О времени в Армении

— Вы покинули пост главного тренера в «Урарту». Какие у вас планы? Есть ли уже какие-то предложения?

— Есть предложение из моей души — отдохнуть. Хочу насладиться любимым Кисловодским парком. За год и три месяца, которые я проработал в Армении, я был дома всего лишь два раза. Я соскучился по семье и по родному городу. Уже говорил, что у меня родился внук. Хочу больше времени проводить с ним. За последние несколько лет это самое яркое событие в моей жизни.

— После того как вы отдохнете с семьей, есть ли желание продолжить тренерскую карьеру? Может быть, в России?

— С учетом того, сколько клубов уже было на моем пути, я намерен работать еще 25-30 лет. Я не шучу. Говоря шутя, я не шучу. Работа не волк — в лес не убежит. Если серьезно, то стоит все обдумать как минимум пару месяцев. У меня был достаточно плодотворный этап работы в Армении, а каждый этап требует определенного осмысления.

— Для вас этап работы в Армении — успешный?

— Мы привыкли под успехом понимать результат. Золотые, серебряные и бронзовые медали. Но если считать успехом тот труд, который ты вложил, — можно считать этот этап успешным.

— После «Урарту» были ли конкретные предложения?

— Я выработал для себя правило — говорить исключительно правду. Для меня это принцип. Я отвечу честно — не поступало.

— С чем связан ваш отъезд из Армении? Это чисто спортивные причины или что-то другое?

— Сейчас в Армении середина сезона. «Урарту» по потерянным очкам идет в одном очке от еврокубковой зоны. По результатам вопросов не было. В данной ситуации уход связан исключительно с семейными обстоятельствами. Других причин нет. Обычно такая трактовка звучит как дешевая отмазка, но в моей ситуации это правда. Здесь не нужно больше выдумывать.

О войне с Азербайджаном

— Вы работали в Армении в период войны с Азербайджаном. Было ли страшно?

— Там не было страха. Было совсем другое состояние, особенно у местных игроков. Скажу как есть — для всех армян это очень интимная тема. Я работал в достаточно большом клубе. Чтобы было понятно — у нас сотрудники команды были на войне и получили ранения. Трое из них погибли. С одним я успел подружиться — он очень большой человек с огромной душой и чистыми помыслами. Я думаю, что большинство местных футболистов до сих пор не пришли в себя.

— Тяжело ли было настраивать игроков на матчи, когда они думают совершенно о другом?

— В этой ситуации я могу отметить только одно. Многие говорят, что все находились в одинаковых условиях. Пусть это прозвучит цинично, но в данной ситуации это совершенно не так. Речь идет об очень большой трагедии для всех армян.

— Что вы думаете о конфликте в Нагорном Карабахе?

— Это дело армянского народа. Эта война принесет очень большие изменения в жизни страны, в ее экономике. Внутри себя я заметил, что настала пора измениться ментально. На этой войне было положено несколько тысяч молодых пацанов с обеих сторон. А кто за это будет отвечать? Это были лучшие ребята, они защищали свою страну, были на передовой. У меня возникло очень много вопросов, на которые я дал ответ самому себе.

— Что нужно сделать, чтобы в мире было меньше войн?

— Войны были с незапамятных времен, они не прекращаются. Основная причина любых войн — конфликты. А конфликты идут от разделения. Общество рано или поздно придет к тому, что деление людей на черных, белых, зеленых неприемлемо. Как минимум с этнической точки зрения. У меня папа был армянин, а мама наполовину немка, наполовину русская. И что? Моя жена частично украинка. Со временем эти разделения сотрутся.

— То есть конфликт идет от расового разделения?

— Не обязательно от расового. Есть много других разделений: религиозные, национальные и так далее. Для меня эта тема очень важна в жизни. Я уже не совсем молодой человек. То, что я пережил эмоционально в Армении, останется со мной на всю жизнь. Это очень сильно повлияло на меня как на личность.

О службе в армии и страхе за свою жизнь

— Вы говорили, что во время работы в женском футболе вам приходилось прятаться от бандитов. Расскажите об этом поподробнее.

— Я бы не сказал, что это были бандиты. Это люди, курировавшие великолепную «Рязань-ВДВ». Тогда эта была лучшая женская команда. Когда я был старшим тренером в воронежской «Энергии», я помню матч, который собрал 12 тысяч зрителей. Встречались как раз эти два гранда женского футбола: «Рязань-ВДВ» и «Энергия». У нас сейчас мужской футбол столько не собирает. В Рязани были звезды женского футбола того времени.

