Доктор политических наук Александр Сваранц об ирано-азербайджанских противоречиях и судьбах региона.

Южный Кавказ в силу своей физической географии исторически выступал важным связующим звеном для выхода в смежные регионы, одним из кратчайших в прошлом караванных путей, а ныне транзитных коммуникаций, зоной безопасности юга или севера в зависимости от своей геополитической связки. Естественно, с точки зрения геополитики данный регион с античных времен то приобретал, то терял эту значимость в силу своей принадлежности к тому или иному центру силы.

После развала СССР республики Закавказья получили независимость, однако в силу объективных причин их состояния (экономики, демографии, безопасности) страны региона остаются под влиянием разных центров силы и региональных субъектов. Фактически Азербайджан и Грузия избрали курс отхода от России в пользу Турции и Запада. Армения же осталась верной историческому курсу союза с Россией. Сохраняющиеся локальные территориальные конфликты, которые были порождены в относительно далекой и близкой истории времён персидского и русского господства, так или иначе, сказались на политической ситуации и курсе местных правящих элит.

Абстрагируясь от исторического экскурса следует признать, что на современном этапе помимо острых противоречий (включая конфликтного характера) между субъектами Южного Кавказа (армяно-азербайджанский, грузино-абхазский, грузино-осетинский) в регионе весьма значительно проявляет себя столкновение интересов ряда крупных и средних внешних игроков (в частности, России, США, Великобритании, Франции, Турции, Ирана). Новизной внешнего присутствия на данном театре является активность Израиля, демонстрирующего антииранский конфронтационный вектор и экономическую заинтересованность в сырьевых ресурсах (в частности, нефти и газе) Азербайджана. В свете амбициозных проектов «Один пояс – один путь» Китая и поиск Индией новых альтернативных коммуникаций через Персидский залив, соответственно, к Южному Кавказу приковано внимание и двух крупных азиатских стран в лице Пекина и Нью-Дели.

Благодаря столь интенсивным внутренним и внешним процессам в первой четверти ХХI в. макрорегиональная безопасность Южного Кавказа пока далека от стабильности в силу существующих противоречий из-за различий природы интересов. И здесь можно сказать тот самый случай, когда идея президента России о многополярном мире проявляет себя в достаточной степени, но при этом остается нежеланной ни для одного из перечисленных субъектов.

Иными словами, сохраняющиеся внутренние противоречия между тремя основными государствами Южного Кавказа (Азербайджаном, Арменией и Грузией) не позволяют инициировать платформу мира и общего кавказского дома. В свою очередь ни один из внешних центров силы и региональных игроков также не может претендовать на роль монополиста в силу различных причин (ослабление мощи, недостаток сил, противостояние более мощных центров, географическая удалённость и т.д.).

Казалось, каждая война когда-нибудь завершается миром. Опыт Второй карабахской войны некоторым экспертам в той же России, не говоря уже про Азербайджан и Турцию, позволял предположить, что наступил конец данному противостоянию. Страница карабахского конфликта, как часто об этом публично заявляет президент Азербайджана Ильхам Алиев, завершена и перевернута. Следовательно, регион находится на пороге новой «эры мира», как с недавних времен по случаю и без оного неустанно говорит премьер Армении Никол Пашинян. Однако по истечению года после Второй карабахской войны Южный Кавказ не приблизился к ситуации окончательного мира, но обозначил новые угрозы в свете агрессивных намерений одних сил и появления противовеса других центров. Можно образно охарактеризовать сложившуюся ситуацию в регионе, как состояние ни мира, ни войны.

Мировая история знает немало примеров, когда войны длились с перерывами значительно долго, включая от нескольких лет до десятилетий и столетия. Мне справедливо могут возразить, что современные технологии и накопленный арсенал не позволяет сторонам долгие годы воевать (не говоря уже о малых географиях самих стран региона, не предрасположенных к длительному характеру войн). Однако будет справедливо отметить, что та же карабахская проблема, несмотря на итоги войны 2020 г. (как, впрочем, и Первой карабахской войны 1991–1994 гг.), до сих пор не разрешена.

