В Центральном музее Вооружённых Сил России в Москве представлена вся история российской и советской военной славы. Здесь можно ознакомиться с историей всех войн и военных конфликтов, узнать много нового и интересного. Даже человеку хорошо знакомому с историей в этом музее есть чему удивиться.

В одном из залов моё внимание привлекли обломки американского самолёта У-2 Френсиса Гэри Пауэрса. Казалось бы, про эту нашумевшую историю всё давно хорошо известно. Но, выходит, всё, да не всё. Оказалось, что с ней тесно связано имя нашего соотечественника - Бориса Грайровича Айвазяна. Заинтересовавшись этим, я изучил эту историю, которой хочу поделиться с читателями.

Френсис Гэри Пауэрс (1929 - 1977) - американский лётчик, выполнявший разведывательные полёты по заданию ЦРУ на самолёте-разведчике. Пилотируемый Пауэрсом самолёт-шпион У-2 был сбит советскими ракетчиками во время полёта над Свердловском (нынешним Екатеринбургом) 1 мая 1960 года в 8 часов 53 минуты. Лётчик выбросился с парашютом. Драма, разыгравшаяся в День Первомая в небе над Свердловском получила широкий резонанс. Об этом в то далекое время рассказали все советские газеты и многие зарубежные издания. А вот о том, что через 30 минут после первого ракетного пуска трагически погиб летчик-истребитель старший лейтенант Сергей Сафронов, летевший на перехват цели, не сообщалось. Самолёт был сбит ракетчиками той же части. А заместитель командира эскадрильи Борис Айвазян лишь чудом сумел увернуться от другой ракеты. Итак, всё по порядку.

Начиная с 1956 года американцы, пользуясь тем, что их суперсовременные самолёты-шпионы Локхид У-2, летающие на больших высотах в 22 - 24 тысячи метров, являются недосягаемыми для имевшихся на тот момент в СССР истребителей и зенитных установок, регулярно нагло вторгались в воздушное пространство СССР с разведывательными целями. Самолёты У-2, "чёрные леди шпионажа", как называли сами американцы эти самолеты, появлялись в Сибири, Средней Азии, в Центральной России, Закавказье, в Прибалтаке и на Дальнем Востоке. Летая на такой высоте в стратосфере, эти самолёты могли фотографировать интересующие их объекты, причем качество фотографий позволяло разглядеть даже номера на самолётах, стоящих на аэродромах.

И вот, 1 мая 1960 года, была предпринята новая провокация, причём более масштабная. Она была поручена опытному лётчику Френсису Гэри Пауэрсу. До пересечения нашей границы он сделал 27 вылетов на У-2, пробыл в воздухе 500 часов, но пересекая границу, как он признался позже, нервничал и его одолевал страх. Эта дата была выбрана не случайно. Ведь в этот день всё политическое и военное руководство страны находилось на Красной площади и американцы надеялись, что это затруднит оперативную отдачу указаний. Расчет был на то, что в случае обнаружения этого  самолета в праздничной суматохе русские не сумеют принять быстрое согласованное решение. Но расчет не оправдался - разведывательная операция "Оверфлайт" ("Перелёт") завершилась крахом: под Свердловском У-2 был сбит ракетами класса "земля-воздух" ЗРК С-75.

Никите Хрущёву, находившемуся на трибуне Мавзолея, и приветствовавшего колонны москвичей, вышедших на первомайскую демонстрацию, ранним утром было доложено о нарушении советской границы иностранным самолётом, летящем на большой высоте к Уралу. Было непонятно, с какой целью и кем запущен самолёт? Есть ли на его борту оружие? Хрущёв отдал распоряжение любым путём пресечь полёт. Никита Сергеевич несколько раз подзывал к себе, стоявшего рядом на трибуне главнокомандующего Войсками ПВО страны Маршала Советского Союза Сергея Бирюзова и интересовался, как обстоят дела. Тот выходил, выяснял, но поначалу порадовать главу страны ему было нечем. И, наконец, он принёс радостную весть, что самолёт сбит первой ракетой. Хрущёв прямо на трибуне поздравил маршала и стал трясти его руку.

А теперь давайте посмотрим подробнее, как развивались события. Они начали развиваться в 5 часов 36 минут по московскому времени. В тот момент американский высотный разведывательный самолёт Локхид У-2, вылетевший с аэродрома Пешавар в Пакистане, за считанные минуты взмыл на высоту примерно 20 тысяч метров и вторгся в пределы СССР со стороны Таджикской ССР. На чёрной обшивке машины и на серебристом комбинезоне лётчика, не было никаких знаков и нашивок, с тем чтобы нельзя было установить государственную принадлежность "визитёра".