— Люди были недовольны тем, что вы переманиваете их лидеров?

— Можно сказать и так. Меня утвердили главным тренером «Лады» из Тольятти. Я начинал свой путь там. Поехал в Рязань и сразу подписал там 4-5 игроков. Это были девяностые, тогда нельзя было беспрепятственно передвигаться в пространстве и времени (смеется). Я тогда проявил некую решительность. Понятное дело, после этого я прятался в гостинице.

— То есть вы, будучи главным тренером, приехали лично подписывать контракты с игроками?

— Да. Сейчас такую ситуацию вообще тяжело представить. Сейчас на это есть другие люди. Тогда я решил это сделать самостоятельно. Я приехал в стан лучшего клуба страны того времени. Понятное дело, их людям это не могло понравиться. Там не было угрозы жизни, но побить могли. Но этого бояться не стоит.

— Зачем тогда прятались?

— Никому не хочется, чтобы ему морду набили. Поэтому и прятался.

— Когда вам последний раз было страшно за свою жизнь?

— Когда я служил в армии, в мотострелковой части. Были эпизоды на учении, когда было действительно страшно.

— Что за эпизоды?

— Ну мы же пехотинцы, служба в пехоте непростая. Ходим с оружием. Там было очень много национальностей — казахи, узбеки. Возникали конфликты, а мы все вооружены. Только в армии и было страшно за свою жизнь.

— Сейчас вы боитесь смерти?

— С возрастом я стал понимать, что чего-то бояться нет смысла. Смерть — наш попутчик. Мы думаем, что это что-то страшное и невозможное. На самом деле нет. Этот попутчик преследует нас с самого рождения.

— Вы перестали бояться смерти именно после армии?

— Почти так. Может быть, на пенсии я напишу про эти случаи в своей автобиографии. Сейчас я про них говорить не намерен.

О Карпине и Федотове

— Следите ли сейчас за нашим чемпионатом? Есть ли у вас сейчас любимый тренер?

— Для меня всегда Виктор Гончаренко был тренером высокого уровня. Есть еще и Карпин, который сделал огромный скачок как тренер. Кто мог подумать, что после «Армавира» и «Мальорки» он состоится? Валерий сейчас — один из самых сильных тренеров в нашей лиге.

— В «Арарате» вы пересекались с Владимиром Федотовым. Удивлены ли его тренерским прогрессом?

— Я его очень уважаю. У американского писателя Кастанеды есть выражение: «Зацепиться за кубический сантиметр шанса». Федотов — тот тренер, которого эта фраза идеально описывает. Он работал в нищете, пытался изо всех сил оставить «Металлург-Кузбасс» в первой лиге. Он очень грамотно воспользовался своим шансом, это вызывает огромное уважение.

— Что можете сказать о его личностных качествах?

— Он сделал себя сам. Не люблю деление команд на топ-клубы, но «Сочи» сейчас идет действительно высоко. У него очень высокий уровень тренерского мастерства.

О девушках в футболе

— Недавно экс главный тренер «Динамо» Андрей Кобелев заявил, что не общается с девушками на футбольные темы, так как они плохо разбираются в футболе. Вам есть что ему возразить?

— Я видел передачу, где Кобелев об этом высказался. Он высказался достаточно аккуратно. Его ответ был толерантным.

— А у вас какое мнение?

— Работая в «Звезде-2005», я на практике столкнулся с девушками в футболе. Президент и генеральный директор клуба были женщинами, и поначалу я воспринял это в штыки. Но вскоре эти две девушки умудрились вызвать у меня уважение. Мы вместе создали клуб, который никто не мог обыграть. Я уверен, что если бы я не ушел в мужской футбол, то мы бы выиграли не три, а десять чемпионатов подряд.

— Получается, они вас переубедили?

— Да, до этого у меня было консервативное мнение, что женщина не может быть сильным руководителем. Они осуществляли грамотные маневры, предлагали правильную стратегию. Одна из них, Елена Конова, не имела вообще никакого отношения к спорту. Я не уверен, что если бы президентом клуба в тот момент был мужчина, он смог сделать все так же грамотно.

— В нашей стране недооценивают женщин?

— Думаю, что да. Мы недооцениваем их интеллектуальные возможности, у нас стоит какое-то клише на их способности в любом роде деятельности. Наверное, поэтому мы и в жопе.