Судите сами, если представитель азербайджанской политической общественности, член партии «Реал» Натик Гафарлы публично заявляет о готовности Азербайджана к подписанию мирного договора с Арменией на условиях Баку, но при этом считает, что после истечения 5-летнего срока пребывания российских миротворцев в Карабахе местным армянам никто не гарантирует безопасность и им лучше добровольно уехать, то о каком мире запрашивает Азербайджан? Получается, что борьба за Карабах не завершилась и нас может ожидать Третья карабахская война в обозримой перспективе.

Попытки Азербайджана и его союзников (партнеров) конвертировать итоги Второй карабахской войны в безоговорочную победу и капитуляцию Армении под условной формулой «Карс-2» могут не получить системного развития. Одним из следствий принуждения Армении к подписанию трёхстороннего соглашения 9 ноября 2020 г. в современной динамике становится настойчивое требование Азербайджана об открытии «зангезурского коридора» для кратчайшей связи с Нахичеванской автономией, а ещё точнее, с Турцией.

Коридор в логике эксклава через Мегринский район на юге Армении создаст серьезные проблемы:

во-первых, для самой армянской государственности, ибо в этом случае Армения может лишиться пространственной связи с главным региональным партнёром в лице Ирана и быть блокированным со всех сторон. Еще в 1992 г. США по проекту сотрудника «Rand Corporation» Пола Гобла предлагали армянам территориальный обмен – Мегринский район на бывший НКАО с Лачинским коридором (до встречи в Ки-Уэсте в 2001 г. этот план совершенствовался и предлагался американцами Еревану), но Армения не согласилась терять границу с Ираном и превращаться в турецкий анклав;

во-вторых, для Ирана, поскольку в подобном случае Тегеран теряет устойчивый выход через Армению на внешние рынки (Россию и Европу), и также окажется в серьёзной блокаде;

в-третьих, для Индии и Китая, ибо расстраивается перспективный проект коммуникационного транзита по линии Персидский залив – Иран – Армения – Грузия – Чёрное море – страны ЕС;

в-четвертых, как ни странно, для самой России, которая сама пока что выступает сторонником «зангезурского коридора», ибо в подобном случае Турция получит кратчайший путь в Туркестан (Туран), что в среднесрочной перспективе при содействии Великобритании и Израиля приведёт к вытеснению России из Южного Кавказа и Центральной Азии.

Однако открытие «зангезурского коридора» будет большим достижением Турции, Великобритании, Азербайджана и Пакистана и не только в логике решения карабахского вопроса в пользу интересов Баку, но и в контексте системного контроля богатейших ресурсов постсоветского юга и транзитных коммуникаций. Анкара по объективным причинам способна будет войти в клуб великих держав, ибо получив 80-ти млн рынок Центральной Азии с Азербайджаном, стратегические виды сырья и их транзит через свою территорию, Турция достигнет высот в темпах экономического роста, а со временем станет ядерной державой.

Подобная перспектива не может устроить Иран, что после прихода к власти в Тегеране партии консерваторов во главе с Ибрахимом Раиси стала причиной выдвижения жестких требований по недопущению изменения международно-признанных границ стран Южного Кавказа (где речь, прежде всего, о границах Армении в том же Сюнике).

Турецкий эксперт Ибрагим Карагюль полагает, что беспокойства Ирана по поводу израильского присутствия в Азербайджане беспочвенны, «ибо его реальные усилия направлены на то, чтобы остановить Турцию». Иными словами, опасения Тегерана связаны не столько активностью Тель-Авива в Азербайджане, сколько укреплением позиций Анкары на Южном Кавказе после 44-дневной войны в Карабахе. Ведущая роль Турции в данной войне и установление контроля над большей частью армянского Карабаха позволяет сегодня при «молчаливом» согласии России впервые получить транспортное сообщение Турции с тюркской Средней Азией через прямую дорогу между Нахичеванью и Азербайджаном. И. Карагюль в этой связи справедливо утверждает, что итоги Второй карабахской войны впервые позволили открыть ворота Анатолии и Центральной Азии, разрушить многовековую российско-иранскую стратегию, направленную якобы на «изоляцию Кавказа и сегрегацию тюркского и суннитского мира». В конечном итоге подобная динамика Турции приведет к серьезным геополитическим потрясениям.

