от здорового бабаханья по наковальне, «дарб», и – о чудо! – в литовском darbo означает «рабочий» (народ), а darbas – «работа» (Сереискис Б., Краткий литовско-русский словарь, Каунас, Государственное Издательство энциклопедических словарей и научной литературы, 1948г.). Однако если в армянском четко проглядывается основной источник этого мастерства – эдакая могучая сила «дрб», – то в литовском этой связи нет. И откуда он взялся, литовский рабочий, который ни с силой, ни с рабством не имеет этимологической связи, сказать трудно. Но можно. Потому что нам известно, чем же меряли литовские рабочие свои заготовки и изделия: «мерка» по-литовски matas. Ну да, «мой палец», и на чистейшем языке, который сегодня не сосед Литве, не правитель Гедиминас, не геополитический союзник и вообще – сплошная экзотика. Но уверенные в собственном спинномозговом опыте, армянские левши, между нами говоря, — тоже пальцем меряют, безо всяких мелкоскопов. При этом, «имя» по-литовски Vardas, «фамилия» – Tevavardis, возвращающие нас в часть первую настоящей статьи об арийском веровании, его тотеме и жреческих санах. И будящие воображение о временах, когда новорожденного литовского малыша обязательно освящал жрец, Вард, и давал ему имя. Великая Бордза и достойный Вардас, вам обязаны литовские очаги чудесными малышами! Восторг, конечно. И, если бы не аффикс z, который в Грабаре определенный артикль, читался бы «восторг» по-литовски совсем как имя моего прапрадедушки: z/Аvetis, означающее в армянском языке примерно тоже, Благую весть.
Но вернемся к молодоженам и вообще к любви. Вот интересно: почему для выражения любви и влюбленности человечество от Чукотки до Сиднея рисует сердце? Почему не момент прыжка с кручи (to fall in love – анг.яз; tomber amoureux – фр.яз.), не руку с реактивным пульсом, не расширенные адреналином зрачки, если думать по-арабски и на фарси? Почему именно сердце?
В обстоятельной энциклопедии лагерных татуировок «сталинской» поры, изданной в Венгрии (Szeged, 1989, Kovacs Akos-Sztres Erzebet), многие страницы посвящены предплечьям и торсам заключенных с изображениями сердец, пробитых кинжалом, опутанных цепями и прорастающих розами с красноречивыми надписями. Почему человечество уверено, что это и есть источник и мишень любви, хотя если быть по-медицински точными, это не совсем так? Но что интересно – клинописное письмо жителей древнего Шумера, который наверняка ближе на карте к арабам и персам, чем мы сегодня, тоже зафиксировало связку «сердце – любовь» (Армен Давтян, Словарь армянско-шумерских общностей, Ереван, 2014, Авторское издание). Однако ни в арабском, ни в персидском, ни в другом ближневосточном языке пары «сердце – любовь» не существует. Но мы-то с вами знаем, где она присутствует – да еще как! «Любить», «сердце» и «любовь» («сирель», «сирт», «сэрь») в армянском языке – слова не просто однокорневые, но и наиболее представленные в лексиконе. Вариантов глагола «любить» в Словаре синонимов А.Сукиасяна (издательство Академии наук Арм. ССР, 1967 г.) целых 32, и там присутствуют все ее оттенки – от тайной влюбленности и любования до сердечной заботы, согласия в любви и пылкой страсти. А производные от этих трех важных слов морфемы мелко усыпали страницы 574- 578 здорового тома формата А3. Причем сердце в этом языке – прибежище не только чувства, но также вдохновения и храбрости. В том числе «Львиное сердце». Даже «происхождение», «сэрюм», или поколение, «серюнд», являются однокорневыми и производными от любви.
Так что даже не зная армян, но исходя из располагаемой языковой информации, можем сделать вывод, что они не просто мастера на великой ниве любви, но и состоялись на ней как народ. Ну хотя бы потому, что нет прекрасней общества, где социальной доминантой являются взаимная любовь, мир и согласие. «Блаженны миротворцы, ибо они будут наречены сынами божиими» (Евангелие от Матфея, 5;9) – это вообще про миротворцев, даже ООНовских в Косово, — или конкретно про какой-то народ с его языком и обычаями? Во всяком случае, можно себе представить, как же часто нарекали армяне именем любви младенцев, которые и есть ее прямой результат и живое доказательство.
С женскими именами Сирануш и Сирарби всё ясно, но как всегда – интересно: Сладость любви и Эфир любви («Арби», или «Арпи», – «эфир» на западноармянском литературном яз., и переводить, как в ряде публикаций, «солнце» не совсем корректно). И даже с именем носатого поэта-лирика Сирано де Бержерака не может быть заморочек. Или со вторым именем осеменявшего своих возлюбленных посредством дождя Зевса – Серенатора. Ведь имя это является буквальным изложением функции «серен/а/тор», «[проливающийся] дождем любви», или с учетом значения глагола «сэрэль», – «Дающий потомство [посредством] дождя». Но на гадрутском диалекте армян Карабаха, где «тор» — не «возгонка» и «дистиллят» литературного, а «дождь». Который по сути тем же и является. Карабахцы – они такие: у них даже дети по-научному разговаривают.