— В европейском футболе тоже не так много женщин работает в структурах клубов. Почему тогда именно в России недооценивают женский потенциал?

— Для нас Европа должна быть показателем? Любые способности женщин в нашей стране преуменьшаются. Мы к ним относимся потребительски, очень пренебрежительно. Для нас женщина должна быть хорошей матерью, должна это, должна то. Но при этом прав у нее нет никаких. Это как?

— Это правильно?

— Конечно, нет. Я поработал в очень многих клубах. Знаю огромное количество мужчин руководителей, не только в сфере футбола. Это просто мужской шовинизм, и все.

— В чем женщины-футболистки сильнее мужчин?

— В своей целеустремленности. Они преданнее делу. Этому есть свое объяснение: в женском футболе нет таких денег. Следовательно, спортивная составляющая оказывается на первом месте. Лучшие из футболисток-девушек проявляют мужские качества в гораздо больших пропорциях, чем мужчины.

— Какие качества, например?

— Мужество, храбрость, целеустремленность. Те, что для мужчины являются традиционными чертами характера. На самом деле эти качества сильнее среди лучших женщин. Я в женском футболе работал только с лучшими.

— С кем легче работать, с женщинами или с мужчинами?

— Я понял, что у меня большие способности именно к женскому футболу. Не могу ответить на вопрос почему. Если ты хороший мотиватор — тебе легче работать с девушками. Они более патриотичны, преданы своему делу.

О Васине и финале Лиги чемпионов

— Расскажите самую безбашенную историю в вашей тренерской карьере.

— Со мной был случай, когда я начинал работу в мужском футболе. Я устраивался в «Нижний Новгород», в котором президентом клуба был Алексей Гойхман. В процессе разговора он мне говорит: «У меня отличный тренер Михаил Афонин, но он очень мягкий. Я бы хотел видеть тебя главным тренером. Сначала приступишь к работе в роли помощника. Ты должен изучить дело, познакомиться с ребятами. Через два месяца станешь главным тренером, мы найдем момент, когда тебя утвердить». Тогда у команды стояла задача сохранить прописку в лиге.

— Вы согласились?

— Я ответил: «Я же сплавлю Афонина через неделю». У Гойхмана отвисла челюсть. Он сдвинул очки на нос и не понял, шучу я или нет. А я и не шутил. Я повторил: «Я не буду ждать два месяца, а сплавлю его через полторы недели». Он меня не понял и был в шоке от моей откровенности. Ну я и поставил его перед выбором — либо он назначает меня главным тренером, либо не назначает вообще.

— В тот момент у вас был женский полуфинал Лиги чемпионов.

— Да, я был сосредоточен на нем. Мы прошли в финал. Потом мне звонит президент Гойхман и предлагает пойти главным тренером. Я ответил: «Нет, у меня финал». Он подумал, что я сумасшедший. Тогда он и сказал, что никто больше меня не будет рассматривать главным тренером в мужском футболе. И после поражения в финале Лиги чемпионов мы договорились, что я еду работать в «Нижний Новгород».

— В интернете пишут, что вы работали в «Нижнем Новгороде» старшим тренером.

— Кто вам такое сказал? Это миф. У меня не было лицензии, ее тогда закрывали. Вот так вот приглашают неглавных тренеров, которые по факту и играют в команде главную роль.

— Как раз в «Нижнем Новгороде» вы пересекались с Виктором Васиным. Виктор Онопко недавно сравнил его с легендарным защитником Францем Беккенбауэром. Справедливо ли такое сравнение?

— Он как раз был в команде. Я сразу увидел, что у него феноменальные данные. Был уверен, что он будет играть в сборной.

— Что у него не получилось?

— Ему нанесло большой урон то, что он столько лет сидел на лавке. Тогда были Березуцкие, они феномен нашего футбола. А он все ждал шанса. Поучилось, что потратил лучшие годы для того, чтобы быть страховкой Березуцких. Но братья — железобетонные люди. У него почти не было шанса. Витя засиделся.

— Но ведь он играл в «Уфе».

— Да, получилось так, что Витя именно там и познакомился с Виктором Гончаренко. Он его и привел обратно в ЦСКА.

— У Васина были провальные матчи. Самый известный — со «Спартаком». Почему он допускал так много ключевых ошибок, в том числе и в том матче?