Перед Френсисом Гэрри Пауэрсом ЦРУ поставило сложную и рискованную задачу: пересечь территорию СССР от Памира до Кольского полуострова в целях разведки военных и промышленных объектов с помощью фотографирования, а также вскрыть советскую радиолокационную сеть. На этот раз ЦРУ рассчитывало организовать фотосъёмку военных и промышленных объектов Советского Союза, которые находились между Челябинском и Свердловском, полигон Байконур и центр разработки ядерного оружия Арзамас-16. Чтобы не выдать себя, пилоту строжайше запретили поддерживать радиосвязь и с аэродромом в Пешаваре (Пакистан), и с американской базой в Инджирлике (Турция), где дислоцировалось шпионское авиационное подразделение "10-10". Организаторы полёта рассчитывали на то, что высоты в 22 - 24 тысячи метров советским самолётам и системам ПВО не одолеть. 

1 мая 1960 года маршрут У-2 был проложен с военно-воздушной базы в пакистанском Пешаваре, через территорию Афганистана по маршруту Сталинабад - Аральское море - Челябинск - Свердловск - Киров - Архангельск - Кандалакша - Мурманск и завершался на военной авиабазе в Будё в Норвегии. Для этого американский самолёт-шпион пробыл бы в воздушном пространстве Советского Союза больше 3 часов, вторгшись на глубину 2100 километров от границы! И если бы он шёл в стороне от Свердловска на расстоянии хотя бы 30 километров, ракета бы его не достигла. Сразу же были приведены в боевую готовность все зенитные средства в районе Мурманска, Вологды, Архангельска, по всей границе с Финляндией, на Кольском полуострове. Но всё зависело от того, попадёт самолёт в их зоны досягаемости или нет, так как сплошной зенитно-ракетной защиты в СССР тогда ещё не было. В районе Свердловска самолёт вошёл в зону действия зенитного ракетного дивизиона. Поэтому на свердловских ракетчиков возлагалась огромная ответственность.

Вот какую информацию можно прочесть в Центральном музее Вооружённых сил. 1 мая 1960 года над территорией Таджикской ССР был обнаружен американский самолёт-разведчик У-2. В районе Свердловска самолёт вошёл в зону действия зенитного ракетного дивизиона. Цель была поражена первой же ракетой, выпущенной боевым расчётом под командованием начальника штаба дивизиона майора М. Воронова. Однако наши ракетчики не были уверены, что самолёт сбит. На высоте 9 километров неуправляемый У-2 настигли ещё 3 ракеты, выпущенные ракетным дивизионом под командованием капитана Н. Шелудько. В это же время без уведомления ракетных дивизионов на перехват американского самолёта-разведчика были подняты 2 советских истребителя МиГ-19. Их пилотировали опытные лётчики капитан Борис Айвазян и старший лейтенант Сергей Сафронов. Они попали в зону поражения ракетного дивизиона майора В. Шугаева. Боевыми действиями расчёта руководил полковник И. Певный - опытный артиллерист-разведчик. Заподозрив, что в воздухе советские самолёты, он отказался выполнять приказ об уничтожении цели и покинул командный пункт. Генерал-майор И. Солодовников, первый заместитель командующего группировкой, лично отдал приказ произвести пуск. В небо взмыли 3 ракеты. Ведущий пары МиГов капитан Айвазян их заметил, сделал противоракетный манёвр и ушёл в пике на малую высоту. А следовавший за ним ведомый старший лейтенант Сафронов не успел сманеврировать. Его самолёт был сбит и пилот погиб.

В музее на стенде представлены фотографии капитана Бориса Айвазяна и старшего лейтенанта Сергея Сафронова, путевой лист Айвазяна за 1 мая 1960 года, личные вещи сбитого Сафронова. А посреди зала лежат обломки того самого сбитого американского У-2. Вот таким образом судьба свела высококлассных лётчиков американца Френсиса Гэри Пауэрса и армянина Бориса Айвазяна. А теперь подробнее познакомимся с воспоминаниями самого Бориса Грайровича Айвазяна - майора в отставке, лётчика, чудом избежавшего смерти, заместителя командира эскадрильи, ведущего в дежурной паре МиГов, поднятых на перехват самолета-нарушителя.