По мнению части иранских экспертов, подобное ослабление региональных позиций Тегерана якобы стало следствием слабой политики прежней либеральной администрации президента Рухани и главы МИД Зафара, которые самоизолировали Иран от участия во Второй карабахской войне. Ибрагим Карагюль в этой связи утверждает, что в последней «карабахской войне Иран был полностью обойдён».

Соответствующий пантюркистский «бросок» Турции на Кавказ (в Азербайджан) и далее в Туркестан позволит ей возродить статус империи (неоосманизм), что, как справедливо полагает турецкий эксперт Карагюль, не может устроить не только Иран, но и Запад. Соответственно, стратегия сдерживания Турции в политике коллективного Запада (а точнее США и отчасти Франции) и Ирана может получить новое развитие со ставкой на Армению.

Утверждение о том, что израильская карта всего лишь идеологический ключ для дестабилизации ситуации на Южном Кавказе с эпицентром в Азербайджане, может быть принято отчасти. Естественно, Азербайджан, даже несмотря на влиятельную местную еврейскую общину, не может по объективным причинам стать местом активного распространения иудаизма и сионизма. Но кто сказал, что Азербайджан не может стать партнёром Израиля против Армении и Ирана? Если политические интересы государств на конкретном этапе сходятся в одной точке, то и отношения между ними развиваются в заданном направлении.

Ирану известно, как Израиль во времена правительства Беньямина Нетаньяху активизировал отношения с Азербайджаном для последующего получения плацдарма на севере против Персии. Об этом свидетельствует вся ближневосточная активность Израиля на антииранском направлении (включая установление отношений с такими арабскими государствами, как ОАЭ и Бахрейн в рамках Авраамовых соглашений 2020 г., развитие связей с Иракским Курдистаном и Азербайджаном). За последние годы израильские разведслужбы «Моссад» и «Аман» с территории Азербайджана провели ряд успешных подрывных операций против Ирана. В частности:

– в 2010 г. распространили вирус Stuxnet, что позволило вывести из строя тысячи центрофуг на главном ядерном объекте ИРИ в Натанзе;

– в июле 2020 г. и в апреле 2021 г. организовали два взрыва на том же ядерном объекте;

– в ноябре 2020 г. организовали убийство ведущего иранского физика-ядерщика Мохсена Фахризаде.

Как видно из отмеченных примеров, Израиль стал проявлять особую активность против Ирана в 2020 г., то есть в преддверии и после Второй карабахской войны. В тоже время соучастие Израиля в этой войне на стороне Азербайджана в форме поставок наступательных видов вооружения и непосредственно своих специалистов по дистанционному управлению БПЛА также является фактом. Всего этого достаточно для осознания Ираном высокой степени угрозы собственной безопасности в случае дислокации боевой авиации ВВС Израиля на аэродромах Азербайджана. Станет ли Тегеран переводить «холодную войну» с Азербайджаном в «горячую», это вопрос последующей динамики развития региональной ситуации.

Во всяком случае, часть экспертов небезосновательно полагают, что гибридная война между Тегераном и Баку уже имеет место. Речь идет о: «дорожной войне» по инициативе Азербайджана (включая досмотр, поборы и арест иранских водителей и транспортных средств, пересекающих контролируемый азербайджанцами 23-км участок Горис – Капан автомагистрали Иран – Армения); информационной войне с взаимными оскорблениями; закрытии шиитской мечети Гусейния и главного офиса аятоллы Али Хаменеи в Баку. К этому могут добавиться и новые формы противостояния: возбуждение сепаратистских настроений среди тюркоязычного населения азери на северо-западе Ирана (провинции Азербайджан); распространение шиитского движения внутри Азербайджана (особенно в Талышстане на юге и среди лезгин на севере с центром в Нардаране); наконец, «коридорное» противостояние север-юг через Армению в противовес запад-восток через Азербайджан.