— Это психология, которая связана с отсутствием игровой практики. У него сумасшедшие данные, но без игровой практики центральному защитнику тяжело безошибочно играть на таком уровне. Он начал совершать эти ошибки, просидев какое-то время на скамейке. Ему нужно было уходить раньше и не ждать своего часа.

— Насколько легко психологически сломать футболиста?

— У меня в женском футболе была выдающаяся нападающая Наталья Барбашина. Она положила за сборную около 100 мячей. Когда она не забивала два тура подряд, у нее сразу случался коллапс. Приходилось использовать разные методы, чтобы выводить футболистов из такого состояния. Особенно мнительны игроки на таких позициях, как вратарь, нападающий или центральный защитник.

— Как вы выводили игроков из депрессивного состояния?

— Менял позиции. Ту же Наталью поставил на центрального полузащитника — она сразу забивала гол. Дальше прямо по ходу игры переводил ее в нападение. Виктор Васин не смог преодолеть этот психологический зажим. Совершенно очевидно, что эта проблема чисто из области психологии. Тут важно, чтобы рядом был человек, которому ты поверишь. Желательно, чтобы это был главный тренер. Этот человек должен тебя убедить. Тот же Франц Беккенбауэр ошибался. Ошибка не должна тебя поглотить. Тебе надо стараться в ней раствориться. Пожевал ее — тут же выплюнул. Это сделать сложно, но можно.

О «Тамбове»

— У вас есть понимание, что произошло с «Тамбовом»?

— То, что с ним произошло, знает вся Россия.

— Были ли какие-то предпосылки к такому итогу во время вашей работы?

— Предпосылок не было никаких. Когда я принял команду, она уже выходила в РПЛ. На матчах было много болельщиков. Я понимал, что если игры будут именно в Тамбове, то эту машину не остановить. Люди, которые привели команду в высший дивизион, имеют феноменальный профессионализм. Огромный подвиг, что они вышли в РПЛ. Еще больший подвиг — это то, что «Тамбов» сумел там остаться. В то время никто не мог подумать, что команда так рухнет.

— С финансами в команде все было в порядке?

— Совершенно верно. Всем зарплату платили вовремя. Я таких предпосылок вообще не чувствовал.

— Не должно ли было вас насторожить, что у команды нет своего стадиона?

— Не было не только своего стадиона. Было очень много параметров, по которым можно было сделать определенные выводы. Команды, которые приезжали на выезд в Тамбов, были в шоке от раздевалки. Она не соответствует уровню второй лиги. Феномен «Тамбова» заключается в том, что люди поставили цель шагать из лиги в лигу все выше и выше. Они вопреки всему эту цель и выполняли. Другой вопрос — что происходит сейчас.

— Нужна ли такая команда в лиге сегодня?

— Я не могу ответить на этот вопрос. Я там работал и знаю всю их кухню изнутри. Те люди, которые выполнили поставленные задачи, добились выдающихся результатов. В первую очередь футболисты. Там была подобрана уникальная команда. С точки зрения человеческих качеств тому коллективу не было равных. Тот состав никак не мог вылететь в ФНЛ.

— Почему все так сложилось?

— Подробностей я не знаю и знать не хочу. Сейчас всем очевидно, что клуб прекратит свое существование.

О Семенове и нестандартном подходе на тренировках

— Недавно Андрей Семенов в интервью «СЭ» заявил, что вы проводили спарринги на тренировках. Были ли случаи, что футболисты не были довольны такими методами?

— Я читал это интервью. Не хочу никак реагировать на его слова. Если люди один раз в две недели наденут перчатки и минуту побоксируют, что в этом такого? Это было по желанию, всегда можно было отказаться.

— А для чего нужны такие нестандартные методы?

— Я не собираюсь кому-то это объяснять. Футбольная жизнь футболиста настолько однообразна! Мало кто из футболистов различает тренировочные процессы у разных тренеров. Только единицы подмечают детали. Не вижу ничего плохого в том, чтобы разнообразить тренировочный процесс чисто мужским видом спорта. Это напомнит футболисту о храбрости, о мужском начале. Тем более что это занимает 6-8 минут. Многие футболисты не имеют понятия, что такое драка. Никому не будет хуже от того, чтобы научиться каким-то азам бокса. В этом нет никакой проблемы. Интерес к такой теме говорит об убогом состоянии интеллекта.

— По словам Семенова, вы переходили на личности и позволяли очень много грубых слов в адрес футболистов. Это правда?

