Этапам биографии Николая Шершнева могут позавидовать топовые голливудские актеры. За более чем тридцатилетнюю карьеру пожарного бывший первый заместитель Минского областного управления МЧС поучаствовал в ликвидации нескольких крупных природных и техногенных катастроф. В их числе — печально известном Спитакском землетрясении. Накануне Дня пожарной службы корреспондент МЛЫН.BY встретился с Николаем Шершневым и узнал о тонкостях работы спасателей в восьмидесятые, что его поразило в разрушенной землетрясением Армении, и чем занимаются огнеборцы после выхода на пенсию.

«Работа пожарного должна быть осмысленной»

— Николай Иванович, в пожарные часто идут по стопам отца или деда. Как было в вашем случае?

— После окончания школы мой хороший друг захотел поступать в пожарное училище. Я некоторое время сомневался, но в итоге принял такое же решение. Тогда в Советском Союзе было три основных пожарных училища: в Иваново, Ленинграде и Львове. Первый был ближе всего к дому, и мы отправились покорять «город невест».

— После учебы вы вернулись в Беларусь?

— Да, и сразу на Минщину в 1982 году. Если точнее, то в Борисов. Тогда в городе и районе пришлось с нуля выстраивать структуру пожарной охраны, так как проходила ее «военизация». Я стал начальником караула, и на самом деле, организационной работы было больше, чем практической. Подобрать кадры, обучить и сплотить коллектив — на все ушло года два. Конечно, часть людей отсеивалась, напряженный график выдерживали далеко не все. Те, кто проходил испытание временем, оставались на службе десятилетиями. На первой стадии в моем подчинении было две машины и восемь человек личного состава. Потом еще добавилась автолестница.

Неординарные случаи? Громких происшествий в те годы не припомню. Хотя пожар или другая чрезвычайная ситуация неординарна сама по себе. С другой стороны, я быстро и четко прочувствовал разделение на учебу и реальную работу. Одно дело училище, где ты познаешь азы преимущественно в теории, другое — настоящая служба, где опасность подстерегает на каждом шагу.

Впрочем, один выезд все-таки вспоминается. Как-то тушили дом, барак на восемь квартир. Постройка почти полностью охвачена огнем, а в одном из помещений — газовый баллон. Я взял его в охапку и быстренько вынес. Казалось бы, что тут такого? Но это, по сути, бесшабашный поступок. Только постфактум приходит осознание, что емкость могла и «рвануть». В такие моменты о безопасности думаешь в последний момент. Мысли заняты стихией и людьми, которым нужна помощь.

— Наверняка, на фоне адреналина понимание серьезности ситуации снижается.

— Можно сказать и так. Но я твердо уверен, что работа пожарного-спасателя должна быть осмысленной. Все-таки ты отвечаешь за людей. Будь то за подчиненных, спасаемых или кого-то еще. Несмотря на напряжение, голову нужно держать холодной.

— В Борисове вы проработали…

—… два года. Опыт руководства показался удачным, и я решил пойти учиться дальше. Тогда на весь Союз было одно учебное заведение, готовившее специалистов-руководителей — Высшая инженерная пожарно-техническая школа МВД СССР. Конечно же, находилась она в Москве. Поэтому еще на четыре года я оторвался от родных мест. Учебу закончил в 1988-м и в сентябре попал в Минское областное управление МЧС. А буквально через три месяца в Армении случилось Спитакское землетрясение, унесшее жизни 25 тысяч человек.

«Вид уничтоженных городов вселял ужас»

— Вспомните, пожалуйста, как вы об этом узнали.

— Это было, в принципе, банально. Вызвали на работу, кратко обрисовали ситуацию, дали четыре часа на сборы и — полетели. Из Минской области в Армению направили сводный отряд: милиция, пожарные, строители, гражданские специалисты. Вылетали на транспортном ИЛ-76 из Мачулищ. Помимо людей, в самолет загрузили десятки палаток, печей-буржуек и другого оборудования, которое позволило несколько месяцев автономно существовать.

— Какие первые ощущения испытали на месте трагедии?

