Чем дольше бушует экономический кризис в Азербайджане, тем болезненнее реагируют власти республики на любое упоминание в обществе имен старых соперников. Вот и на днях в Баку всполошились по поводу размещенной в Facebook записи Сурета Гусейнова, на которой последний восхвалял свою персону и критиковал бездарность нынешних властей.

Вообще, роль Гусейнова в политической жизни Азербайджана весьма значима и символична, хотя нынешняя элита больше предпочитает отмалчиваться о ней, и, в случае необходимости, преподносить связанные непосредственно с его участием события в «новейшей азербайджанской истории» в несколько переломленном свете.

Здесь стоит кратко напомнить вехи довольно содержательной биографии этой интересной во всех планах персоны.

К моменту начала карабахского противостояния тридцатилетний Гусейнов уже успел возглавить Евлахскую фабрику первичной обработки шерсти и, как поговаривали, имел значительный вес не только в кругу зарождающейся постсоветской бизнес-бюрократической элиты Азербайджана, но и в среде кировабадского криминалитета.

Именно, опираясь, в основном, на этот элемент, Гусейнов вскоре сколотил свой отряд головорезов и отправился с ним воевать в Карабах, заодно, не гнушаясь использовать статус полевого командира в деле перекраивания и присвоения «плохо лежащих» гянджинских бизнесов. В 1992г. за проведенные «успешные бои в Геранбойском (Шаумяновск) и Агдеринском (Мартакерт) районах» МО Азербайджана назначило его командиром только что сформированного 2-го армейского корпуса. А уже в сентябре того же года «за проявленную храбрость и умелое руководство вверенным ему соединением» полковнику Гусейнову Сурету Давуд оглы было присвоено звание «Национальный Герой Азербайджана».

Амбиции молодого командира перехлестывали через край. Дабы коим-то образом сдержать молодцовские аппетиты и установить контроль над его спонтанным политическим ростом, Эльчибей назначил Гусейнова заместителем премьер-министра АР, а затем на должность чрезвычайного и полномочного президентского представителя по Карабаху. Но к тому времени в Азербайджане сложилась кризисная обстановка, причиной которой, в первую очередь, стали крупные поражения на карабахском фронте.

Раздираемый коррупцией, внутренними противоречиями и идейным радикализмом, народофронтовский центр стал стремительно слабеть и утрачивать контроль над общей ситуацией в стране и в западных регионах, в частности. Именно этого с нетерпением ожидал затаившийся в Нахиджеване Гейдар Алиев, в свою очередь, приложивший не мало усилий по дискредитации действующей власти. Однако, для конечного поражения режима нужна была кровь междоусобицы. И вот тогда Алиевым был ловко задуман и осуществлен план мятежа, участники которого сами не должны были догадываться, что действуют в интересах третьей силы. Амбициозный, горячий и, в силу своей молодости, политически не опытный Сурет Гусейнов как никто другой идеально подходил на роль таранного орудия. Шепоты на ушко укрепили в молодом комбриге убежденность в свой исключительности и избранности. С другой же стороны народофронтовцев дразнили информацией о намечающемся Гусейновым мятеже. Столкновение было уже неминуемым. Таким образом, обеим сторонам оставалось лишь определиться с выбором времени и поводом.

28 мая 1993г. расквартированная в Гяндже (Кировабад) советская, а в последствии российская гвардейская воздушно-десантная дивизия была окончательно выведена из Азербайджана в Россию. Тем самым, Гусейнов лишился самой существенной опоры в своей вотчине. После вывода дивизии народофронтовские власти тут же осуществили спецоперацию «Тайфун» с целью разоружения отрядов Гусейнова. Однако последний предпринял довольно грамотные контрмеры, в результате которых были обезврежены сами «тайфуновцы», а прибывший в Гянджу генпрокурор Азербайджана Ихтияр Ширинов был арестован самим Гусейновым. Теперь уже настала очередь Гусейнова действовать нахрапом. Он заставил плененного генпрокурора Ширинова выписать ордер на арест президента Эльчибея, и уже 10 июня возглавил поход своей бригады на Баку. В тот же день, предчувствуя исход гусейновского марша, председатель Милли Меджлиса Иса Гамбар сложил с себя полномочия второй по значимости государственной должности. Ровно через 5 дней, 15 июня, когда войска Гусейнова уже заняли подступы к Баку, на должность председателя Меджлиса был избран Гейдар Алиев, экстренно прилетевший из Нахиджевана «спасать республику».

