Не только армянские сказки

30 октября, 2015 - 18:49

Если честно, то о народе корректнее судить по его фольклору, а не по записям в Фейсбуке. Потому что в сказке и поговорке – вот он, народ, с его представлениями о том, что такое хорошо, а что такое плохо, с семейным укладом и здоровым авантюризмом, самоотверженностью и перфекционизмом в дружбе и любви. Сказки и поговорки выдают собирательный портрет народа с головой, да еще как!

Конечно, Его Величество Успех – главный герой сказок мира, и сказка любого народа – от самого большого, душой и телом, до малюсенького, – инструкция по достижению успеха. Потому ее и читают малышам: чтобы набирались чужого опыта и готовились к взрослой жизни. Другое дело – что же вкладывают народы в понятие «Успех» и какими путями к нему стремятся.

Возьмем европейцев: у них если не соврешь – никакого тебе продвижения по жизни, брат! И это твердо знали и Храбрый Портняжка, и Кот в сапогах, и весельчак Ганс. А еще у них водились людоеды. Что ни сказка – так хоть один, а иногда и целый выводок эдаких уродов-каннибалов. Причем из контекста ясно, что никакие они не чужаки, а свои, родные, – но со специфическими представлениями о вкусной и здоровой пище. Скажете, случайно? А ведь нынешние руководители европейских структур выросли на этих сказках!

В русских сказках имеется здоровое народное представление о теории заговора, которая сложна, как и все политтехнологии, и находится в игле, что в яйце, что в сундуке, что на дубе. И благодаря способности приходить к консенсусу с любыми силами, народный царевич-герой выискивает иглу, ломит к чертовой бабушке и спасает свой народ от глобалиста-Кащея. При этом у героя эдакий мужской сексизм в отношениях с вреднющей Бабой Ягой, выраженный в требовании в баньке выкупать, и накормить, и напоить, и спать уложить. И гендерное чудовище в ступе, собаку съевшее на поедании детей и гостей, представьте себе, соглашается, почуяв русский дух и сильную мужскую руку! Скажете – тоже случайно?

Дружелюбие в европейских сказках если и присутствует, то на уровне животного мира: бременских музыкантов, например, что сплотились в дворовую команду и наехали на разбойников. А в человеческом воплощении его там не найдешь, нет. Зато в армянских – прорва. Армянские принцы готовы дружить и с арабом, и с персом, и вообще с любым империалистом тех древних времен. И дружба всегда искренняя и дает свои плоды, потому что в счастливом финале сказок оказывается, что никакие это не арабы и не персы, а добрые волшебники в соответствующих человеческих эманациях, явившиеся, чтобы отблагодарить за отданную некогда последнюю краюху хлеба, израсходованный на них последний медяк, спасение жизни детенышей и прочие акты самоотречения.

Интересно, что в армянских сказках семьям приходится посменно стоять на ночном дозоре и оберегать от воришки-супостата поле ли, сад ли с молодильными яблоками, жар-птицу или другие сакральные семейные сокровища. А вот в большинстве сказок мира героями как раз-таки и являются эти самые воришки. Скажете, случайно? Ан нет: на самом деле речь идет об обладании древними, но передовыми на тот исторический момент технологиями, и промышленном шпионаже с последующим рейдерским захватом. И вредины-шпионы – опять европейцы! Здесь интересен феномен «Конька-горбунка», являющегося гениальным русским пересказом фрагмента из древнего армянского эпоса о Сасунских храбрецах. Автор «Конька-горбунка» – великий русский писатель и драматург Петр Павлович Ершов, живший в свои гимназические годы в Тобольске в семье дяди по материнской линии – известного армянского купеческого рода Пелинковых. Сказка была записана им из первых рук и опубликована уже в студенческие годы в Петербурге. Хотя трудно представить более русскую и добрую сказку о системе моральных ценностей.

И что интересно: ни в русской, ни в армянской сказке вы не найдете злости и агрессии у героя: он полон доброты и бескорыстия. В русской собственная семья считает его за это дураком, зато красавицы-принцессы так валом и валят! При этом в армянской доброта – недостаточное условие: герою надлежит быть еще и трудоголиком, возводящим новые крепости и обеспечивающим пропитанием не только друзей, но даже гадов морских. В европейской сказке герою в достижении цели способствуют не личные качества, нет: ему помогает чудо! Раз – и объявляются феи, умывающие наконец и шикарно обувающие-одевающие Золушку. Хотя вроде бы умыться и платье постирать – не такая уж затратная статья и без фей. Или раз! – и другая фея приходит на помощь бедняжке в ослиной шкурке, чтобы избавить от притязаний инцестного характера от попавшего под злые чары своего же отца.

Какие бы сказки каких бы народов мы ни читали, во всех странах натыкаемся на нечистую силу, завладевшую мельницей, лесом, прудом, рисовым полем, богатым замком и даже целым царством. Конечно, в сказках бравый солдат, деревенский чудак или другой гражданский герой одержит над лешими и чертями победу. Но только хитростью. В честном бою их не одолеешь. Потому что и сила эта хитрая, верткая и до полуночи неявная. Это вам не простак-дракон, на которого честно прут богатыри и принцы. С нечистой силой действовать приходится ее же методами. Только тогда у сказки счастливый конец, а в армянской с неба падает аж три яблока: и рассказчику, и слушателю, и тому, кто на ум берет.

