Любовь Казарновская: «Моя интуиция не раз выручала меня»

19 сентября, 2015 - 13:32

В последнее время в Ереване частенько гастролируют выдающиеся музыканты со всего мира, но приезд Любови КАЗАРНОВСКОЙ в Армению и Карабах был особенным. И хотя ереванской публике, в отличие, кстати, от карабахской, не посчастливилось услышать голос оперной дивы на сцене, ее визит не мог остаться незамеченным. Любовь Юрьевна привезла своих учеников для участия в благотворительных концертах в Карабахе и Ереване, цель которых – создание Центра оперы в Карабахе и Академии оперного искусства в Ереване. Казарновская не скрывает своей любви к Армении, она охотно рассказывает о своих давних связях с нашей землей, о том, что, будучи школьницей, в 1974-78 гг. жила вместе с семьей в Ереване на улице Абовяна (ее отец, Юрий Казарновский, был военным, долгие годы находился на военно-дипломатической службе). Казарновская до сих пор помнит фразу «сирун ахчик» – эти слова неизменно сопровождали юную красавицу Любу во время ее прогулок по ереванским улицам. За эти годы Ереван неузнаваемо изменился, но дом, в котором жила семья Казарновских, сохранился до сих пор. Пройдя мимо него, она так и не решилась войти в квартиру, чтобы не смутить ее новых хозяев…
В начале своей карьеры Любовь Казарновская гастролировала по городам Франции и Англии вместе Государственной капеллой Армении под руководством маэстро Чекиджяна. И вот теперь, много лет спустя, Казарновская вместе с капеллой поехала в Карабах, чтобы исполнить для карабахской публики «Реквием» Верди. Сама Казарновская не выступала вместе с капеллой – она была художественным руководителем этого проекта, а на сцене в этот вечер блистали ее ученики. Во время репетиции перед поездкой в Карабах «старожилы» капеллы подарили Казарновской фотографию, сделанную во Франции, где она была запечатлена вместе с ними, что очень растрогало певицу.
Наше интервью с замечательной оперной певицей и потрясающей женщиной Любовью Казарновской состоялось после ее возвращения из Карабаха в Армению.