Поняв, что партия окончательно проиграна, и что он оказался между молотом и наковальней, в ночь на 18 июня Абульфаз Эльчибей вылетел на самолете из Баку и перебрался в родное село Келеки в Нахиджеване. Далее, 27 июня между Суретом Гусейновым и Гейдаром Алиевым прошли переговоры, по результатам которых отряды гянджинского командира покинули Баку, а затем опять были влиты в ряды национальной азербайджанской армии. По июньской договоренности, вскоре Алиев был избран президентом Азербайджана, а Сурет Гусейнов назначен премьер-министром страны.

Казалось, ничто не предвещало разлада в хепиэндовском союзе «молодости и силы с мудростью и опытом», как любили тогда виршеплетничать в азербайджанской прессе. Однако Гейдар Алиев не был бы самим собой, подпустив «зарвавшегося молокососа» к своему большому единоличному корыту. Мавр сделал свое дело, мавр должен был уйти.

В октябре 1994 г. бойцы азербайджанского ОПОН подняли мятеж против власти и захватили здание Генпрокуратуры в Баку. Гянджинские опоновцы, следуя примеру бакинских коллег, тоже взбунтовались. Не долго раздумывая, Алиев приказал своим сторонникам расстрелять казармы ОПОН и штурмом взять Генпрокуратуру. В результате мятеж был подавлен, множество взбунтовавшихся командиров и рядовых было убито, остальные были арестованы и засужены на большие сроки. Пользуясь моментом, Алиев осуществил в рядах власти самые большие чистки со времен своего «восшествия на трон». Вот тут-то и попал под удар Сурет Гусейнов. Ему вменялось в вину руководство мятежниками в Гяндже. 7 октября 1994 г. Милли Меджлис спешно отстранил его от должности премьер-министра. Спасаясь от неминуемой расправы, Гусейнов бежал в Россию. Однако надежно укрыться там он не смог.

В 1997г. Россия выдала его Азербайджану. Конечно, Алиеву было бы выгодно просто-напросто умертвить бывшего «соратника», но официальная выдача придала делу международный резонанс, и президенту не осталось ничего, кроме как, инсценировав судебный процесс, сгноить соперника в тюрьме.

В 1999г. суд приговорил Сурета Гусейнова к пожизненному заключению в колонии строгого режима. Казалось, эта страница должна была быть последней в яркой биографии кировабадского сорвиголовы… Однако, чего-чего, а жизненного везения Гусейнову, действительно, не занимать. В 2004г., сразу по наследовании президентской должности, Ильхам Алиев объявил амнистию, под которую подпал и заключенный Сурет Гусейнов. Сделано это было с целью разрядить накал ненависти в стане гусейновцев и убедить общество в, якобы, безграничном великодушии президента. На самом же деле великодушия и в помине не было. Просто Алиев, получив власть не в силу собственной хватки и достоинств, а исключительно по обстоятельствам наследственности, остро нуждался тогда в лояльности к себе всех слоев общества и всех политических сил. Улыбающийся и довольный Гусейнов на свободе был для него более предвидимым и контролируемым, чем озлобленный Гусейнов в заточении. Однако, разумеется, опальному премьер-министру свобода была дарована не просто так, за красивые глаза, а оговорена условием «не дергаться и не мелькать».

Собственно, он так и делал, по крайне мере, до сей поры. Объявив, что не намерен больше заниматься политикой, экс-премьер в начале поселился в поселке Бузовна, близ Баку. Однако, спустя несколько лет, он переехал в Турцию, где ныне занимается бизнесом, экспортирует посредством собственной фирмы нефть и нефтепродукты.

Наверняка уже после опалы вкусив все тяготы жизни в изгнании, а затем и в застенках тюрьмы, набравшись житейского опыта и собравшись мыслями, к нему пришло осознание того, что стремительный карьерный рост его был ничем иным, как походом к лакомому сыру в мышеловке. Его, сметливого и амбициозного паренька из предместий Евлаха, просто-напросто использовали как таран в борьбе за цитадель власти, использовали и выбросили за ненужностью. Благо, что не расстреляли или утопили, а вернее, не успели это сделать.

