Воспоминания о “коронованных королях” преступного мира
Не так давно армянские издательства выпустили сразу три книги о криминальном мире: “Человеческие судьбы” Лерника Мелконяна, “Легенда Япончика-Иванькова” Сергея Галояна и “Клеймо” Генриха Шатиряна. Все они разошлись быстро и оперативно. Кстати, не в пример литературной классике, местной и зарубежной.
Да уж,  закрытый для общества криминальный мир интересен и завлекателен. В том числе, вчерашний криминальный мир,  о котором на протяжении десятилетий ничего не было известно, кроме, может, строчек уголовной хроники и городского фольклора. Так что и книги не появились случайно, и интерес к ним тоже вполне объясним. “НВ” подготовила отрывки из этих книг, которые публикуем в этом номере, а также продолжим в ближайших номерах.

Автор вышедшей недавно книги “Человеческие судьбы” Лерник МЕЛКОНЯН (фото справа) знаком с криминальным миром явно не понаслышке. Хотя бы по той причине, что он, судя по выходным данным книги, является редактором газеты “В местах заключения”. Примечательно также, что рассказы о многих представителях уголовной среды Мелконян ведет от первого лица, не скрывая своей, основанной на личном знакомстве, симпатии к героям книги, среди которых такие известные в прошлом авторитеты, как Вячеслав Иваньков (Япончик), Гуго (Ереванский), Лоло (Из Силачи), Дки Норик...

“СЛАВИК (ЯПОНЧИК) САМ ПРИШЕЛ КО МНЕ В ГОСТИНИЦУ”

Поводом к знакомству с Япончиком послужил арест моего старшего брата Манука в Москве. У брата был большой жизненный опыт, яркий ум, он занимал высокие государственные посты, был весьма состоятельным и известным человеком в республике и за ее пределами...
Но в одном из санаториев Москвы, где он лечился, союзные правоохранительные органы, по заранее спланированному сценарию, смогли через своего сотрудника продать брату бриллиантовый камень в 5 каратов и арестовать его, чтобы затем национализировать собственность. План удался.
Зима 1978 г. только началась, брата уже отвезли в тюрьму, я готовился ехать в Москву, чтобы быть ему как-то полезен. В Москве я был всего несколько раз и почти не имел близких знакомых. В Ереване я всех расспрашивал, как найти хоть кого-нибудь, кто мог бы мне посоветовать, что делать, как помочь, к кому обратиться, с чего начать... Друг и коллега Эдик Тадевосян дал мне домашний телефон Япончика. “Славик уже несколько дней как освободился из тюрьмы. Он честный парень, во многих вопросах сможет помочь тебе, обязательно ему позвони”, — сказал он.
В Москве я позвонил Славику, представился, сообщил, что номер его телефона мне дал Эдик.
Славик назначил место встречи, но поняв, что я не знаком с городом, сказал, что он сам придет ко мне в гостиницу. Часы шли, и чем ближе стрелки подходили к четырем, тем больше я волновался, потому что тот, с кем я должен был встретиться, не был простым человеком или высокопоставленным чиновником... Он был вором в законе, к тому же пользующимся большой популярностью. Я представлял его громилой, со шрамами на лице, гигантом с внешностью преступника... И думал про себя — чем мне может помочь вор в законе, если у него самого проблемы с законом.
...В назначенный час раздался стук в дверь 909-го номера гостиницы “Москва”, где я жил уже сутки. Открыв дверь, я увидел человека лет 40 в кожаном полупальто, невысокого роста, широкоплечего, с толстой шеей, под голубоватой сорочкой виднелась тонкая золотая цепь. На мгновение я смутился, растерянно посмотрел по сторонам, сомневаясь, что стоявший передо мною человек был тем самым, который выстрелами в ресторане “Русь” разволновал московские власти и правоохранительные органы. Он, словно прочитав мои мысли, улыбнулся, протянул мне руку и представился: Славик. С этого момента прошло более двух десятков лет, однако я не забыл его теплое человеческое отношение ко мне на протяжении целого месяца, пока я находился в Москве...