Россия в лице своего МИДа пытается занять максимально миролюбивую позицию, отмечая озабоченность Баку активными оперативно-тактическими учениями ВС Ирана и КСИР вдоль всей протяженности границы с Азербайджаном. К слову сказать, Иран стягивает на границу с северным соседом в районе Нахичевани и самого Азербайджана весьма неслабую группировку: порядка 360 танков, БТР, ракеты малой и средней дальности (включая как оперативно-тактические, так и баллистические), маневренную авиацию, силы РЭБ и ПВО. Иран имеет подавляющее преимущество в ракетной технике над той же Турцией, уступая в авиации. Сохраняются споры и по части баланса сил между Ираном и Израилем.

Российский военный эксперт Михаил Ходаренок полагает, что арсенал иранских ВС и КСИР значительно устаревший и на порядок отстаёт от вооружений армии Турции и Израиля. К тому же, по его мнению, боевая подготовка и дух иранских военнослужащих оставляет желать лучшего (мол, персы не обязательные солдаты, нет у них жесткой армейской дисциплины, да и особых военных успехов они не приобрели за последние десятилетия). Что же касается ракетной угрозы, то, по мнению эксперта, высока вероятность их отклонения от цели, либо перехвата со стороны систем ПВО Азербайджана израильского производства. Видимо, здесь М. Ходаренок имеет в виду противоракетную систему Израиля «Херц-3», которую по некоторым данным запросил Азербайджан, направив в Тель-Авив руководителей своих разведывательных служб и органов (СВР, ГРУ и ПГУ СГБ).

В свою очередь армянский военный эксперт Ваган Амбарцумян считает, что Иран за годы санкций и автономного развития добился немалых успехов в области военных технологий и вооружения. В частности, у Ирана имеется значительный перевес над Азербайджаном, натовской Турцией и даже Израилем в области ракетного вооружения. Например, тактические ракеты «Zelzal-2» и «Fajer-5» с дальностью до 200 км; ОТРК «Fateh-110» с дальностью до 300 км при КВО в 3 м и «Fateh-313» с дальностью до 500 км с электронными средствами наведения (с применением лазерных героскопов); баллистическая ракета ближней дальности «Qiam-1» с дальностью до 800 км и отделяющейся головной частью ракеты. В этой связке особую угрозу составляют ракеты «Qiam-1», ибо системе ПВО Израиля (не говоря уже про Азербайджан) сложно обнаружить данную цель (вся надежда на этап запуска ракеты).

Однако при всех технологических и разведывательных достижениях иранского ВПК, все же, Азербайджан при помощи Израиля (а главное, США) способен будет отразить ракетный удар Ирана. Соответственно, расчеты иранской стороны свидетельствуют о нецелесообразности инициирования войны с опекаемым Израилем и Турцией (НАТО) Азербайджаном.

Тем не менее, по данным того же В. Амбарцумяна, Тегеран способен в течение месяца завершить процесс обогащения урана и приобрести ядерное оружие, что создаст высокую уязвимость для внешней безопасности не столько Азербайджана, сколько для Израиля и Турции. Так или иначе, Тегеран слишком высоко поднял планку своих требований по части «красных линий», не может согласиться с потерей границы и транзитного проекта через Армению, вряд ли простит откровенное хамство И. Алиева в адрес офиса верховного лидера аятоллы Али Хаменеи.

