ХУДОЖНИК АГАФОН ОВНАТАНЯН – УПРАВЛЯЮЩИЙ ИМУЩЕСТВАМИ АРМЯНСКИХ ЦЕРКВЕЙ САНКТ-ПЕТЕРБУРГА

1 марта, 2021 - 13:17

В 1836 году уважаемый в Тифлисе храмовый живописец, мастер стенной росписи Мкртум Овнатанян привез в столицу своего 20-летнего сына Агафона, которого хотел видеть студентом Академии художеств.

Обучение в Петербурге было для отца делом принципа: несколько лет назад он привозил для поступления в академию старшего сына, Акоба. Но поскольку возраст последнего уже не соответствовал «летам, определенным для поступающих в воспитанники академии», тому было отказано в приеме. Возвращение в Тифлис «на щите» вызвало досаду у Мкртума, даже не подозревавшего, что спустя годы именно Тифлис титулует его старшего сына «Рафаэлем Кавказа».

Та же неудача с поступлением могла постигнуть переростка Агафона, но в случае с ним решающую роль сыграло рекомендательное письмо барона Г.В. Розена – главноуправляющего гражданской частью и пограничными делами Грузии, Армянской области, Астраханской губернии и Кавказской области. Рекомендуя Агафона Овнатаняна (1816–1893) вице-президенту академии А.Н. Оленину, Розен сообщает, что молодой человек под руководством отца и старшего брата «проявил хорошую успеваемость преимущественно в живописи пейзажной и обнаружил большое желание для усовершенствования в означенном искусстве». Называя Овнатаняна многообещающим художником, Розен просит оказать содействие и «поместить» его в Академию художеств. Невзирая на возрастной ценз, Агафона Овнатаняна зачислили в мастерскую Карла Брюллова на правах «вольноприходящего ученика».

Агафон стал последним представителем славной династии, которой принадлежит едва ли не центральное место в культуре грузинских армян ХVII–ХIХ веков. Начиная с основателя династии, поэта и художника Нагаша Овнатана, род давал талантливых живописцев, иллюстраторов, граверов. С юных лет Агафон проявлял любовь к пейзажной живописи, но в академии в нем нежданно проснулся талант портретиста. Ректор академии, строгий классицист В.К. Шебуев, обратив внимание на дар студента, поручил ему написать портрет императора Николая I (считается утраченным), а на последнем курсе Овнатаняна за успехи в обучении даже перевели на казенное содержание. И хотя на защите дипломной работы в 1843 году он получил лестные оценки за «Портрет г-на Герца», диплом классного художника ему не дали, ограничившись званием «неклассного».

По уставу 1840 года для художников, удостоенных золотой медали 1-го и 2-го достоинства и серебряной медали 1-го достоинства, устанавливалось звание «классного художника», соответствующее XIV классу (коллежский регистратор). Прочие дипломники по окончании полного курса получали звание «неклассного художника». В соответствии с уставом Академии художеств, утвержденным уже в 1859 году, вводилось деление классных художников на три степени: выпускник, награжденный Большой серебряной медалью, получал звание «классный художник 3-й степени» и чин XIV класса; Малая золотая медаль давала звание «классный художник 2-й степени» и чин XII класса (губернский секретарь); Большая золотая медаль – звание «классный художник 1-й степени» и чин X класса (коллежский секретарь).

Через год после выпуска Агафон «по весьма важным домашним обстоятельствам» отбыл в Тифлис, где ходатайствовал о приеме на работу в одной из местных школ. Однако вакансий в городе не имелось, и наш герой, не найдя применения своим способностям, решил вернуться в Петербург. В столице, с которой будет связана вся его дальнейшая жизнь, Овнатанян, где его на русский манер звали Агафоном Никитичем Авнатамовым, а порой даже Авнатомовым, активно сотрудничал в художественных журналах. Спустя два года он поступил штатным художником в государственное управление коневодства, где со временем получил гражданский чин титулярного советника. Здесь он по долгу службы создавал батальные полотна, сцены скачек и считался одним из маститых художников-иппологов.