— Это его видение. Если я это опровергну, то он будет лжецом. Пусть это останется его мнением. Я работаю не для того, чтобы оправдываться в ответ на комментарии Семенова, Иванова, Смирнова. В моей карьере были футболисты, которые меня хорошо понимали, а были те, кто меня не понимал.

— Семенов среди тех, кто не понимал вас как тренера?

— Наверное, он остался чем-то недоволен. Андрей был совсем молод в Хабаровске. У него не получалось попасть в стартовый состав. Тогда пару сильнейших центральных защитников составляли Романович и Микуцкис. Что я могу сделать, если они сильнее? Я Семенова уважаю и как человека, и как футболиста.

— У вас есть понимание, почему он так сказал?

— Пусть это останется на его совести. Он посчитал нужным так сказать. В том интервью я видел слова Андрея про то, что кто-то после моих методов закончил карьеру. Я понимаю, что это шутка. Но зачем так шутить? Это же ложь.

— Придумывали ли что-то интересное, помимо спаррингов?

— Конечно, моя фантазия не ограничивалась только ими. Вообще, первым тренером, кто принес в Россию какие-то инновации, был Франк Веркаутерен в «Крыльях». Его игроки и на лыжах катались, и в пейнтбол играли. Самара была в восторге.

— Вы перенимали его методы?

— Я никогда ни у кого не воровал идеи. Я придумывал что-то сам, чужое для меня было дурным тоном. Неужели тяжело придумать что-то свое для футболистов? Тут же вопрос не в оригинальности, а в эффективности. Даже самый интересный тренировочный процесс приедается футболистам. Нужно это как-то разнообразить.

— Какие способы разнообразить тренировочный процесс использовали вы?

— Стоит понимать, что все футболисты — дети. И неважно, сколько им лет — сорок, семнадцать. А как детей сплотить? Только при помощи подвижных игр. В процессе игры у них и возникает взаимопонимание, сплоченность, формируется командный дух. Я вывозил на стрельбище. Футболисты часто еще просят поиграть в футбол на что-то. Они не любят играть на просто так (смеется).

— Во время сложных перелетов с Дальнего Востока вы как-то старались разбавлять атмосферу?

— Во Владивостоке я вообще устраивал что-то наподобие КВН. Мы делились на команды, я давал темы. Мы все готовились, а потом собирались вместе и смотрели, что получилось. Мы ржали, снимали на телефоны. Это было впечатляюще. Но такое можно делать не везде. Тогда еще в команде был Дмитрий Кудряшов. У него была фантазия и интеллект, я мог такое дать. А когда такого человека в команде нет, какой смысл? Это будет пытка для футболистов.

О любови к поэзии и книгам

— Вы производите впечатление очень начитанного человека. Откуда у вас такая любовь к книгам?

— Производить впечатление не значит быть. Быть образованным не значит быть мудрым человеком. Это не одно и то же, могу сказать по себе. Поэзия — всего лишь мое увлечение с молодости. В юности это была настоящая страсть. Возможно, я прочитал слишком много для тренера (смеется). Важно уметь пользоваться полученным из книг опытом.

— Тяжело сохранить страсть к книгам на всю жизнь?

— Кто привык много читать с детства, без проблем сохранит эту страсть на все дальнейшее время.

— Какая у вас любимая книга?

— Пять лет назад я прочел книгу Виктора Франкла «Сказать жизни «Да!». Ее написал один из самых выдающихся психотерапевтов. То, что человек написал эту книгу в концлагере, делает ее особенной. Она меня потрясла. Внутри меня произошли достаточно серьезные изменения. Прочитав ее, уже не станешь прежним. Определенно это мой фаворит.

— А любимый поэт?

— Лермонтов — моя страсть. Это гениальный поэт, который погиб в очень раннем возрасте. Он был юношей. Но у гениев не бывает возраста. В юности я формировался под его стихами. Сейчас же я воспринимаю их немного по-другому. Поэтому для меня на первое место выскочил Пушкин.

— То есть все-таки Пушкину нет равных?

— Да, в этом его уникальность. Для меня он на первом месте.

— Кого бы выделили из зарубежных поэтов?

— Конечно, Шекспир. Других вариантов нет.

— О чем сейчас мечтает Александр Григорян?

— Могу признаться, что мечтаю об определенных футбольных достижениях. Мечтать — это с детства. Когда человек перестает мечтать, он перестает жить.