Агулис — Ագուլիս или Վերին Ագուլիս. В прошлом крупный средневековый армянский город располагался в окружённой с востока и запада скалистыми горами, протянувшейся с севера на юг, долине реки Агулис (Айлис) в среднем её течении.

Протяжённость с севера на юг составляла 6-7 км, а с запада на восток — 1-1,5 км. Располагался на юге Нахиджевана, на границе Арменией с Ираном, в долине реки Айлис (приток Аракса), окружённой с востока и запада скалистыми горами.

В античные времена территория Агулиса входила в состав гавара Гохтн в разные периоды относившегося к области Сюник Великой Армении или к области Васпуракан.

Корюн в V веке в рассказах о путешествиях Месропа Маштоца упоминал о посещении им столицы гавара Гохтн, подразумевая под этим, вероятнее всего, Агулис.

Под названием Агулис город упоминается с XI века. В 1010 году Католикос Саркис называет город «Аргулик», такое же название применяет в XIII веке Степанос Орбелян.

В средние века Агулис был центром письменности и торговым центром, имевшим крупные связи с русскими и западноевропейскими купцами. В X—XIII веках Агулис одновременно с Ани, Карсом и другими армянских городами переживает рассвет.

В XVII веке Закария Агулеци называл город «Агулис» и «Акулис». После разрушения Джуги Агулис стал крупным городом, население которого к концу века достигло 10 тыс. человек.

Коренное население Агулиса — армяне-зоки, разговаривающие на особом зокском диалекте, на нём Агулис назывался также Игулис, Югялис, Угюлис, Игалис, Эгалис.

По наиболее распространённой версии, топоним «Агулис» («Агулик») восходит к армянскому Айгеок-Лик (Այգեոք-լիք) — полный садами.

В 1829 году город состоял из 10 районов, из которых 8 были армянские, в Агулисе было 122 армянских дома и 50 кавказских татар (в документальных источниках Российской империи XIX — начала XX века сегодняшние азербайджанцы упоминаются именно так), в 1873 году было 170 армянских домов и 54 кавказских татар.

По переписи населения 1897 года в Нижнем Акулисе жило 649 человек, все армяне. В Верхнем Акулисе, 1325 — армяне и 639 — кавказские татары, в 1904 году — 256 домов (2205 жителей) армян и 68 домов (731 жителей) кавказских татар.

Прочтите свидетельство некоего Мозалана Бека, после его посещения Агулиса (по-турецки – Айлиса) в 1909 году (напечатано в «Молла Насреддин» 7 июня 1909 года): “Вчера я побывал в армянском селе Айлис, расположенном неподалеку. И что я увидел? Кажется, даже глупцы бы обомлели.

Прежде всего, я хочу сказать, что село это, словно ухоженный район Тбилиси. Красивые особняки, чистые улицы, много крупных и красивых мостов, множество школ, библиотек, читален, здания и сооружения просвещения с изумительным убранством. Клянусь Аллахом я оцепенел.

А людей вообще не узнать, словно только что прибыли из Франции, одежда, поведение, безукоризненная чистота (говоря о чистоте, имею ввиду внешность людей, не подумайте чего-то иного). Воистину я был поражен….”

В 1919 году Агулис был разрушен, а армянская часть жителей вырезана турецкими войсками. Армянская часть оставалась некоторое время необитаемой, после чего здесь осели несколько семей кавказских татар.

***********************

А теперь приведу один материал, который прочитал у Лилит ЕПРЕМЯН, за что приношу ей свою искреннюю благодарность. Итак:

“…В декабре 1919 года в древнем армянском городе Агулис происходили страшные события. О них повествует книга “Гохтан гавар” (“Гохтанский уезд”) Ованнеса АХНАЗАРЯНА (1900-1978), изданная на армянском языке в Ливане и Иране.

Автор свидетельствует о геноциде армян в историческом Гохтане — колыбели древнеармянской литературы, на той земле, где у Маштоца возникла идея о создании алфавита.

“Если бы даже не осталось ни одного свидетеля резни армян в Нахиджеване, — говорил Ахназарян, — эти омертвевшие скалы и ущелья поведали бы миру правду о преступлениях турок”.

Но свидетели есть, их немало, и пока эта память жива в нас, вера в возрождение этой части исторической Армении не напрасна, несмотря на то, что ученые умы Турции и Азербайджана не жалеют усилий в фальсификации истории края.

Ованнес Ахназарян, чудом спасшись от резни, бежал в Иран, откуда выехал в Чехословакию, закончил Пражский университет, получил звание доктора истории и философии, занимался также исследованиями в области сравнительной лингвистики.