Имя Овнатаняна стали произносить чаще после выхода «Собрания портретов лучших английских лошадей – производителей и скакунов», за которым последовало «Собрание портретов замечательнейших лошадей важнейших заводов и отличившихся на скачках и бегах в России». В обеих сериях художник выступил как автор-литограф, а во второй дополнительно взял на себя роль издателя. Его работы были представлены Николаю I с личной просьбой автора об издании в виде отдельного альбома. Но император, хоть и славился любовью к батальной живописи и даже сам любил рисовать лошадей, средств на это предприятие не выделил.

С годами литография все больше захватывала Агафона Никитича. В 1859 году в типографии Д. Кесневиля увидел свет черно-белый альбом «Воспоминания о Пажеском его Императорского Величества корпусе. Издал и рисовал художник, титулярный советник и кавалер А.Н. Авнатамов» с 11 цветными иллюстрациями 60х44 см, сделанными на основе рисунков с натуры А.И. Шарлеманя. За альбомом последовали серии цветных литографий «Бег троек на реке Неве в Санкт-Петербурге на приз управления государственного коннозаводства» и «Бег на императорский приз рысистых лошадей на реке Неве в С. Петербурге».

«В Петербурге зима была суровая и жуткая, но в Петербурге же люди научились, как нигде, обращать ее в нечто приятное и великолепное», – вспоминал А.Н. Бенуа. Едва лед сковывал Неву, как стеклянное пространство перед Эрмитажем превращалось в сцену для непрерывного праздничного действа. У Ростральных колонн напротив Стрелки Васильевского острова сооружались эллипсоидные трассы для состязаний одиночных рысаков и троек. Эту чарующую картину Овнатанян в 1859 году с документальной точностью воспроизвел на цветной литографии «Зимние бега на Неве» по рисунку Шарлеманя. «Поперек реки простиралось беговое поле со сколоченными из досок трибунами, дорожкой, обозначенной веревками, привязанными к вбитым в лед колышкам, и частоколом из сосновых веток, – описывал Теофил Готье. – Приток народа был колоссальным. Трибуны заняли привилегированные лица, если, впрочем, можно назвать привилегией то, что вы продолжительное время остаетесь на морозе, сидя неподвижно на открытой трибуне. Вокруг бегового поля теснятся два-?три ряда саней, троек, колясок и даже простых телег и прочих более или менее примитивных повозок, так как, мне кажется, нет никакого ограничения или препятствия для участия в этом народном развлечении. Ложе реки принадлежит всем».

Литографии, за которые академия в 1860 году наградила автора Малой серебряной медалью, превосходны сами по себе, но они имеют и другое достоинство: появление гравюр Овнатаняна и Ованеса Катаньянца, тоже выпускника академии, положило начало армянской станковой графике.

Не ограничиваясь «служебной» тематикой, Овнатанян охотно создавал живописные портреты видных русских государственных и военных деятелей – Воронцова, Горчакова, Засса, Головина, написал прекрасный портрет императора Александра II, ныне хранящийся в Национальной картинной галерее Армении.

Творческая деятельность была не единственной лептой Агафона Никитича в копилку общеполезных дел. На протяжении шестнадцати лет он являлся управляющим имуществами армянских церквей Санкт-Петербурга, и к 70-летию художника церковный совет, возглавляемый князем С.Д. Абамелек-Лазаревым, назначил ему персональную пенсию за безупречную службу.

Умер Агафон Никитич 23 марта 1893 года и был похоронен рядом со своей дочерью Ольгой Авнатамовой на Смоленском армянском кладбище Санкт-Петербурга, в той его части, которую при советской власти срыли для строительства стадиона. Сохранилась запись в журнале регистраций: «Авнатамов, Агафон Никитич, коллежский советник, ктитор церкви». Слово «ктитор» подсказывает, что Овнатанян мог быть церковным старостой, или выделял средства на ремонт церкви, либо, вероятнее всего, участвовал в обновлении ее росписи.

Армен Меружанян

Добавить комментарий

Plain text

  • HTML-теги не обрабатываются и показываются как обычный текст
  • Адреса страниц и электронной почты автоматически преобразуются в ссылки.
  • Строки и параграфы переносятся автоматически.
CAPTCHA
Тест для фильтрации автоматических спамботов
Target Image