...Узнав, что я через два дня возвращаюсь в Ереван, он пригласил меня в ресторан “София” на обед. Я пошел с другим братом, Гришей, который тоже находился в Москве. Когда такси остановилось, нас встретили два парня в черных костюмах и в галстуках. От того, как они подошли к нам, от смиренной позы швейцаров, внушительного вида администратора, который очень вежливо проводил нас в обеденный зал, брат немного занервничал, сказал: “Лерник, наверно, эти люди перепутали нас с кем-то”. Однако я уже в некоторой степени знал Славика и поэтому уверенно заявил: “Эти люди не могут перепутать”.
...Мы опоздали на 30 минут к назначенному часу. Громадность и великолепие зала нас удивили, впечатлил и внешний вид двух десятков гостей Славика. Почти все сидевшие за столом были известными деятелями науки и культуры.
Я было тоже засомневался, неужели ошиблись... Да и Славика, которого я впервые увидел в костюме и в галстуке, сначала не узнал. Он, заметив наше смущение, встал, пригласил сесть рядом с ним и представил нас присутствующим: “Мои близкие из Еревана, по делам находятся в Москве”.
Славик свободно беседовал на самые разные темы, изумляя присутствующих своими познаниями. А когда он встал и поднял тост за вечную дружбу русского и армянского народов, упоминая факты и события от Вардана Мамиконяна и до Сардарапатской битвы, я и брат были приятно удивлены его знанием армянской истории...
...Наша следующая встреча состоялась несколько месяцев спустя в Ереване. Он приехал на банкет по случаю 40-летия одного из наших друзей. Славик пробыл в Ереване два дня, он жил в гостинице “Армения”, которая в эти дни стала его штаб-квартирой. Там мы и договорились встретиться в августе в Сочи, на пляже “Приморский” или в ресторане “Камелия”. Но вышло не так: встретились случайно. Я хорошо помню тот день. С утра городское радио Сочи предупреждало, чтобы граждане отдыхающие поменьше выходили на улицы и даже не шли на пляж. Воспользовавшись этим, я решил поехать в Гагры, в гости к начальнику автоинспекции Гураму Шенгелия. (Он уже несколько раз приглашал меня.) В пути я заметил стоявшие у дороги две “Волги ГАЗ-24” (черного и белого цвета), рядом с которыми стояли видные рослые ребята. Увидев среди них Япончика, я громко приказал шоферу: “Остановись!” Водитель от неожиданности резко затормозил, и сразу послышался грохот удара: в нас въехала машина, едущая сзади. Оставив шофера, который много лет работал у меня, на месте аварии и для урегулирования возникших вопросов, я подошел к группе, в которой находился Славик. Заметив меня, он тоже пошел навстречу. Когда остальные увидели нашу теплую встречу, двое из стоящих парней сразу же подошли к оказавшимся в аварии машинам. Они коротко переговорили с владельцами и направили автомобили на станцию техобслуживания. Оказалось, что Славик только что сошел с корабля, прибывшего из Одессы, и очень спешил. Расставаясь, мы договорились встретиться на следующий день после полудня на пляже “Приморский” у памятника Нептуну.
...Мы долго беседовали, лежа на песке. Рядом расположился друг Славика с женой и ребенком. Чуть поодаль группа отдыхающих играла в карты. Двое из них иногда горячились и обменивались некорректными выражениями. И вдруг они стали ругаться. Тогда ребенок друга Славика испуганно спросил: “Папа, зачем они так?..” Славик медленно поднялся с места и подошел к ругавшимся. Я последовал за ним. На лице его была ярость, я опасался, как бы чего не случилось... Обращаясь к хулиганам, он строго и сухо сказал: “Вы забыли, где находитесь? Кругом женщины и дети”. И сердито добавил: “Я хочу, чтобы вы открывали свои рты только для принятия пищи”. Один из игроков хотел было ответить, но внезапно появившийся молодой человек атлетического телосложения хмуро на него посмотрел и что-то ему тихо сказал, отчего тот немедленно замолк.
