K началу января 1918 года настроение нафанатизированных провокацией татарских масс в отношении требования обещанного и не обещанного оружия достигло апогея, и Закавказский Краевой Центр в Тифлисе телеграфировал в Елизаветполе Мусульманскому Национальному совету, что для вооружения вновь сформированных частей Мусульманского корпуса следует получить оружие от проходящих русских воинских эшеленов, т. е. иначе говоря, было фактически указано татарам самим разоружить русские войска, уходящие с фронта. Мусульманский совет принял эту телеграмму как прямой указ, а нетерпеливые массы, немедленно использовали его. К сожалению нам не удалось получить самый текст этого исторического распоряжения, но наличие его подтверждается другим документом, который приводим ниже. Посылку этой телеграммы в такой острый момент надо считать первым сигналом к самовольным действиям татар, первой искрой в порох, брошенной руками сознательных людей, которые не могли не знать, что русские эшелоны добровольно не сдадут оружия, которое может быть обращено против них же.

Приводим упомянутый нами подлинный документ:

“- ПРОТОКОЛ. 1918 года, января 11 дня.

Представители эшелонов, Краевого Центра и Мусульманского Революционного Комитета, обсудив вопрос об обезоружении эшелонов согласно предписанию Краевого Центра, пришли к следующему соглашению: эшелоны дают одну полевую батарею со всеми принадлежащими ей частями, лошадьми и снарядами. Представитель Краевого Центра капитан Стрелковский дает слово, что Мусульманский корпус получит на днях из тифлисского арсенала одну горную батарею, в противном случае Мусульманский Национальный комитет по отношению будущих эшелонов действует автономно, и ответственность за могущие быть последствия падает на Краевой Центр.

Подписали:

председатель – полковник Магалов и члены: капитан Стрелковский, А. Сафикюртский, А. Ахвердов и другие подписи. С подлинным верно, в чем подписью и приложением /обществ./ печати удостоверяется 1918 года января 12 дня. Председатель Мусульманского Революционного Комитета Мусульманского Национального Совета/”.

Этот протокол был составлен в Елизаветполе на соединенном собрании делегаций от мусульман, Краевого Центра и проходивших русских частей, избиение которых на ж. д. участке Акстафа — Аджикабул и главным образом у станции Шамхор, тогда как раз происходило.

Прибыв на станцию Елизаветполь, делегация встретила начальника татарской туземной дивизии князя Магалова и других представителей. Собрание открыл князь Магалов, заявив, что события последних дней тяжелы для обеих сторон. Если бы мусульмане были уверены в спокойном прохождении войск, то они пропускали бы их вооруженными. Сафикюртский наоборот, не был столь миролюбив. Он сказал, что русская армия все время войны издавалась над мусульманами, стреляя иногда по мусульманской папахе, или же их баранте. Теперь, когда мусульмане получили право иметь свою армию, они должны иметь также и оружие. Мусульмане не виноваты, что вынуждены насильственным путем добывать оружие в то время, когда Правительство, в лице Комиссариата, не исполняет своих обязательств. “В то время, когда младшие наши братья армяне и грузины вооружены, старший брат Закавказья – мусульмане – не получил оружия”. Они тем более имеют право на разоружение проходящих эшелонов, что имеют телеграмму от Краевого Центра за подписью Жордания, который предлагает для вооружения мусульманского корпуса воспользоваться оружием разоружаемых проходящих эшеленов.

Рустамбеков прибавил, что мусульмане могут пойти на уступки, оставив эшелонов половину ружей и взяв себе вторую их половину ружей, артиллерию и пулеметы. Стрелковский возразил, что признавая справедливым вооружение мусульманского корпуса, он, как председатель комиссии по распределению оружия, принимал и принимает меры, чтобы Мусульманский корпус получил его. Но он не может согласиться на разоружение эшелонов, т. к. послан в Елизаветполь Комиссариатом для обеспечения свободного их прохождения. Если имеет место телеграмма, о которой шла речь, то он прямо в лицо Комиссариату назовет подлостью такой образ действия, т. к. при указанных обстоятельствах, давая ему поручение, Комиссариат должен был поставить его в известность о существовании подобной телеграммы. Однако как бы там ни было, он обещает Мусульманскому корпусу батарею из артиллерийского склада. Если бы Комиссариат не разделил такой точки зрения, то он, Стрелковский, подаст в отставку и просит ему верить.

Рафибеков старший заявил, что верит слову Стрелковского, но опасается, что Комиссариат может с ним не согласиться. Кроме того, что же они скажут тем тысячам, которые собраны ими со всех уездов, стоят теперь здесь в ожидании обещанных им ружей.