Вспоминаю то время, и холодок - по коже... Каждодневно - боевая тревога. И это в центре страны. Беспокойство доставляли американские самолёты. 9 апреля один нарушил границу на юге. По струйным течениям запускались воздушные шары с разведаппаратурой. Сбивали их. Я тоже один уничтожил - с шестого захода. В полку шутили, мол, не смог с первого захода снять неподвижную цель. А ведь в неподвижности вся сложность, попробуй попади, когда МиГ несётся с огромной скоростью на маленький шар, который, кажется, мчится на тебя. Мы постоянно находились на аэродроме, в высотнокомпенсирующих костюмах, в готовности немедленно взлететь. Особенно доставалось нам с капитаном Геннадием Гусевым - командиром эскадрильи перехватчиков: дежурили чаще других. МиГ-19 с РЛС не все тогда у нас освоили. А замкомполка Герой Советского Союза Александр Вильямсон часто говорил, не сегодня-завтра может быть реальный бой. В таком состоянии и встретили мы, уральцы, непрошеного гостя.

В тот день, 1 мая 1960 года, заместитель командира эскадрильи капитан Борис Айвазян и летчик старший лейтенант Сергей Сафронов несли боевое дежурство на военном аэродроме Большое Савино под Пермью. В 7 часов 3 минуты они по сигналу боевой тревоги взлетели в небо для выполнения боевого задания по перехвату самолёта-шпиона. В связи с подъёмом в воздух истребителей-перехватчиков и необходимостью расчистить небо от другой авиации, находившей в воздухе, по решению руководства страны был дан сигнал "Ковёр". По нему все самолёты и вертолёты, не задействованные в операции по уничтожению нарушителя, сажались на ближайшие аэродромы. Это должно было позволить радиолокационным станциям надежнее вести цель. Через 32 минуты после взлёта Айвазян и Сафронов были в аэропорту "Кольцово" в Свердловске.

О дальнейших событиях Борис Айвазян вспоминает так: В Свердловске самолёты срочно начали заправлять горючим. Быстрее наполнили баки истребителя Сергея. Как ведущий, я пересел в его машину в готовности взлететь по приказу на перехват противника. Однако взлёт задержали на 1 час 8 минут. Позже выяснилось, что тогда была еще предпринята попытка сбить американского шпиона тараном нашего самолета. На аэродроме случайно оказался высотный перехватчик Су-9, который капитан Игорь Ментюков перегонял с завода в часть. Машина эта была совершеннее МиГа-19, а главное - практический потолок у неё до 20 тысяч метров. По потолку он вполне мог достать Локхид У-2, но к бою она не была готова, на борту отсутствовало вооружение, а летчик был без высотнокомпенсирующего костюма, без которого он не мог безопасно катапультироваться после тарана. 

На командном пункте, видимо, точно определили высоту самолёта-незнакомца и поняли - достать его мог только Су-9. Ментюкову и поручили перехватить У-2 на подходе к Свердловску. По включённой рации я слышал переговоры между КП и лётчиком. "Задача - уничтожить цель, таранить", - прозвучал голос штурмана наведения. Секунды молчания, а потом: "Приказал "Дракон" (фронтовой позывной генерала Евгения Савицкого тогда знал каждый летчик). Не знаю, звонил ли сам Савицкий или приказ подкрепили его именем, но я понял: лётчик обречён, он шёл на верную смерть. Таранить на такой высоте без высотно-компенсирующего костюма, без кислородной маски. У него не было бы никаких шансов спастись. Видимо, иного выхода у командования на тот момент не было. Капитан Игорь Ментюков уже шёл на таран американского самолёта, когда заработали ракетные зенитчики. Пилот едва успел выйти из зоны огня. Он не смог справиться с поставленной задачей. Как на скорости 2 тысячи км / ч  протаранишь с такими перегрузками?

Когда у Ментюкова кончилось горючее, в небо поднялись Айвазян и Сафронов. Взлетели. Самолет-разведчик над нами, но где? Кручу головой - вокруг никого, - вспоминает Борис Айвазян. В те секунды заметил взрыв и пять уходящих к земле точек. Эх, угадать бы тогда, что это был разваливающийся У-2! Я принял взрыв за самоликвидацию ракеты, понял, что зенитчики уже открыли огонь, и тут же сообщил на КП. Самолёт противника, разумеется, мы не обнаружили, ведь его, как я понял, на наших глазах уничтожили ракетчики. Ну, а если бы он продолжил полёт, и мы увидели его? На высоту 20 тысяч метров (потолок у МиГа на 2 - 3 тысячи метров ниже) за счёт динамической горки бы поднялся. Правда, за мгновение наверху увидеть самолёт, прицелиться, открыть огонь и попасть - один шанс из тысячи. Однако и его пытались использовать.  