— Опустошающие. И это нормальная человеческая реакция. Вид уничтоженных городов, погибших, всеобщая растерянность вселяли ужас. Чрезвычайных ситуаций я видел много, но бедствие подобного масштаба — впервые. Сила природы показала, насколько беззащитен человек. Впрочем, быстро взял себя в руки — впереди было много работы.

Мы прибыли на вторые сутки после подземных толчков. Вокруг — сплошные разрушения, хаотично идет спасательная операция. Нас разместили недалеко от Кировакана (ныне город Ванадзор. — Авт.) на территории пионерского лагеря. Спешно установили палатки и почти сразу включились в работу.

Специфика была простой — разбор завалов. Определяли характер повреждения зданий, решали вопрос об их сносе или ремонте. Параллельно старались хоть как-то помочь людям. Ситуацию усугубляла погода: в тот декабрь в Армении было около 10 градусов мороза. Плюс горный климат. Ощущения совсем непривычные для белоруса.

В ходе операции выявилась и другая проблема. Для себя я ее обозначаю, как безалаберность. Старые здания, которым было за сотню лет, выдержали десятибалльный толчок. А новые — нет, настолько низким было качество строительства, не соблюдались банальные технологии. И именно под такими завалами погибло большинство людей.

«Несмотря на горе, армяне остались жизнерадостными и гостеприимными людьми»

— Сколько вы пробыли в Армении?

— Четыре месяца. Главное воспоминание, которое навсегда осталось со мной — это люди. Несмотря на всю тяжесть, кажущуюся нереальность происходящего, армяне смогли сохранить самообладание и остались в первую очередь людьми, добрыми и гостеприимными. Старались помочь нам в бытовых вопросах. Говорят, что друг познается в беде. И данная ситуация это наглядно доказала. Тогда в принципе время было такое — одна большая страна. И деление на национальности воспринималось очень условно.

Но встречались и те, кто пытался нажиться на чужой беде. Да-да, были и мародеры. Впрочем, не зря в Армению направили дополнительные силы милиции. Разговор с предприимчивыми гражданами был короткий — арест, суд, тюрьма.

Были и комичные случаи, ведь жизнь, так или иначе, продолжалась. В одну ночь дежурный по нашей палатке натопил буржуйку так, что брезентовый потолок просто расплавился, а он, бедолага, уснул и не заметил. Под утро просыпаюсь, а надо мной — звездное небо. А главное, как красиво это смотрелось! Просто не передать словами. Уже потом выяснили, что всю ночь проспали, считай, на улице.

— Вы вернулись в Беларусь в апреле 89-го. Сложно было привыкнуть к прежней работе?

— Безусловно. За это время, хочешь не хочешь, а пришлось с головой окунуться в страшную атмосферу человеческого горя. Погибло 25 тысяч человек, буквально каждая семья потеряла кого-то из родственников. Находясь на месте, это было сложно, даже, пожалуй, невозможно прочувствовать. Осознание пришло уже потом. Странное ощущение — вернуться из зоны бедствия в нормальную, спокойную жизнь. Своеобразный посттравматический синдром.

Но потихоньку возвращался в рабочий тонус. Спитакское землетрясение оказало сильное влияние на мою дальнейшую судьбу. Я понимал, что предупредить такую природную стихию практически невозможно. А вот минимизировать ее последствия — вполне по силам. В Минском областном управлении я занялся инженерной работой. Стал принимать участие в разработке противопожарных и строительных норм, применение которых помогало улучшить безопасность зданий и материалов.

«После развала Советского Союза пришлось создавать свою систему пожарной охраны»

— Эти события предшествовали краху СССР. Как сложилась ваша служба уже в независимой Беларуси?

— Продолжал работать в том же направлении. Другой вопрос, что нарушились все экономические связи. Раньше, например, оборудование поставляла Россия, машины — Украина. И в один момент всего этого не стало. Но расстраиваться времени не было. Перед спасателями стояла задача наладить собственную систему пожарной охраны.

Беларусь, к тому же, осталась без профильных учебных учреждений, производства техники. Уже позже понемногу сфера стала восстанавливаться. Например, на базе областного управления создали производственно-технический центр, в котором собирали пожарные автомобили из комплектующих для МАЗов. Созданием и разработкой документации приходилось заниматься и нам. Многие из этих машин, к слову, работают по сей день.