Затем вернулся в Иран, где преподавал в армянских учебных заведениях, читал также лекции в Тегеранском государственном университете. Эта книга — его исповедь. Он скончался, едва поставив в ней последнюю точку…

…“ После февральской революции 1917 года с падением царского режима в Агулисе и других населенных пунктах Гохтана (который на тот период входил в состав Эриванской губернии Российской империи) народ перестал подчиняться наместникам Николая. Были образованы местные органы самоуправления армян совместно с проживающими здесь турками.

Пока русская армия на Кавказском фронте не была окончательно деморализована, возможность свободного передвижения в центральные кавказские города все еще сохранялась, железные дороги оставались свободными.

В Гохтанском уезде был мир, и отношения с местными турками — по крайней мере внешне — оставались добрососедскими. Однако в центрах, заселенных преимущественно турками — в Шахтахти, Ордубаде, Яджи, Неграме и Нахиджевана, турки проявляли к армянам откровенную враждебность.

Ситуация складывалась благоприятно для турок: русские за гроши отдавали им оружие и боеприпасы, железнодорожная линия Джульфа — Нахиджеван — Шахтахти преобразилась в бескрайнюю ярмарку. Турки не жалели средств, они скупили все артиллерийское снаряжение одной из дивизии вместе с конницей.

Пока армянское военное руководство пыталось достать средства, аскяры перевезли в Нахиджеван еще несколько пушек. Нередко у русских турки просто силой отбирали оружие.

Благодаря такому повороту событий турецкое село Яджи превратилось в военную крепость и дорога Джульфа — Аза — Агулис, как и железнодорожные пути на Ереван, были заблокированы.

Из одной деревни в другую теперь можно было перемещаться только вооруженными группами, пасти скот либо возделывать землю на полях стало опасно для жизни.

При всем этом миролюбивое и цивилизованное армянское население Агулиса не жалело усилий для сохранения дружеских отношений с местными турками, обещая в случае опасности взять турок под свою защиту, — и мы убедимся, что этим заверениям агулисцы остались верны.

Ситуация, хотя и несколько напряженная, но без чрезвычайных происшествий, сохранялась в этом режиме до 1918 года.

В том же году в начале лета Андраник через Нахиджеван прошел в Джульфу. Безо всяких военных действий с многочисленным безоружным людским потоком полководец через Джульфу перешел в Иран, надеясь объединиться с английскими войсками.

Однако не сумев прорвать турецкую “цепь”, в конце июня полководец вернулся в Нахиджеван. В этот период по договору между Арменией и Турцией 25 км железнодорожного пути на этом отрезке должны были отойти к Турции.

Пользуясь некоторым военным преимуществом и присутствием здесь Андраника, армянские власти Нахиджевана решили не сдавать этот отрезок пути, организованно выступив против Халил-Бея.

Чтобы обезопасить свой тыл и разблокировать дорогу Нахиджеван — Джульфа накануне турецкого наступления, Андраник решил овладеть турецким населенным пунктом Неграм. К несчастью, после суточного кровопролитного сражения Халил-бей выиграл бой у Андраника и заставил его отойти от Нахиджевана.

К отступающим частям армянской армии примкнула часть коренного населения. Часть же, оставшись в своих домах, сдалась турецким властям, как, например, большое армянское село Астабад.

Через некоторое время под предлогом депортации часть населения деревни истребили, а молодежь Астабада в количестве нескольких сот человек, месяцами продержав на тяжелых дорожных работах, перерезали всех до одного.

…Военные победы Андраника привели турок в ужас. Стремительный захват укрепленного Яджи привел их в полное отчаяние и посеял панику. Турецкое национальное собрание Ордубада направило специальную делегацию в Агулис с просьбой о помощи.

Турки пообещали целый месяц кормить армию Андраника и примкнувший к ней народ с условием, что против них не будут предприниматься военные действия. Они обещали также разблокировать дорогу Ордубад — Картжеван.

Агулис оказался в тяжелом положении. После неудачной попытки объединения с английскими войсками и поражения в Нахиджеване Андраник нацелился на возвращение в Армению.

Атакуя попадавшиеся на пути разбойничьи турецкие села, полководец стремительно продвигался вперед. Защищать Гохтан он был не намерен. Вооруженные турки, убегая в горы либо в Иран, после ухода Андраника вновь возвращались на насиженные места, укрепляли свои позиции и с удесятеренной силой возобновляли свои набеги на армянские дома.

И если бы после взятия турецких сел и Ордубада Андраник покинул Гохтан, для армян ничем хорошим это бы не закончилось, тем более что с каждым днем приближались отряды Халил-Бея. Агулисцы во главе с Ашотом Мелик-Мусяном просили полководца оставить для самообороны Гохтана около 1500 человек, но тот был неумолим.