Как потом выяснилось, первая же выпущенная зенитчиками по самолёту-нарушителю ракета настигла цель. Но майор Михаил Воронов, возглавлявший боевой расчёт 2-го дивизиона 57-й зенитной ракетной бригады, промедлил с докладом. А потому перед лётчиками-истребителями Борисом Айвазяном и Сергеем Сафроновым всё это время стояла прежняя задача - при обнаружении атаковать противника. Более 30 минут после уничтожения американского самолёта-разведчика на КП полка, а также на КП армии ПВО считали, что он по-прежнему продолжает полёт. В зенитном ракетном дивизионе, которым командовал майор В. Шугаев, восприняли появившуюся отметку от истребителей за вражескую цель, которая снизилась до 11 тысяч метров. Доложили на КП, оттуда пришло распоряжение генерал-майора И. Солодовникова на открытие огня... по МиГам.

Для надёжного поражения было выпущено ещё несколько зенитных ракет. Всего в тот день по самолёту-шпиону У-2 было выпущено 7 ракет, о чём не упоминалось в официальной советской версии событий. Первая из них обрубила самолёту-нарушителю, до тех пор считавшемуся неуязвимым, хвостовое оперение, после чего тот стал, кувыркаясь, падать с 20-километровой высоты. Когда неуправляемая машина достигла высоты 10 километров, она вошла в зону поражения другого ракетного дивизиона, которым командовал капитан Николай Шелудько, был получен приказ обстрелять У-2 ещё раз - требовалась гарантия в поражении. Здесь самолет-шпион настигли ещё 3 ракеты. А остальные 3 достались истребителю МиГ-19, пилотируемому старшим лейтенантом Сафроновым. 

На очередном вираже, поясняет Айвазян, он передал Сафонову команду оттянуться назад: мол, если за 2 - 3 минуты не обнаружим вражеский самолет, будем садиться. Однако Сафронов не отозвался, связь с ведомым оборвалась. Борис Айвазян, ещё не заподозрив ничего неладного, увидел в чистом небе необычное облачко и резко спикировал. Это спасло ему жизнь, он смог уйти от настигавшей его ракеты. Дивизион майора Шугаева, за цель принял вылетевшую на перехват У-2 пару самолётов МиГ-19, пилотировавшихся Айвазяном и Сафроновым. Одной из ракет самолёт старшего лейтенанта Сафронова был подбит и упал в 10-ти километрах от аэродрома. После поражения самолета Сергею Сафронову удалось катапультироваться, но, снижаясь на парашюте, он погиб от полученных ранений.

Борис Айвазян считает, что ему в какой-то мере помог опыт, но больше - случайность. Необычное облачко вселило в него тревогу, однако не предположение о том, что загорелся самолёт Сергея. Не было для этого причин. От чего он может загореться? А резко спикировал потому, что привычка сказалась. Во время учебных полётов месяцев шесть выполнял роль "цели", меня перехватывали товарищи по полку. Чаще просили подольше подержаться на высоте. Садиться порой приходилось почти с пустыми баками, все время увеличивая угол падения. В тот раз я так и решил приземлиться, применив наработанный прием. "Захватить", видимо, ракетчикам было меня трудно - резкое пикирование есть резкое пикирование. 

Когда случилось несчастье, много ходило толков по поводу якобы не работавших на наших самолётах ответчиков "свой-чужой", - вспоминает капитан Борис Айвазян. Однако скорее всего не доработали на земле. Ответчик "свой" на машине Сафронова был включен и работал. Я сам включил ответчик на его самолёте. Просто на пилотов начальству сваливать было легче: мол, сами виноваты. Сразу после полёта ко мне подошёл незнакомый подполковник и дал дельный совет: по свежим следам описать всё, как было. Мне это пригодилось, когда прибыла комиссия, возглавляемая генералом Павлом Кулешовым. И меня стали тягать из одного генеральского кабинета в другой. И каждый требовал письменно изложить, как протекал полёт. Но в конце концов обошлось.

