Рубен Арутчьян – из тех, кто, если уж берется за что-то, то делает всё идеально. Какой смысл быть вторым, когда можно быть первым – просто это требует вложений таланта, кропотливой работы, ну и – сердца и души, конечно, и всего этого по максимуму. Вот тогда результат обеспечен, и успех гарантирован, даже если ты принимаешь участие в конкурсе, где, кроме тебя, еще тысячи талантов пытаются победить.

Живопись Рубена Сергеевича, младшего из творческой династии Арутчьянов, который буквально на днях отметил свой 70-летний юбилей, как правило, портретная, но это лишь на первый взгляд только портреты. Знакомые, родственники, исторические персонажи и знаменитости у Арутчьяна выписаны с похожестью на «оригинал» от абсолютной до символической. «Если ты родился в семье художника, то ты просто не можешь не стать художником. Хотим мы того или нет, но искусство притягивает нас. Оно воздействует на нас самым непосредственным образом. Рассматривая, слушая или читая какой-то шедевр, ты сам меняешься, становишься лучше и перестаешь замечать негатив», – говорит Рубен Арутчьян.

И продолжает: «В случае с портретом не имеет значения, как он сделан, пусть даже одной простой линией, как, например, Эренбург на портрете Пикассо, но это Эренбург. Я поставил перед собой такую задачу: каким способом я бы не рисовал – точкой, линией или крупными мазками, – портрет должен быть похож на натуру, ко мне не должны подходить и спрашивать – кто это, а это самое сложное. Ты подчеркиваешь выражение лица, выделяешь какие-то черты, да, но портрет обязательно должен быть похож на натуру».

А потом художник предоставляет тебе уникальную возможность соучастия в творческом процессе – в каждой его картине есть недосказанность, завуалированность, загадка, и зрителю предлагается самому досказать, раскрыть и отгадать. Это, наверное, самое интересное при внимательном разглядывании живописных полотен.

Но пусть большие и серьезные статьи о живописи Арутчьяна пишут профессиональные искусствоведы-критики. А заинтересованный зритель может пойти на выставку, которая намечена на осень в Ереване, и там поучаствовать в додумывании этих удивительных картин. Мы же поговорим о тех ипостасях Рубена Арутчьяна, которые известны сравнительно мало.

Ну, например, Рубен Сергеевич – автор эмблем министерств обороны Армении и Нагорного Карабаха. Герб древнего Шуши (откуда пошла династия художников Арутчьянов) – тоже дело его рук. Там же, в Шуши, устремилась ввысь стела в память о Валериане Мадатове, герое войны 1812 года, родственника Арутчьянов.

Каждый ереванец, конечно, знает памятник Холокосту и Геноциду, который стоит на уютном пятачке в сквере, почти на самом углу Теряна и Московян. Это тоже творение Рубена Сергеевича, по заказу Еврейского общества Армении. Арутчьян говорит, что в этом камерном месте нельзя было ставить что-то монументальное, оно бы не смотрелось и напрочь бы испортило сам сквер. Поэтому пришлось ограничиться высотой всего в два с половиной метра – чтобы доминанта всё же была, но памятник не довлел бы над людьми и окружающим ландшафтом.

А еще Арутчьян умудрился выиграть бешеный конкурс на дизайн купюры номиналом в 50 тысяч драмов, и считает это своей большой удачей. Большой и закономерной удачей, добавим мы, и послушаем интересный рассказ о том, что воспоследовало утверждению арутчьяновского проекта. А случилось вот что.

Рубена Сергеевича пригласили в Германию, в типографию, где печатают банкноты. Это само по себе уже большая редкость, так как не всем авторам дизайна банкнот удается туда попасть. И совсем исключением из правил стал допуск Арутчьяна в «святая святых» – в компьютерный зал, где, собственно, и появляются на свет окончательные версии банкнот самых разных стран.

«Из сотен предложенных оттенков пришлось долго выбирать тот самый, который и был изначально задуман», – рассказывает Рубен Сергеевич. – На полу валялся ворох разнообразных денег – бракованные экземпляры, причем во многих случаях человеческий глаз не в силах определить брак, так что в магазинах эти банкноты вполне были бы приняты. Я в шутку спросил, можно ли унести этот «брак» с собой, а потом задумался: я ведь только что видел, как готовятся к печати банкноты Гондураса. Можно ли теперь меня расценивать как шпиона, и, если каким-то ветром меня когда-нибудь занесет в Гондурас, должен ли я опасаться тамошних властей?»

Преследования гондурасских спецслужб решено было игнорировать, и Рубен Арутчьян вспоминает об этой поездке с особой теплотой и удовольствием – ведь, кроме всего прочего, это бесценный опыт, который когда-нибудь да пригодится.

А что касается ереванской архитектуры нового времени… Арутчьян не склонен, в отличие от многих, полностью ее отрицать, не разделяет крайне негативное отношение большинства горожан к Северному проспекту, например. «Я вообще ни к чему не отношусь однозначно. Конечно, поначалу произошло много обидных вещей: разрушили памятники, я насчитал их около 50 на территории Северного проспекта, и не только там. Но такова жизнь, таково время. Все города мира прошли через это, и мы не изобретали велосипед. Хорошо это или плохо, но такова установка сегодня. Какова наша жизнь, такова и архитектура: другой она не может быть. И все же сейчас я вижу больше хорошего, чем плохого. Я немного оптимист, пусть и грустный оптимист, и я вижу хорошее. Например, распахнутость Северного проспекта. Появился дух столицы, она очистилась.

Давайте признаемся сами себе, что изначально мы не имели города как такового. Мы, армяне, построили Тбилиси и Баку, но в Ереване мы не жили, потому и город был в таком состоянии. Я помню Ереван, когда только-только строили кинотеатр «Наири», высаживали деревья на проспекте Ленина.

Турист, приехавший в Ереван, видит здания 1960-ых годов на проспекте Маштоца и думает, что они построены в конце XIX века, они непонятны иностранцу. И только с возрастом я понял, что Таманян создал легенду, великую легенду. Она магически действует на многих. Мы-то с вами знаем, когда были построены эти здания, но большинство приезжих даже не догадывается. Человек, посмотрев на здание Оперы, скорее всего решит, что оно имеет как минимум столетнюю историю. Таманян создал легенду старого города, древнего города. И это очень важно».

Рубен Гюльмисарян