Бытует заблуждение (и не только среди неспециалистов), что Сероб и Серго, Серж и Сергей – это просто разные национальные костюмы одного и того же имени. Типа песенки Александра Долуханяна «Парень хороший» про воинское подразделение, где армянин – рядовой солдат, грузин – ефрейтор, русский – старшина. А кто у них у всех командир, не написано, но и так понятно. Но все при этом по-своему Вани. Должна сказать, что «по-армянски я Сероб, по-французски Сержик» не прокатит. И вот почему.
В т.4 Словаря армянских личных имен Гр. Ачаряна (Издательство Ереванского государственного Университета, Ереван, 1948 г.) как полная форма имени Сероб на стр.482 приводится Серовбе, и далее ссылки на древние источники, датированные 1210, 1211, 1244, 1253 и далее годами, где фигурируют армянские епископы, дьяконы, меценаты, получавшие в дар от императоров, царей и монастырей, или наоборот, дарившие им, мощи святых, дополнительные садовые угодья для монастырей, новые врата и притворы, святые книги и пр. При этом отсидевший более двух лет в застенках НКВД, неоднократно битый и выпущенный на свободу только после личного вмешательства И. Сталина, профессор Ачарян невероятно осторожен в собственных заключениях по поводу происхождения имени. Он не исключает влияния греческого Серафима или арабского Исрафила на язык народа, чей царь Абгар переписывался со Спасителем, предупреждая его о происках иудеев, и практически принял учение Христа еще при его жизни («История Армении», Мовсес Хоренаци, Издательство «Айастан», 1990 г., пер. с древнеармянского языка, введение и примечания Гагика Саркисяна).
Ачарян упоминает также другую библейскую сущность – Керовбе, или херувима, который в отличие от многокрылого Серафима, был многоглазым. Но о нем позже.
Итак, Серовбе, или Серафим, которого Дионисий Ареопагит определяет, основываясь на отрывке из Книги Пророка Исайи, как первого среди ангельских чинов, и связывает его природу с пламенной, горящей любовью к свету и чистоте. В сочинении «О небесной иерархии» он дает интересное описание серафимов, находящихся в постоянном движении вокруг божественного и озаряющих все вокруг, возвышающих и уподобляющих себе низших существ, воспламеняя их сердца (Дионисий Ареопагит. Корпус сочинений. С толкованиями преп. Максима Исповедника. – СПб: Олега Абышко, 2010). При этом в росписях собора Святой Софии в Константинополе или в Средневековых миниатюрах мы замечаем серафимов, сложивших свои крылья сердцевидно, а не иначе. Таким образом, проведя анализ текстов и изображений, мы в состоянии отметить определенную, точную и логическую связь между любовью и сердцем в определении Серафима – связь, которая присутствует только и исключительно в армянском языке.
Итак, Серовбе(рь), или Сероб, — Дарующий любовь. Что касается Керовбе, или Кероба, или Херувима, то таково определение Иоанна Златоуста, ставшее традиционным для христианства: «Херувим означает не что иное, как полную мудрость. Вот почему Херувимы полны глаз: спина, голова, крылья, ноги, грудь – все наполнено глаз, потому что премудрость смотрит всюду, имеет повсюду отверстое око». Если бы мы с вами не знали поэтического определения Мовсеса Хоренаци как Отца летописания, Qertoghahayr-а, то и не вспомнили бы, возможно, что «qertel» по-армянски значило «заниматься сбором фольклора; грамматикой; смыслами». Но изначально, в первичном смысле словарной статьи, «qertel» – «отделять шкуру от туши», т.е. проводить исследование и анализ. А еще — «выцарапывать», т.е. заниматься тем, с чего и начиналась письменность человечества. Таким образом «многоглазость» этой небесной сущности и вездесущесть в определениях отцов-богословов и на миниатюрах, соотнесенная со словарными статьями армянского языка – это метафора Божественной мудрости. Вот мы и определились еще с одним из фигурантов «дела» об армянских именах: им оказался незаслуженно забытый в последние годы Керовбе(рь) – Дарующий мудрость.
Как говорил Апостол Павел в Послании к Коринфянам, «Сколько, например, различных слов, и ни одного из них нет без значения. А потому говорящий на незнакомом языке молись о даре истолкования (10;13, 13;13).
Уж больно богословский у меня получился текст, но никуда не деться: Бог есть любовь, а тема наша – имена любви, которую и продолжим в следующий раз, но на светской волне. Обещаю.

Лия Аветисян

Добавить комментарий

Plain text

  • HTML-теги не обрабатываются и показываются как обычный текст
  • Адреса страниц и электронной почты автоматически преобразуются в ссылки.
  • Строки и параграфы переносятся автоматически.
CAPTCHA
Тест для фильтрации автоматических спамботов
Target Image