...В тот день в море собралось с десяток воров в законе. Я понял, что между ними идет серьезная беседа, и поэтому отплыл от них на десяток метров. Скоро Славик, перекинувшись парой слов с “гостями”, присоединился ко мне. Говорил о море, солнце, о чем-то еще, но я чувствовал, что все его внимание приковано к тем, кого он оставил. Они говорили о встречах в ресторанах, о каких-то инцидентах, но не называли конкретных имен. Можно было предположить, что беседа велась вокруг одного или двух человек. “Сходка” длилась минут 30.
...Когда мы уже расходились у гостиницы “Приморская”, Славик, вспомнив о моем приглашении пойти в ресторан, сказал: “Сегодня не могу, вечером у меня дела. Должен ехать в Дагомыс. Но ты завтра в шесть обязательно приходи в “Кавказский аул”.
“Кавказский аул” находился километрах в двадцати от Сочи — роскошный уголок, окруженный лесом...
Ресторан был так многолюден, что можно было растеряться. Я был уверен, что администратор знает, где находится “Япончик”, и подошел к нему. Он отвел меня к замдиректору, тот, после нескольких вопросов, проводил меня к столу, который за аллеей роз не был виден. Поприветствовав всех, я устроился рядом со Славиком на свободный стул. Кроме самого хозяина ресторана, все собравшиеся за столом были ворами в законе. Хозяин часто приходил, стараясь, чтобы все было в порядке и чтобы столь важные гости ни в чем не нуждались. Никого из сидевших за столом я больше никогда потом не встречал, кроме Гуго Ереванского, с которым суждено было увидеться через несколько месяцев в Тбилиси, и Деда Хасана, которого встретил через два десятка лет в Ереване, когда он был во главе поминального стола на похоронах Сво Рафа...

“ГУГО (ЕРЕВАНСКИЙ) ПОРАЗИЛ СВОЕЙ
СИЛОЙ И МОЩЬЮ”

Прим. “НВ”. Вероятно, речь о старейшем воре в законе Гайке Геворкяне по кличке Гога Ереванский. Как писало издание “Совершенно секретно”, покушение весной 1994 года на Гайка Геворкяна по кличке Гога Ереванский, связанного с Отари Квантришвили, друга Япончика и Сливы, было, наверное, самым серьезным делом “милицейского отряда”. Старого вора, получившего еще в сталинские времена 25 лет лагерей, “заказали” чеченцы, посулив исполнителям 15 тысяч долларов. Для устранения Гоги был найден действующий сотрудник ОВД “Головинский” Максим Боганатов, помогал ему коллега из ОВД “Алексеевский”...

В 1998 г. городской суд Москвы расследовал дело одной преступной группы, семеро участников которой были милиционерами, а главарем банды считался студент высшей юридической школы Антон Кисилицин. Убийцы получили в Ярославле заказ покончить с авторитетом... Судебное разбирательство выяснило, что якобы Гуго пытался упорядочить бизнес оружия; бизнес, который принадлежал высокопоставленному чиновнику, работавшему в правоохранительных органах. Кисилицин, получив аванс в 5000 долларов, с окружными инспекторами Ивановым, Каримовым, а также с оперуполномоченным Садовским спланировали реализацию преступного заказа. Иванов ждал в подъезде и из окна следил, когда его сообщник Каримов, заметив Гуго у подъезда, подаст условный сигнал. Но Каримов, увлекшись разговором с девушками, не заметил прихода Гуго. Иванов встретил жертву с пистолетом в руках, но не смог, как планировалось, легко совершить свое черное дело. Гуго ударил по голове Иванова пакетом, который держал в руке, затем схватил киллера одной рукой за горло, а другой пытался отобрать пистолет. И все же после больших усилий Иванову удалось дважды выстрелить. Гуго отвезли в больницу, где он умер через несколько дней. Убийцы даже не имели представления, кого убивают. О том, кто их жертва, они узнали потом, из газет...