Но вот сейчас, спустя 20 лет гробового молчания о судьбе выкинутого экс-премьера, имя Сурета Гусейнова вновь стало ходить (правда, шепотом) по устам алиевской челяди и оппозиционных толп. Причиной, как сказано в самом начале статьи, явилось страничка Гусейнова в Facebook с критическими замечаниями в адрес власти и восхвалениями своих геройств. Нервозность властей по данному поводу вполне понятна. Ведь, если даже вещающий из Голландии азербайджанский оппозиционный журналист может накалить настроения в обществе опосредованной информацией о каких-нибудь двух-трех виллах Алиева, то какое цунами может вызвать человек, фактически, на штыках приведший к власти нынешнюю клику и знающий всю подноготную операции по «спасению Гейдаром Алиевым Азербайджана».

Правда, Гусейнов уже поспешил заявить, что фейсбуковская запись размещена не им самим, а приближенным ему человеком, неким Синаном Кая, который, якобы, будучи возмущен необоснованными нападками на Гусейнова со стороны неупомянутых лиц, решил от его имени (Гусейнова) развязать полемику в интернете. Для азербайджанских властей сей аргумент выглядит неубедительным, и они правы. Ведь не станет же бывший шофер (именно в этом статусе упомянутый Синан Кая был некогда зачислен в свиту Гусейнова) своевольно от имени шефа испытывать терпение Алиева, с которым у Сурета Гусейнова был «подписан пакт о ненападении». И сколько бы Гусейнов не заверял, что с нынешней азербайджанской властью у него нет никаких проблем, очевидно, что он готовится аннулировать этот самый пакт.

Помимо всего, проблема для Ильхама Алиева заключается еще и в том, что Сурет Гусейнов хоть и был осужден, отсидел кои-то годы, но не был сломлен в классическом азербайджанском понимании этого слова. Ему не пришлось, как Аязу Муталибову для получения милости жить в Баку, публично каяться перед ильхамовым взором, класть букет к могиле Гейдара Алиева и вещать на телекамеры, что под «сей мраморной плитой покоятся кости величайшего из азербайджанцев всех времен». Гусейнов пощады не просил, во всяком случае, прилюдно, и оставил политический ринг проигравшим по очкам, но не выносимым волоком. А потому к концу его политической биографии более подходит не жирная точка, как в случае с тем же Муталибовым, а многозначительное многоточие.

Некие круги в Азербайджане уже рискнули предположить, что за внезапной активизацией Сурета Гусейнова торчат уши России. Дескать, Гусейнов всегда был с русским генералитетом на короткой ноге. Российские это уши или чьи-то другие, в данном случае не суть важно. Главное, что они действительно есть и могут гарантировать опору не утратившему амбиции и драйв гянджинскому авантюристу. Естественно, он понимает, что вышедших на контакт дядек интересует именно его «таранное амплуа», собственно на это единственное он и пригоден, однако красной ценой его услуг отныне должно стать уже четверть века облюбованное фамильными задами Алиевых кресло. Никак не меньше…

А ведь действительно, если предположить, что каким-нибудь внешнеполитическим центром (за исключением западных, в клиентах у которых давно числятся Джамиль Гасанлы с Али Керимли) вбрело в голову сместить режим, то лучшей кандидатуры, чем Гусейнов, просто не сыскать. Туповатый для самостоятельности, волевой по натуре, боец по складу, прямо-таки политический мачо в расцвете лет, по сравнению с истершейся пресной физиономией Алиева, он смотрелся бы куда предпочтительнее. Да и за спиной у него могущественный гянджинский клан, единственная на сегодняшний день сила, способная противостоять еразо-нахичеванцам, изрядно надоевшим азербайджанскому обществу. И уж точно, Гусейнов не оробеет перед оловянными генералами Алиева, которые в свое время в капитанских погонах благоговейно набивали шамкирской травкой косяк взбалмошному гянджинскому бонапарту и чистили ему обувь.

Впрочем, не исключено, что вся история со всплывшим из ниоткуда Гусейновым затеяна лишь для того, чтобы припугнуть Ильхама Алиева, заставить запаниковать и просунуть выю в ошейник с коротким с поводком. Поживем, увидим…

Богдан Атанесян