Тогда делегация настояла на том, чтобы Андраник отказался от своих намерений занять турецкие села, считая, что в результате достигнутых с турками договоренностей Гохтан удастся удержать от кровопролития.

Агулисцы проявили великодушие к своим соседям, для миролюбивого армянского народа была непонятна непрекращающаяся межнациональная бойня, которая стала результатом подстрекательства военного командования Турции.

Андраник был крайне недоволен вмешательством национального собрания Агулиса, однако в конце концов он дал свое согласие. Минуя Ордубад, он через горы Капутджух перебрался в Зангезур, оставив на непроходимых дорогах множество обессиленных и истощенных людей.

Сразу же после ухода Андраника с 15-20 офицерами в Гохтан прибыл Халил-Бей, скорее всего для подготовки массированного удара по Армении. Героическое население Аревика и Зангезура отстаивало свои позиции в неравной борьбе с турками.

В этой безвыходной ситуации агулисцы во главе с Ашотом Мелик-Мусяном решили пойти на мировую с Халил-Беем.

В ответ тот потребовал полного разоружения армянских сел. Чисто символически ему было сдано 40-50 огнестрельных орудий и некоторое количество патронов, а новейшее вооружение было надежно упрятано.

Тогда же для ослабления политической напряженности национальное собрание Агулиса устроило обед в честь Халил-Бея и офицеров его армии.

Гости были поражены богатым убранством быта агулисцев, красотой их домов и садов. Халил-Бей произнес тост, в котором обещал взять край под свою защиту, уверяя, что Турция уже заключила с Арменией мирный договор.

И поскольку местные армяне защитили турок от армии Андраника, он сделает все от себя зависящее, чтобы Агулис не подвергся нападению Турции. Халил-Бей говорил на турецком, затем на французском и немецком, и речь его присутствующие агулисцы перевели на армянский.

Это дало свои плоды — во время пребывания Халил-Бея в Агулисе прекратились разбойничьи нападения на дорогах, армяне смогли даже возобновить торговлю с турецкими селами. Халил-Бей оставался в Ордубаде до октября 1918 года.

За этот период он вызвал к себе несколько мастеровых-армян, которые одели и обули по последней моде его молодую жену. Но после отступления турецкой армии по всей линии фронта Халил-Бей отбыл из Ордубада в Турцию, где спустя несколько лет скончался от рака.

После отступления турецкой армии и возвращения англичан Нахиджеванская область была воссоединена с новообразованной независимой Арменией. Глава Эриванской губернии и Нахиджеванской области Геворк Варшамян был принят и в Агулисе с большим воодушевлением, от имени местных турок некто учитель Вахаб в высокопарной речи уверил губернатора в стремлении к мирному добрососедскому существованию…

И именно этот учитель оказался тем, кто в дни армянской резни руководил погромами, призывая экономить патроны и убивать только холодным оружием…

…Сразу после прибытия в Агулис представителей Армении турки Нахиджевана при подстрекательстве и по прямому указанию мусаватистского руководства Баку выступили против армянских властей.

Армянские вооруженные силы под руководством генерала Шелковникова были вынуждены отступить к Даралагязу. Мирное армянское население, только вернувшееся в родные дома после присоединения Нахиджевана к Армении, вновь было вынуждено бежать.

Часть Нахиджеванцев, которым удалось не отстать от армии, добралась до Даралагяза, но несколько тысяч армян были зверски убиты у турецкого села Суст.

Армянские села Гохтана вновь оказались между жизнью и смертью. Сообщение с внешним миром было возможно только через горные тропы Капутджух-Алангяз, проходящие между Гохтаном и Зангезуром, которые в зимние месяцы становились совсем непроходимыми.

Сотни людей пропали там на пути из Аревика в Зангезур или пытаясь вынести из Зангезура на собственном горбу мешки пшеницы и других продуктов.

С лета 1919 года турки Гохтанского уезда под руководством закрепившихся здесь после отступления Халил-Бея офицеров турецкой армии начали более организованные массированные атаки на армян.

Армянское население было прижато почти что к самому горному хребту Капутджух и сосредоточилось главным образом в селах Аллах, Месропаван, Бист, Парака, Цхна, Рамис, которые образовали единую линию обороны.

Намного более тяжелым оказалось положение разбросанных населенных пунктов — Агулиса, Танакерта, Кагакика, Дера, Верин и Неркин Азы. Историю их противостояния можно сравнить с героическим сопротивлением Муса-Дага. Но силы были слишком неравны. Первой жертвой пал Кагакик.