С этим одним из самых влиятельных и известных воров в законе меня познакомил летом 1978 г. в сочинском ресторане “Кавказский аул” Вячеслав Иваньков. С этого дня прошел почти год, когда я снова встретился с Гуго. В 1979 году моего брата переводили из московской тюрьмы в Армению. В тбилисской тюрьме, которая являлась транзитной “точкой”, его держали долго. Начальство догадалось, что их заключенный богатый человек, и в ожидании больших денег под разными предлогами задерживало его пересылку в Ереван. С двумя друзьями брата, которые имели большие связи в Тбилиси, мы поехали туда, чтобы ускорить вопрос этапирования, мы промучились два дня, но ничего путного сделать не смогли. От нас требовали больше денег, чем мы ожидали.
Я знал, что Гуго жил в Тбилиси и может помочь. Но было неловко просить человека, с которым встречался только раз и почти год назад, да и то за общим столом. Но еще труднее было свыкнуться с мыслью, что придется вернуться, так и не устранив некстати возникшую проблему. Я все же решил найти Гуго. И не пожалел. Сразу, с первой же секунды он так тепло и с такой заботой отнесся ко мне, что я был застигнут врасплох. А друзья брата просто были поражены его силой и мощью.
В тот же день мы получили разрешение увидеться с братом. Вместе с ним в кабинете заместителя начальника тюрьмы мы отметили встречу. Дело закончилось успешно: через три дня брата отправили в Ереван, не взяв с нас ни копейки.

“С ЛОЛО (ИЗ СИЛАЧИ) Я ПОЗНАКОМИЛСЯ В ТЮРЕМНОЙ КАМЕРЕ”

Герой этой главы, парень, выросший в одном из ереванских дворов, где в свое время правил балом преступный мир, так что он вряд ли смог бы направить свои природные таланты по другому пути. Знающие его рассказывают, что Лоло, будучи смелым и честным, еще в молодости имел большое влияние в городе. С легкостью решал споры, возникающие между преступными группировками и смягчал уличные столкновения. Лоло стал вором в законе, приобрел известность и уважение, когда ему не было еще и 17 лет...
С Лоло я познакомился осенью 1971 года в камере номер 33 Ереванской тюрьмы, где пробыл 27 дней. Но слышал я о нем задолго до встречи — от смышленого человека по имени Гриша, который работал у меня на Арабкирском рынке продавцом мяса (автор был директором мясного пассажа этого рынка. — Ред.). Очевидцы рассказывали, что кортеж автомашин на севанской трассе, встречавших возвращающегося после отсидки в Воркуте Лоло, тянулся километрами. Не успев возвратиться, он поднял в Ереване новую шумную волну. Весьма необычное по тем времени преступление, которое в дальнейшем получило название “Золотое дело”, повергло правоохранительные органы в шок. Тогда нераскрытых преступлений почти не было, особенно если речь шла о чести милицейского мундира. Исключением не стало и это неординарное дело...
Однажды рано утром Лоло, одетый в милицейскую форму, вместе с друзьями постучал в дверь одного из ереванских домов. Хозяева, увидев милиционера в сопровождении лиц в дорогих костюмах, от неожиданности пригласили их войти. Гости представились сотрудниками специальной службы и потребовали, чтобы хозяин выдал все золото, которое тот подготовил к вывозу из страны. “Правоохранители” говорили, что отпираться бессмысленно, поскольку им досконально известно, сколько золота в доме и каким путем намереваются переправлять его за рубеж. При этом по-дружески посоветовали, что в случае добровольной сдачи хозяин избежит уголовной ответственности.
Эффект неожиданности возымел действие: растерянный хозяин вынес из подвала не только припрятанное золотишко, но и богатые украшения с бриллиантами, о существовании которых “сотрудники спецслужбы” и не подозревали. Лоло при виде такого количества золота и бриллиантов искренне удивился и, чтобы скрыть свое состояние, сердито буркнул: “Почему так мало? По нашим сведениям, в вашем доме должно было быть больше”. Хозяин дома и особенно его жена клятвенно заверили, что честно предоставили абсолютно все... “Гости” поверили на слово и не стали проводить обыск, просто составили акт конфискации, при этом спокойно попивая кофе. Затем аккуратно уложили драгоценный конфискат в сумку, вручили хозяевам не только экземпляр акта, но и сверх того — перстень с бриллиантами. Как бы благодарность за кофе. С тем и ушли. Но не слишком далеко. Вот за это дело и находился Лоло с друзьями в тюрьме...