Итак, в 8 часов 53 минуты в районе Свердловска самолёт был сбит на предельной дальности 21 тысяча 740 метров ракетами класса "земля-воздух" ЗРК С-75. Было выпущено 3 ракеты. Первая выпущенная ракета попала в У-2, повредила двигатель и разрушила хвостовую часть самолёта, но гермокабина с лётчиком осталась цела. Самолёт потерял управление, вошёл в штопор и начал падать с высоты свыше 20 километров.

По словам Пауэрса, сначала он услышал хлопок и увидел вспышку в хвосте самолета, после этого почувствовал как бы удар в спину, который сдвинул кресло пилота к приборной доске. Он понял, что у самолёта отваливается хвост. Самолёт стал падать вниз. Пауэрс по инструкции должен был воспользоваться катапультируемым креслом. Но по его словам катапультироваться он не мог, потому что его ноги были под приборным щитком и их при катапультировании могло оторвать. Он также знал от одного из техников, что в самолете заложено несколько килограммов мощного взрывчатого вещества, которое сработает сразу после катапультирования, чтобы самолёт не попал в руки противника.

Тогда Пауэрс, падая, решил дождаться высоты, когда уже можно будет дышать без кислородного прибора, и выбраться из самолёта через верхний фонарь. Дождавшись высоты 10 километров, он вылез из кабины и выпрыгнул, не используя катапульту. Затем на 5-ти километровой высоте привёл в действие парашют и стал на нём спускаться. Это произошло в районе Верхне-Сысертского водохранилища. Самолёт Пауэрса упал рядом с селом Поварня. По приземлении он был задержан местными жителями в районе станции Косулино, недалеко от обломков сбитого самолёта.

Обломки самолета Локхид У-2 разбросало в радиусе 20 километров, однако кое-какие части были вполне пригодны для опознания. Пилот Френсис Гарри Пауэрс, вопреки правилам ЦРУ, остался жив. Скандал из-за полёта Пауэрса был громким. Ведь сначала американцы, думая, что никаких улик не сохранилось, вообще отрицали сам факт преднамеренного нарушения границы. Как только стало известно об уничтожении самолёта, президент США Дуайт Эйзенхауэр официально заявил, что пилот заблудился, выполняя задание метеорологов, однако советская сторона быстро опровергла эти утверждения, представив всему миру обломки специальной аппаратуры и показания самого пилота. 

Председатель Совмина СССР, Первый секретарь ЦК КПСС Никита Хрущёв выступил на V Сессии Верховного Совета СССР пятого созыва в Большом Кремлевском дворце и объявил на весь мир, что американский шпион сбит ракетой над территорией Советского Союза. Хрущёв пригрозил Америке "показать кузькину мать" и отменил намеченный на июнь 1960 года ответный визит в СССР американского президента Эйзенхауэра.

Итак, Пауэрсу повезло, он выжил. Военная коллегия Верховного Суда СССР на открытом заседании 19 августа 1960 года признала его виновным в преступлении, предусмотренном статьёй 2 Закона "Об уголовной ответственности за государственные преступления" и приговорила к 10 годам лишения свободы, с отбыванием первых 3 лет в тюрьме. Наказание он отбывал в тюрьме "Владимирский централ". Сначала он сидел один, затем, по его просьбе, к нему в камеру поместили заключённого, знающего английский язык. Просидел Пауэрс всего полтора года. 10 февраля 1962 года на мосту Глиникер-Брюкке, соединяющем тогда столицу ГДР с Западным Берлином близ Потсдама, советская сторона обменяла Френсиса Гэри Пауэрса на советского разведчика Рудольфа Абеля (Вильяма Фишера), разоблачённого в США и приговорённого в 1957 году к 30 годам каторжной тюрьмы. Рудольф Абель был полковником госбезопасности, выдающимся разведчиком, который всю войну проработал в немецком абвере и выдал массу немецких агентов, засылавшихся к нам.

После возвращения в США в октябре 1962 года Пауэрс подал рапорт об освобождении его от работы в ЦРУ и перешёл на работу в фирму Локхид, где он проработал с 1963 по 1970 год в качестве лётчика-испытателя самолетов Локхид-У-2. 

В 1970 написал книгу "Операция "Оверфлайт" ("Перелёт"): воспоминания об инциденте с У-2". Эта книга вызвала неудовольствие многих руководителей разведки США и лётчика уволили. После этого Пауэрс стал радиокомментатором на радиостанции KGIL, а затем пилотом вертолёта в агентстве радиотелевизионных новостей KNBC в Лос-Анджелесе. 1 августа 1977 года он погиб при катастрофе пилотируемого им вертолёта. Похоронен Френсис Гэри Пауэрс на самом известном в США Арлингтонском кладбище. В 1985 году о событиях жизни Пауэрса был снят художественный фильм "Мы обвиняем". А в 2015 году в США сняли ещё один художественный фильм "Шпионский мост".