Массы могут сказать: — “Вы обещали нам много раз и все еще не даете”.

– Массам надо давать оружие, а не только обещания.

Представители эшелонов – солдаты заявили, что товарищи их не могут согласиться на разоружение, т. к. не уверены в своей безопасности. Совещанием были приняты меры для ликвидации происшествия безболезненно для обеих сторон.  Отмечено было также, что трехдневный бой озлобил эшелоны и без боя они оружия не сдадут. В результате состоялось соглашение, по которому  мусульманам передавалась одна полевая батарея с лошадьми и принадлежностями. Протокол этого соглашения приведен выше. Батарея была передана татарам, и скопившиеся эшелоны пропущены на Баку. Шамхорские избиения дорого обошлись и самим татарам, но жертвы русских эшелонов были несравненно больше и послужили поводом для огромного озлобления русских и армян против татар в Баку, куда сильную группу, ясно определившую свое антимусульманское настроение, в дальнейшем вылившееся в мартовские Бакинские события, о которых речь впереди.

Из предложенного краткого описания Шамхорских событий видно, что не имея непосредственной фактической связи с Бакинскими, они тем не менее имели значительное влияние на развитие последних, т. к. после Шамхора было утрачено последнее равновесие между христианскими и мусульманскими партиями, открыто поднявшими знамя взаимной борьбы за обладание местной властью. Видно также вредное значение неумелой политики Закавказского Комиссариата, главным же образом Краевого Центра депутатских советов, в котором не было единой твердой и  уравновешенной воли и планомерной системы фактического, а из словесного управления массами, а работала коллективная сводка разнообразных голосов, в общем больше занятых укреплением завоеваний революции путем воззваний, чем восстановлением нарушенного порядка в строгих рамках закона и дисциплины. При таком порядке естественно могла проскользнуть и телеграмма, подобная вышеупомянутой, последствия которой были так печальны.

Но, помимо всего вышесказанного, Шамхорские события, или вернее, их безнаказанность в отношении нападавшей стороны, наглядно показали вооруженному мусульманству значение его национальной сплоченности и смелой активности его партийных вождей перед лицом разрозненного и недружелюбного интернационала, заместившего в Закавказье разбитую старую власть. Закавказские татары имели в Тифлисском правительстве своих энергичных и твердых представителей главным образом из партии Мусават. Партия эта преследовала цели строго и последовательно национальные, выставляя социалистические лозунги на своем политическом знамени, лишь постольку, поскольку они способствовали мусульманам для закрепления ими за собою всех завоеваний революции в рядах других народностей Кавказа. Мусаватисты планомерно и неуклонно стремились к обособлению мусульман от христиан и определенно, хотя пока и в достаточной степени сдержанно выявляли т. н.  турецкую ориентацию. Но после Шамхорских событий, особенно же после того, как турки 30 января 1918 года нарушили перемирие и двинули войска на Батум и Эрзерум, татары перестали скрывать свою тактику и напрягали все усилия для достижения одной цели поголовного вооружения всех закавказских мусульман, не останавливаясь в выборе средств до открытого насилия включительно. Кровавый опыт Шамхора не замедлил отразиться на усилении одиночных и массовых грабежей и убийств вдоль всей линии Закавказской железной дороги. Там, где нельзя было взять открытой силой, прибегли к ночным нападениям и порче рельсовых путей. Железная дорога почти закрылась для обычного проезда, и главным образом страдали армяне, т. к. все озлобление татарских масс обратилось на них. Последние эшелоны русских войск уже проходили, и хотя сзади еще оставались не ушедшие части /персидского района/, внимание татар к русским тогда уже в значительной степени притупилось, увеличившись в отношении армян. Вождям татар важно было всеми мерами ослабить военное противодействие туркам формировавшегося тогда Армянского и Грузинского корпусами, и они нарочно старались не пропускать в Закавказье солдат и других армян, которых было очень много. Волей неволей они скапливались в попутном Баку и увеличивали там собою массы христианской демократии, к тому времени совершенно охваченной большевизмом.

АИ РА, ф. 121, оп. 1, д. 29, лл. 8-11. Копия. Машинопись.

ИСТОЧНИК:  Алвард Газиян, «Резня армян в Бакинской и Елизаветпольской губерниях, 1918-1920 гг.», Ереван, 2003 г. (стр. 14-16) — http://www.armarchives.am/UserFiles/File/Hajeri%20kotoracner%20Baqvum%20...