...Когда после долгих споров в прокуратуре меня все же решили посадить, мой друг сумел положить мне в карман кругленькую сумму, благодаря которой охранник предложил мне именно эту камеру. Наверное, 25-и рублевки и мой внешний облик произвели хорошее впечатление на надзирателя. Он заботливо посоветовал не беспокоиться, поскольку в той камере, к которой он меня привел, “всегда спокойно, и там хорошо живут”... А все потому, что в ней пребывал и Лоло.
Камера, откуда я вышел через 27 дней, была на втором этаже тюрьмы, общая площадь ее была метров 40-50, на которой помещалось столько же людей.
В центре камеры стояли два узких длинных стола из необработанного дерева. Возле стола — вделанные в бетон двухэтажные нары, воздвигнутые в начале века, в конце камеры был так называемый шкаф, служивший для хранения пищи. Это и составляло всю “меблировку”...
Когда я вошел, заключенные с разных сторон вперились в меня. Как потом выяснилось, их раздразнили мой дорогой костюм, белая сорочка, да еще и плащ в руке.
...Некоторые беседовали, небольшая группа в тесном свободном углу играла в кости, еще несколько заключенных резались в карты, кто-то просто лежал на нарах, а один парень, сидевший на нарах прямо рядом с дверью, рисовал портрет пожилой женщины (позже я узнал, что это был портрет его матери, который Лоло помог отправить на волю). Заметив шахматистов, сел рядом с ними и украдкой осмотрелся, пытаясь понять — кто же Лоло.
Пока я раздумывал, ко мне с расспросами подошел парень лет 25. Когда он узнал, что я из села Азатан и работаю на Арабкирском рынке директором мясного пассажа, глаза его радостно заблестели. Он встретил “богатую” жертву. И предложил мне сразиться в карты. Я отказался, ссылаясь на то, что плохо играю. Он, не сбавляя энтузиазма, предложил: “Давай сыграем в кости”. Я опять отказался, потому что никогда не играл и ничего не понимал в этой игре. Он начал перечислять игры, которыми мы могли бы себя занять. Чтобы отвязаться от него, я заявил, что у меня нет денег. В глазах парня заискрились огоньки радости — он сразу предложил играть на костюм или плащ... Не согласившись ни на одно его предложение, я сосредоточил свое внимание на шахматной доске.
Один из шахматистов, повернувшись ко мне, также попытался хитростью вовлечь меня в игру. Несмотря на огромное желание играть, но, чувствуя явный подвох, я отказался. Но предложения играть на деньги не прекращались. Когда тот же парень несколько раз надоедливо повторил: “Давай сыграем, у тебя нет денег, ничего, сыграем на твой костюм или просто так”, я вышел из терпения. И, не думая о последствиях, сильно врезал ему кулаком по лицу и закричал: “Мне своих проблем по горло, так еще ты пристал ко мне!”
Камера взбунтовалась. Как будто все ждали этого момента: со всех сторон набросились на меня. Я даже и представить не мог, чем бы это закончилось, если бы вдруг не послышался спокойный голос: “Шабаш”. Слово имело мгновенный эффект: зеки прямо как окаменели, обменялись взглядами и молча отошли. Парень, который получил в морду, злобно поглядывая на меня, вытирал кровь. Стояла мертвая тишина. Посмотрев в сторону, откуда донесся голос, увидел человека маленького роста, с проницаемым, умным взглядом. Я догадался, что это и есть Лоло.
Он какое-то время расхаживал по камере — от одного угла к другому. Потом остановился передо мной и, внимательно осмотрев меня с ног до головы, строго сказал: “Здесь у всех есть свои заботы и боль, умей подбирать слова и следи за тем, как ведешь себя... Никто из ребят не виновен, что тебя посадили, о своих проблемах ты можешь рассказывать в другом месте... А за удар тебя ждет наказание”. Он снова зашагал по камере, а затем, немного понизив тон, продолжил свой монолог: “Тюрьма не то место, где можно давать волю словам и совершать необдуманные поступки, человек должен иметь терпение и уметь держать себя в руках, несмотря на то, где и в каком состоянии он оказался”...