Сейчас уже очевидно: главная причина всех просчетов - в несогласованности действий, в нехватке опыта у офицеров командных пунктов, в их неумении справиться с нервозной обстановкой и в необычности поединка, развернувшегося, по сути, в стратосфере. К тому же зенитные ракетные части в то время в СССР только формировались и управлять ими совместно с истребительной авиацией только учились. Увы, в такой ситуации трагических последствий избежать не удалось. Но, конечно, есть тут вина и политиков.  

Летчик Сергей Сафронов погиб в возрасте 30 лет. Похоронили его на старейшем кладбище Перми - Егошихинском, возле Всехсвятской церкви. За прахом в Свердловск был направлен командир звена капитан А. Железнов. "Похоронили его с почестями. Жаль только, что тогда умолчали о смерти боевого летчика, погибшего при выполнении ответственного задания и страна не узнала об этом. 

Спустя неделю после событий в небе над Свердловском в мае 1960 года был обнародован указ о награждении отличившихся военнослужащих при уничтожении самолёта-шпиона У-2 и задержании Френсиса Гэрри Пауэрса. Кстати, это был первый Указ, подписанный Леонидом Брежневым, который тогда стал Председателем Президиума Верховного Совета СССР. 21 человек удостоился орденов и медалей. Ордена Красного Знамени - старший лейтенант Сергей Сафронов (в указе слово "посмертно" было опущено) и командиры зенитных ракетных дивизионов Николай Шелудько и майор Михаил Воронов. На Воронова главнокомандующий Войсками ПВО страны маршал Сергей Бирюзов два раза писал представление на звание Героя Советского Союза, но дважды разрывал уже подписанный им документ, чертыхался: доложил бы, мол, на 10 минут раньше. На пути к званию вставал лётчик Сергей Сафронов. Из Указа Президиума Верховного Совета нельзя было узнать и о деталях происшедшего на Урале.

Когда в газетах был опубликован указ о награждении отличившихся при пресечении полета У-2, к Борису Айвазяну подошёл командир полка и сказал: "Что ж, Серёже награда - орден, а тебе награда - жизнь…". После гибели Сергея Борис очень переживал. Ему было неловко перед окружающими, что он остался жив, а друга не стало. Может инстинкт самосохранения у ведущего летчика сработал быстрее. Айвазян был опытным летчиком, асом, и тренировочных полетов над объектами у него было гораздо больше, чем у Сафронова. Но сам Айвазян, судя по всему, от чувства вины так и не избавился.

А теперь посмотрим, как сложилась судьба семьи Сафронова и главных действующих лиц того памятного события? Лётчики и ракетчики, имевшие отношение к тем событиям, ныне живут в разных уголках страны. Все офицеры уже в отставке, некоторые умерли. Борис Айвазян в 1960 году уехал в Москву, поступил в Воздушную Академию имени Гагарина. Но не окончил её и в звании майора уволился в запас. Он стал москвичом, окончил Московский лесотехнический институт, начал работать в КБ Туполева, закончил аспирантуру. Стал доцентом кафедры вычислительной техники Московского коммерческого института. 

Вдова Сергея Сафронова Анна окончила педагогический институт, работала в детском саду, куда устроила и сына Сашу, затем преподавала в институте. Несколько раз в Пермь приезжал Борис и каждый раз встречался с Аней. Он сделал ей предложение и пригласил переехать к нему в Москву. После некоторого раздумья она согласилась, так как знала Бориса, как прекрасного человека. Родители Анны полностью поддержали её решение. Жизнь так распорядилась, что через 8 лет после того трагического полета Борис Айвазян женился на вдове погибшего товарища. Аня в Москве окончила еще один институт, стала логопедом. У них родилась дочь. Анна и Борис вместе воспитывали и дочь, и сына Сергея, Александра Сафронова. Он закончил училище гражданской авиации. Борис Айвазян с супругой Анной счастливо живут вместе с 1968 года в окружении детей и внуков. Вот такова удачная концовка грустной истории о том, как пересеклись судьбы Пауэрса и Айвазяна.

Александр Ерканян.

1 мая 2016 года.