- Любовь Юрьевна, расскажите, пожалуйста, как прошел концерт в Карабахе.
— Вы знаете, я очень довольна! На одном из концертов я со своими учениками устроила своеобразный семейный вечер для карабахцев, – я назвала его «Вечер у камина». Мы исполняли романсы, мои любимые произведения, я общалась с залом. Это было что-то вроде творческого вечера. Но главный проект, ради которого мы поехали в Карабах, – это «Реквием» Верди. Проект этот мы посвятили 100-летию геноцида, жертвам этого чудовищного преступления, но это был реквием и по погибшим в Карабахской войне. И в то же время это был гимн возрождения великой армянской нации. К слову, один из местных журналистов совершенно неверно истолковал нашу идею – мол, этой траурной мессой я … хоронила нацию. Ничего подобного! Верди задумывал «Реквием» как духовно-светское театральное произведение. «Освободи меня, Господь, от войн, от бед, от неприятностей, от боли и дай мне вечный Свет»… Собственно, мы это и хотели донести до мира – армянская нация, несмотря на трагедию, произошедшую сто лет назад, разбросавшую ее по пяти континентам, сумела возродиться. И “Реквием” в Карабахе мы исполнили не как заупокойную мессу, а как гимн возрождения, воспевающий свет, о чем мы и говорили еще до отъезда в Карабах на пресс-конференции в Ереване.
Несмотря на подобные казусы, вы очень лояльно относитесь к прессе. Связано ли это с тем, что в юности вас привлекала профессия журналиста и вы даже собирались поступать на факультет журналистики в МГУ?
— Я лояльно отношусь только к профессионалам, поскольку журналист журналисту рознь. То же самое можно сказать про певцов, дирижеров… Я люблю профессиональных людей, я не люблю дилетантов и ненавижу бульварную прессу.
Вам часто приходилось сталкиваться с нападками “желтой прессы”?
— Да. Наверно, времена сейчас такие… Да что там журналисты – многие сами заказывают скандальные материалы про себя, считая это лучшим средством пиара.
А чем вас привлекала журналистика и как получилось, что в последний момент вы выбрали другую профессию?
— В школе я преуспевала по гуманитарным предметам, лихо писала сочинения, побеждала на городских олимпиадах, и учитель литературы сказал маме (кстати, она лингвист), что у меня прирожденный журналистский дар. Мы с мамой шли подавать документы в МГУ на журналистику, и вдруг она говорит: «Смотри-ка, идет второй тур в Гнесинку. Может, попробуем?» Мама буквально втолкнула меня в зал, где шли прослушивания, за что я ей очень благодарна. Спустя годы она мне говорила, что сама жизнь все равно вывела бы меня на этот путь. И действительно, сколько я себя помню, аж с детсада, я всегда пела, всегда была где-то около сцены… Просто отец мой был человеком старой закалки и считал, что мне нужна “серьезная” профессия.
В одном из своих интервью вы сказали, что сильно доверяете своей интуиции. А бывало так, что интуиция вас подводила?
— Если и подводила, то очень редко, и то по мелочам. Конечно, общение, взаимодействие с людьми, представляющими самые разные сферы, – очень важная составляющая нашей профессии. Но, бывает, познакомившись с кем-то, сразу интуитивно чувствуешь, что с ним общаться не надо, иначе не оберешься потом бед и проблем… Раньше случались проколы: я начинала себя уговаривать – мол, надо лучше присмотреться, время покажет… В результате появлялись не те партнеры, не та команда… Так что сейчас я в первую очередь доверяю своей интуиции. Она не раз выручала меня. Много лет назад я собралась выйти замуж, но что-то меня остановило в самый последний момент. Мы расстались. Я работала в Мариинском театре в Ленинграде, и, как-то приехав в Москву, раскрыла газету и вдруг вижу некролог… Он умер в 33 года. Я поняла, что меня тогда остановило – предчувствие какого-то рока… Что касается других романов, то я понимала, что браком они не закончатся. Так, был у меня роман с одним замечательным человеком. Он был женат, и когда собрался разводиться с женой, я сказала: «Не делай этого, потому что мы всю жизнь себе этого не простим. У тебя есть ребенок, жена, которую я не хочу обижать”. Я ставила себя на ее место, и мне становилось плохо. Да, мы были безумно влюблены, нас тянуло друг к другу, но я все-таки прекратила отношения. Думаю, за это он был мне даже благодарен.
Благотворительный гала-концерт в Ереване в пользу строительства в Канакере Международной академии оперного искусства, наверно, не был для вас из ряда вон выходящим событием. Вы часто участвуете и сами организовываете подобные мероприятия.
— Если этим занимаются достойные партнеры и я знаю, что в одиночку им не осилить, то я с большой радостью помогаю, потому что вырученные деньги идут на благое дело. Ну как мне было не присоединиться к Гегаму Григоряну, если это делается ради обучения студентов, многие из которых стеснены в средствах. Им трудно учиться, организовывать свою жизнь, да и приодеться, в конце концов, надо. Когда я думаю об этом, вспоминаю свои молодые годы. Конечно, родители помогали, но семейный бюджет не всегда позволял покупать то, что хотелось. И я подрабатывала. Мы с подругами открыли ателье, которое назвали “Трест “Рога и копыта”. Обшивали своих сокурсниц. Кто три рубля платил, кто пять… Я знала, что мне нужно купить босоножки стоимостью в 25 рублей, джинсы за 50… И мы шили ночами напролет. Сейчас я хочу приучить к этому сына, он у меня скрипач. Конечно, мы с мужем можем исполнить многие его желания, но я хочу, чтобы он знал цену труда. Хочешь приобрести новый смычок – половину суммы мы тебе дадим, об остальном позаботься сам!
В жилах вашего сына помимо русской течет австрийская и хорватская кровь, но он какой-то абсолютно русский мальчик – при том, что и рос-то не в России.
— Мой муж наполовину австриец – отец у него хорват. Роберт истинный славянин по своей энергетике. А Андрюша начал ходить в школу в Нью-Йорке, потом мы переехали в Россию, где я стала серьезно обучать его музыке и отдала в школу с английским уклоном, что в общем-то было лишним, поскольку английским после Нью-Йорка он владел блестяще. Андрей воспитывался на классических образцах русской литературы, театра, музыки. Да, он во многом русский мальчик, при всем при том он космополит, что естественно, поскольку мы все время переезжаем из одной страны в другую.
Андрей у вас поздний ребенок, с его рождением вы изменились как женщина, как певица?
— Когда ты становишься матерью, то на многие вещи – как в профессии, так и в жизни – начинаешь смотреть другими глазами, ведь ты уже ответственна не только за себя и за своего мужа, но и за маленькое беззащитное существо.
Вы очень тяжело перенесли потерю своей матери и даже на какое-то время перестали петь. Что вам помогло пережить этот сложный период в вашей жизни?
— Помогли муж и моя пианистка, которая говорила: «Не хочешь – не пой, твое дело, но мы все равно заскочим минут на 15 и немного помузицируем». А Роберт говорил: «Дай мне твой тембр послушать, всего две-три ноты…» Они меня так аккуратно, осторожно подталкивали к мысли, что нельзя опускать руки, нельзя падать духом, что жизнь продолжается. Мама была для меня большим другом, очень мудрым и светлым человеком. Она была стержнем нашей семьи. И когда ты теряешь этот стержень, мир рушится перед глазами, образуется страшная пустота. Но я понимала, что слишком молода для того, чтобы опускать руки. У меня все хорошо складывается в жизни, и если я смалодушничаю, Господь мне второго шанса больше не даст.
А как ваша мама восприняла замужество за иностранца и отъезд в чужую страну?
— Узнав о том, что Роберт сделал мне предложение, она сказала: «Дочка, а к чему такая спешка?» Я ведь уехала на прослушивание, и там мне Роберт сделал предложение. Мама сказала, что у них совершенно другая ментальность, посоветовала быть осторожной… Сказала, что австрийцы, в отличие от русских, очень закрытые люди. Но когда она познакомилась с Робертом и он начал ей читать Пушкина и Достоевского, она воскликнула: «Да он же наш! Абсолютно наш мальчик!» Она сказала, что мы очень похожи с ним, а все остальное зависит от меня, моей женской мудрости и способности адаптироваться к новой среде. Адаптировалась я довольно быстро – в частности благодаря знанию английского и немецкого, и совершенно не чувствовала себя в изоляции. И потом там было столько работы, что я быстро и легко во все это погрузилась, а Роберт поддерживал меня во всем. С тех пор прошло много лет, но мы до сих пор вместе, и мой муж и сегодня поддерживает меня во всех моих начинаниях.

Беседовала Гаяне Даниелян

Добавить комментарий

Plain text

  • HTML-теги не обрабатываются и показываются как обычный текст
  • Адреса страниц и электронной почты автоматически преобразуются в ссылки.
  • Строки и параграфы переносятся автоматически.
CAPTCHA
Тест для фильтрации автоматических спамботов
Target Image