Так как в основном слова были предназначены мне, я с беспокойством ждал новых проблем, а сокамерники ждали последнего слова Лоло, которое так и не прозвучало. Почувствовав, что опасность миновала, я лег на нары и не заметил, как уснул. Поздно ночью меня разбудил мужчина лет 35-и, сказав: “Брат, много спишь, иди, Лоло тебя зовет”. Я вздрогнул, немало тревожных мыслей пронеслось в голове, но когда увидел накрытый стол, успокоился.
Лоло, держа в руках красивый длинный кинжал, резал зажаренный свиной окорок. Этому столу позавидовали бы даже находящиеся на свободе многие должностные лица. Черная икра в полукилограммовой банке с десертной ложкой в ней, тушеная баранина, разнообразные закуски, импортные соки, банки пива, фрукты...
Он пригласил меня сесть. Воткнув в стол кинжал, спросил: “Если ты из Азатана, значит, знаешь Котика?” Я ответил, что знаю хорошо и что он старший брат моего друга. Услышав это, Лоло продолжил: “Котик хороший парень, приличный человек и надежный друг, вместе были в Воркуте, вместе пережили и хорошие, и плохие дни. Особенно в “буре” черный хлеб и сигареты с трудом доставали”. И вдруг, чтобы освободиться от тяжелых воспоминаний, закричал: “Гурджо, где они, почему не приходят, зачем опаздывают?”
Первоклассный карманник Гурджо, который был хорошо знаком с тюремной жизнью и слыл знатоком “воровских законов”, не успел ответить. Дверь камеры открылась, вошли два пожилых человека и один молодой — воры в законе и соратники Лоло. Один из Тбилиси, с дырявым горлом, имеющий всесоюзную известность Гоги, другой — Юрий Ервандович. 25-летний парень был из вокзального района, имени его не помню. Было 4 часа ночи, я зафиксировал время на золотых часах, что были на руке Лоло.
Когда все наконец устроились, Гурджо положил на стол две полные грелки. Сначала я не понял что к чему, но когда на столе появились стаканы, догадался. До утренней вахты мы опустошили еще две грелки с водкой.
После ночного пира прошло два дня. Лоло находился в соседней камере. Я лежа читал книгу... Вдруг во дворе, позади заборов закричали: “33, 33!”. Я не обратил внимания, но ребята заволновались, пришли в движение, говоря друг другу: “Побыстрее, Сашик пришел”. Потом я узнал, что Сашик — младший брат Лоло.
Некоторые из парней, как натренированные солдаты, сразу взялись за привычное дело: один раздвинул решетки окна, разрез на которых был умело замазан, другой прикрутил вместе ступеньки из досок нар, третий с мешком в руке поднялся на подоконник, четвертый уже готовую лестницу спустил вниз и по ней уверенно и ловко сбежал, исчезнув из поля зрения, парень с пустым мешком в руках. Я не понимал, что происходит... Если бы все это мне рассказали, я бы не поверил; увиденное напоминало кино. Через тюремный забор перебрасывали перевязанные пакеты, парень, спустившийся из окна, очень быстро, в течение нескольких минут, все сложил в мешок и, взвалив его на плечо, тем же путем вернулся в камеру.
Решетку сразу поставили на место, разрезы залепили мякишем, намазали сажу и — все спокойно легли на свои места, будто ничего не случилось.
...Однажды Лоло в одной из дальних камер беседовал с заключенной женщиной, которую через два дня должны были первым этапом отправить в Россию. Когда Лоло объявил, что вечером обязательно пойдет провожать эту женщину, я удивился... Однако поздно ночью он привел в порядок одежду, потребовал открыть дверь камеры и, передав пакет с подарками Гурджо, ушел вместе с ним. Они вернулись к рассвету — выпившие и в приподнятом настроении...
Лоло до конца жизни остался верен своим принципам и взглядам. Он ушел из жизни, оставив после себя доброе имя...