…Автор этих строк в тот день был на посту в полях села Дашт, охраняя крестьян на пашне. Вдруг я заметил огромные клубы дыма из Кагакика. С гор я сразу же спустился в Агулис, и вместе с двумя своими товарищами, такими же сумасшедшими, как я, мы бросились на помощь соседям.

Скоро достигли турецкого села Тронис, через который без боя нас бы не пропустили. Мы выбросили пару гранат, никто не показался — как всегда, турки спасовали перед силой и ретировались, предполагая, что их атакует целый отряд.

Когда добрались до середины села, откуда проходил путь на Кагакик, из хлева послышались плачь и стоны. На дверях висел огромный замок, укрепленный массивной цепью. Мы тотчас взломали двери — и 40-50 молодых девушек и девочек из Кагакика высыпали наружу.

В тот же момент к нам на помощь подоспели парни из Танакерта, которым мы и доверили пленниц. Потрясенные увиденным, но и счастливые, что смогли спасти полсотни молодых жизней, мы продолжили свой путь.

…Кагакик вымер. Все дома были ограблены и подожжены. Я попытался было потушить огонь в доме своей тети, но несколько женщин, примкнувших к нам в надежде найти родных, поторопили меня вестью о том, что все население Кагакика согнано к школе и церкви — возможно, их еще удастся спасти. …

Страшная картина открылась нам. Школа и церковь пылали пожаром, а во дворе были распластаны трупы десятков мужчин, женщин и детей, зарезанных холодным оружием. Среди убитых я узнал свою двоюродную сестру с новорожденным сыном.

Все лежали абсолютно голые, животы беременных женщин были вспороты, дети, вынутые из чрева, были брошены на мертвые тела матерей. Некоторые еще дышали. Подобного ужаса мне еще в жизни испытать не приходилось.

Как бы я ни был убежден в варварстве турок, сам себе не мог объяснить подобной жестокости к армянам, которые веками жили с ними бок о бок и ни разу не подняли на них руки… Но время шло, нас могли настичь.

Мы вырыли яму и предали тела земле в общей могиле — к тому времени все раненые испустили дух. С разрывающей сердце болью с наступлением темноты мы навсегда покинули этот некогда цветущий край.

Затем пал Танакерт. Исходя из важного стратегического значения этого села, командующий местной армией Мелик-Мусян сконцентрировал в этой деревне некоторое количество ополченцев из близлежащих армянских сел.

Это имело катастрофические последствия. Люди, которые готовы были до последней капли крови биться за родные деревни, не проявили особой доблести в обороне “чужого” Танакерта и при первых же атаках оставили село…

Единственной надеждой агулисцев были лживые обещания местных турок уберечь армян от агрессии своих собратьев, точно так, как армяне защитили своих соседей от армии Андраника.

В то время набеги аскяров и приграничных с Арменией турецких сел на Капан и Аревик приняли настолько агрессивный характер, что армия Гарегина Нжде атаковала вражеские позиции, и местные турки без особых потерь отступили к Нахиджевану и Ернджаку.

Однако Нахиджеванцы-мусульмане отнюдь не были воодушевлены перспективой заселения опустошенных армянских сел вонючими, вшивыми пришлыми соотечественниками.

И было сделано все, чтобы согнанные с насиженных мест разбойники направили свой гнев в сторону Кагакика, Танакерта и Агулиса, пополнив собой ряды регулярной армии под предводительством военного командования из Турции.

…Утром 24 декабря дороги к Агулису просто почернели. Тысячи и тысячи вооруженных до зубов турок, погоняя нагруженных разворованным добром волов, спешили к Агулису, жаждая крови и несметных богатств.

Горожане числом около двух тысяч, в панике бросив все свое имущество на съедение этим звероподобным существам, сбежались в центр города, где находился Эдиф Бей со своими приставами, будто бы призванными защитить армян от вторжения….

23 декабря 1919 года, расправившись с селом Дашт (Неркин Агулис), вооруженная орда собралась перед городскими воротами Агулиса.

К вечеру, часам к девяти, турки уже вошли в город и, начав с окраин, опустошали и поджигали дома, вырезая не успевших укрыться жителей……………………”

*********************************

Население современных сёл Нижний Агулис или Ашагы Айлис, находящихся на расстоянии 3-3,5 км к западу от г. Ордубада в Нахиджевани, сегодня составляет около тысячи человек и это только кавказские татары, которых теперь называют азербайджанцами.

Все церкви и армянские кладбища, по приказу руководства Нахиджевани, были уничтожены в 2006 году.

Александр Бакулин