Во второй половине 90-х несколько лет отработал в созданном научно-практическом центре по вопросам пожарной безопасности, где продолжал заниматься испытаниями огнестойких материалов, веществ и другой схожей работой. В 2000 году вернулся в родное управление, а в 2008-м стал первым заместителем структуры. В этом качестве трудился до 2012-го. Получается, вместе с годами учебы в МЧС отработал 33 года.

— Если сравнить оснащение пожарных тогда и сейчас, то очевидно преимущество современной экипировки. А как это ощущается на личном уровне?

— Можно привести простой бытовой пример. Разве кто-то 30 лет назад предполагал, что в телефоне сможет уместиться одновременно компьютер, камера и множество других полезных вещей? Конечно, нет. Так и в случае с пожарной техникой в частности и всей сферой в целом. Развитие техники помогает совершенно по-другому взглянуть на пожар как явление. Сейчас на вооружении спасателей есть ранцевые огнетушители, благодаря которым можно потушить пламя в помещении, при этом минимизируя последствия попадания воды в соседние комнаты или квартиры. Про импульсные установки (оборудование, автоматически регулирующее количество подачи воды. — Авт.), машины емкостью в десять тонн, гидравлические приспособления даже не говорю. В восьмидесятых об этом невозможно было мечтать.

«Ночью просыпался с мыслью — а почему мне не позвонили?»

— Вы ушли на пенсию в том возрасте, когда у мужчины самый расцвет сил. Всегда было интересно, где продолжают карьеру спасатели.

— Я, говоря молодежным языком, остался в теме. В одной из торговых сетей занимаюсь обеспечением пожарной безопасности. Рад, что судьба сложилась именно так. Меня ценят как специалиста, а я, со своей стороны, стараюсь привнести какие-то инновационные решения. Можно сказать, что моя служба еще продолжается. Просто немного своеобразно.

— Когда видите пожарную машину, спешащую на вызов, наваливаются воспоминания?

— Ох, и еще какие (смеется). Вообще, первое время после службы мне все казалось нереальным. Когда работал, в МЧС часто ночью вызывали на работу — всякое случалось. А первое время даже непривычно было спать. Просыпался с мыслью, а почему мне не позвонили?

— Думаю, не ошибусь, предположив, что у вас большая и дружная семья.

— Я немного задержался с этим вопросом (улыбается). Обзавелся семьей уже после 30. У нас с женой двое детей: сын в этом году оканчивает университет, дочке недавно исполнилось 16. Первое время сын хотел пойти по моим стопам, но потом поменял решение и ушел в другую сферу. Конечно, близкие всегда поддерживали меня. Скажу банально, но без их веры у меня получилось бы гораздо меньше.

— И напоследок. Что пожелаете коллегам?

— Сухих рукавов. Это наше профессиональное поздравление, но оно четко отображает специфику работы. И, конечно, чтобы все оставались здоровыми и жизнерадостными.

24 июля в здании Национального исторического музея посол Армении в Беларуси Армен Гевондян вручил Николаю Шершневу награду — медаль «Сотрудничество во имя спасения» за участие в ликвидации последствий Спитакского землетрясения.

Справка

Полковник внутренней службы Николай Шершнев родился 17 мая 1962 года в д. Забелышено Хотимского района Могилевской области. В органах МВД, МЧС служил 1979 по 2012 год. Неоднократно принимал участие в тушении пожаров и ликвидации аварий техногенного и природного характера. Участвовал в работах по ликвидации последствий землетрясения в Кировакане Армянской ССР в 1988-89 годах. Участвовал в ликвидации пожара на артиллерийских складах в Слуцком районе в 1996-м, возгорания резервуара с бензином емкостью 2000 кубических метров на нефтебазе в Фаниполе в Дзержинском районе в 1997-м. В 2006 году по итогам работы признан лучшим работником аппарата управления. Награжден различными правительственными и другими наградами.

Александр Новохрост

Фото: Светлана Курейчик, aif.ru, gorets—media.ru, rg.ru, Минское областное управление МЧС