“НОРИК (ДКИ) БЫЛ ЛЕГЕНДОЙ”

Его все принимали и высоко ценили. Многие деятели литературы и искусства, высшие государственные чиновники, богатые и бедные... Норик был отлично информирован о происходящих в Ереване и в преступном мире событиях и при необходимости с легкостью регулировал разногласия между противниками. Воры в законе считали его некоронованным королем...
С Нориком я встречался много раз, если бы мог вспомнить все, родилась бы отдельная книга.
...Это было два десятилетия назад. Ленинаканский “Ширак” играл с командой Батуми. Матч был договорным: “Ширак” должен был проиграть. Но возникли проблемы: в предложенной ширакцам сумме недоставало 20000 рублей. Футболисты настаивали, чтобы всю сумму заплатили до начала игры. ...Исходом этого матча была обеспокоена вся Грузия: батумцы, победив, выигрывали путевку в высшую лигу. А ширакцам было все равно — даже если бы они выиграли, команда всего лишь поднялась бы на среднюю строчку турнирной таблицы.
Главный тренер батумцев звонил, требовал, чтобы до начала игры доставили деньги. Привезти их должны были из Батуми на машине, и не исключалось, что по каким-то причинам могла возникнуть задержка. Поэтому председатель батумского горсовета позвонил Норику и попросил его, во избежание “сюрпризов”, доставить необходимую сумму наставнику гостей.
...К трем часам дня Норик пришел на фабрику и сказал: “Готовься, мы едем в Ленинакан”. Я заметил, что он был в плохом настроении. Когда по дороге я поинтересовался, в чем дело, он с неохотой рассказал....
“Знаешь, дело вовсе не в деньгах, я взял их, они сейчас у меня. Понимаешь, очень давние дружеские связи, не мог отказать в просьбе мэру Батуми”... По тону Норика я догадался, что в глубине души он недоволен той миссией, которую должен выполнить. Всю дорогу он словно боролся сам с собой, явно не хотел, чтобы деньги вовремя дошли до пункта назначения.
Мы не доехали до Ленинакана, на перекрестке села Ором он неожиданно повернул машину в сторону Артика и, облегченно вздохнув, сказал: “Лерник, эта договоренность не вяжется с нашей национальной честью. Я не хочу вмешиваться, пусть делают, что хотят. Поедем в Артик, там у меня хорошие друзья, зарежем барашка, хорошо повеселимся, выпьем за здоровье и проигравших, и выигравших”. Закончив, он с хитрой улыбкой вопросительно посмотрел на меня. А я упорствовал до самого въезда в Артик: “Норик, тебя попросил такой человек, которому, я думаю, не стоит отказывать. Кроме того, он в любой момент может обратиться к другому. Будь спокоен, если они уже договорились, то эта игра состоится и ширакцы проиграют, а ты будешь в неудобном положении... Давай лучше поедем”.
Норик в конце концов согласился. Из Артика коротким путем мы направились в Ленинакан. Сумма, направленная из Аджарии, уже была на месте. Все стало на свои места. Норик улыбнулся, посмотрел на меня и, похлопав по плечу, сказал: “Братан, хорошо, что выкарабкались из этого неприятного “базара”. Затем, обратившись к батумцам, пригласил всю их команду на обед.
...Иногда Бог готовит человеку необъяснимую судьбу. Жертвой такой судьбы стал герой и этой главы. Его похоронили в Тохмахе, на семейном участке. На могиле поставлен памятник, который символизирует жизнь Норика: орел с подбитым крылом...

На снимках: похороны Япончика; надгробие Сво Рафа в Ереване; дружеский обед в Ереване. В центре автор книги — Лерник Мелконян, справа — председатель Совмина Ф. Саркисян, председатель ВС СССР А. Лукьянов, секретарь райкома  А. Гегамян, слева — первый секретарь ереванского Горкома Л. Саакян и  секретарь ЦК КПСС  В.Долгих (фото из книги Л.Мелконяна); Лерник Мелконян.

Подготовил
Валерий ГАСПАРЯН