Великий XIX век, когда яркие представители армянской, русской и европейской интеллигенции стали собирать и записывать народные сказки – не просто пробуждение национального духа и интереса к собственному фольклору – нет! Это только кажется, что братья Гримм, Перро, Андерсен, Даль, Аксаков, Агаян и Срванзтян случайно совпали по периоду деятельности. Опасность тотального уничтожения народов к тому времени была уже четко спланирована и озвучена на соответствующих всемирных форумах, и собирательный дух, Экгрегор народов сработал на сохранение национальных житниц мудрости. Титанический труд по сбору и записи народных сказок и сказаний по провинциям Западной Армении, зафиксировавший тем самым и фольклор, и диалекты, в рамках которых он жил и учил нас мудрости – удивительный научный и гражданский подвиг сподвижников этого дела. При Советской власти Академией Наук Армянской республики были изданы 14 толстенных и неказистых томов этой сокровищницы, роль которых в нашей биографии и самости невозможно переоценить.

Когда я читаю народные сказки, то трудно удержаться от пушкинского «что за прелесть эти сказки!» Потому что помимо захватывающего сюжета и милых подробностей, в них всегда присутствует дух народа, его сила и причина долгожительства.

Есть, к примеру, армянская народная сказка «Анаит». Суть ее сводится к тому, что царевич Вачаган влюбляется в обычную деревенскую красавицу Анаит, а та заворачивает из своей избушки сватов со всеми их дарами. При этом красавица заявляет: «Ты, Вачаган, сегодня, может, и принц, но случись завтра какой путч или перестройка, и станешь наверняка обычным бомжом-интеллектуалом. А потому осваивай-ка смежную с принцевой, но дельную специальность. Иначе не видать тебе меня, хоть я и простая труженица села».

После неожиданного отпора Вачаган врубается, что налицо не только женская интуиция, но и глас народа, а потому начинает брать частные уроки по ковроткачеству. И даже посылает своей ненаглядной в глубинку образчик творческих достижений, сплошь усеянный звездами и всем тем, за что впоследствии сожгли Джордано Бруно. Дизайн и качество ковра оказываются на таком высоком экспортном уровне, что сельская красавица, представьте себе, соглашается переехать из деревенской хибары в царский дворец и стать будущей царицей.

Вы думаете, это и есть хеппи-энд армянской сказки? Вы их (я имею в виду нас, армян) плохо знаете. На следующий день после свадьбы вездесущая мамаша принца отправляет с гонцами в деревню, как это в наших краях до сих пор водится, красные яблоки и бутылку красного вина, символизирующие благодарность за уцелевшую, несмотря на потрясающую красоту, девственность Анаит, и свадебные празднования продолжаются. Но тут как раз случается арабское нашествие, царь с царицей погибают, и в ходе военной операции принц одномоментно становится царем и попадает в плен к неприятелю.

Поскольку дармовая рабсила ценилась всеми и всегда, то после удачного похода арабский халиф выстраивает пленных в шеренгу и заполняет справа налево на каждого из них по анкете. Вачаган называет в качестве основной специальности не династическую, а фабрично-заводскую, и его отправляют в один из багдадских застенков, где принцу спускают производственный план по ковроткачеству, и он приступает к творчеству в условиях, накарканных его раскрасавицей женой.

Между тем молодая царица практически осваивает управление государством и заодно усиливает разведку, надеясь найти любимого. Тут придворные маркетологи сообщают ей, что на рынке появились ковры подозрительного астрономического дизайна по не менее астрономическим ценам. Не по возрасту мудрая царица тут же узнает милого не по походке, но по творческому почерку, а выйти на закрытый объект было уже делом техники. Спустя какое-то время Анаит без санкций международных организаций врывается на боевом коне в темницу вместе с группой вооруженных экспертов и спасает Вачагана от неминуемой болезни Боткина в антисанитарных условиях багдадских застенков. Как вы думаете, за что благодарил ее спасенный из полона супруг? Совершенно верно, не за факт освобождения, но за осознание необходимости выбора специальности, востребованной международным рынком труда!

Конечно, не все популярные армянские сказки такие назидательные, и герои в них – не сплошь принцы и принцессы. Есть в них и люди из народа, как, например, в сказке не народной, но придуманной армянским поэтом-разночинцем Туманяном, а в советское время перепетой другим армянским писателем, Демирчяном. Речь в ней идет о деревенским врале и хвастунишке Назаре. Поверившие его болтовне наивные соплеменники даже выбрали его демократическим путем в цари. Что из этого получилось – ясно из сказки и стало особенно понятно в начале 1990-х годов, когда любимую народом сказку про храброго Назара запретили ставить в театрах Армении как наводящую на крамольные аналогии с актуальным правителем. Всё бы ничего, но сказка оказалась настолько смешной и похожей на некомпетентное управление назначенцев всех времен, что замечательное имя Назарет, или Назар, стало нарицательным и самоликвидировалось из народных святцев. Сегодня есть у нас огромное число Назарянов и Назаретянов, ведущих свой фамильный отсчет от имени Назар, – а его и след простыл! Ни одного армянского малыша с таким именем уже не найдете!

Так что связка народа и его фольклора не просто крепкая, а двусторонняя. А потому нельзя к ним относиться несерьезно: сказка – ложь, да в ней намек, а в благополучном финале армянской всегда есть пожелание к аудитории: «Они достигли своей мечты, а вы добейтесь своей!» Ну разве не прелесть – эти сказки?

Лия Аветисян

Добавить комментарий

Plain text

  • HTML-теги не обрабатываются и показываются как обычный текст
  • Адреса страниц и электронной почты автоматически преобразуются в ссылки.
  • Строки и параграфы переносятся автоматически.
CAPTCHA
Тест для фильтрации автоматических спамботов
Target Image