Вашингтон, как ни странно, в продолжающемся кризисе между Тегераном и Баку пока не особо себя проявил. Однако пребывающий в США в статусе политэмигранта экс-спикер парламента Азербайджана Расул Гулиев стал публично выступать против И. Алиева и заявлять, что Иран – это родина всех азербайджанцев и надо чуть ли Азербайджану присоединиться к своим братьям в Иране, а не наоборот. Расул Гулиев вряд ли стал бы выступать с такими геополитическим идеями (типа кому и с кем присоединяться), если бы не получил соответствующих консультаций в Госдепартаменте США.

В свою очередь Пакистан после резких заявлений и действий Ирана фактически отказался выступить третьим партнером Азербайджана в конфликте с ИРИ. Учитывая ирано-индийские отношения стратегического партнёрства, Исламабад вряд ли пожелает нового конфликта с Дели.

Турция, лишенная системной поддержки США и НАТО, вряд ли гарантирует себе блистательную победу в случае новой войны с Ираном. Ну а рассчитывать, что Россия вступит в войну против Ирана на стороне Азербайджана и Турции, скорее из области непостижимого. Такой план Москвы грозит обернуться полным провалом ее дипломатии.

Остается тема Израиля, которому противостоять будет нелегко Ирану, но и Тель-Авив обречен на серьезные потери в случае невмешательства США и наличия атомной бомбы у Ирана.

Россия предлагает Ирану и Армении присоединиться к платформе 3+3, предложенная президентом Турции после Второй карабахской войны. Станислав Тарасов отмечает, что подобные и близкие инициативы предлагались той же Турцией и Арменией и в прежние годы (в частности, Сулейманом Демирелем, Робертом Кочаряном и Реджепом Эрдоганом). Суть данной идеи сводится к формированию некой региональной площадки с участием как самих субъектов Южного Кавказа, так и ближайших (а возможно, и далёких) соседей. Так, Роберт Кочарян в своё время предлагал формулу 3+3+2 (то есть Армения, Азербайджан, Грузия, Россия, Турция, Иран, а также США и Франция).

Однако прежние предложения подобного формата происходили в несколько иной ситуации, даже после грузино-российского конфликта по Южной Осетии не было столь ярко выраженной региональной остроты, как это происходит после Второй карабахской войны. Вместе с тем, сам факт функционирования платформы 3+3 (даже если Грузия с Арменией согласятся) автоматически не снимет известные противоречия, сохраняющиеся в повестке ее участников. Турция и Азербайджан будут цементировать консолидированную позицию, Грузия будет примыкать скорее к Анкаре и Баку, в свою очередь Армения, Россия и Иран могут сохранять иную повестку (либо консолидировано, либо самостоятельно).

В сложившейся ситуации, когда в той же Армении поднимается очередная волна критики премьер-министра Н. Пашиняна и парламентской оппозиции в лице двух бывших лидеров (Р. Кочаряна и С. Саргсяна) за возможное согласие открыть «зангезурский коридор» в интересах Турции и Азербайджана, сохраняется вероятность нового кризиса в случае ввода иранских войск в Сюникскую область.

Иран фактически прямо отмечает России, что Турция в одностороннем порядке нарушила условия Карского договора от 13 октября 1921 г. по части Нахичевани. Как известно, данный договор подписывался без участия Ирана, но против Ирана включительно. Армянская область Нахичевань тогда передавалась не независимому Азербайджану, а Советскому Азербайджану (то есть пророссийскому в то время режиму) на правах автономии и без права уступки третьей стороне.

Однако после развала СССР Азербайджан провозгласил свою правопреемственность не от Азербайджанской ССР, а от Первой Азербайджанской Демократической Республики, которая не имела никаких прав на Нахичевань и Карабах. С выводом же российских пограничников из Нахичеванской автономии в 1992 г. Баку непублично, а сейчас и публично согласился на присутствие турецких войск в данной автономии. Соответственно, если Россия отказывается от своих прав на Нахичевань, которую она получила по итогам русско-персидских (а не русско-турецких) войн XIX в., то Иран может иметь иную позицию в данном вопросе и потребовать восстановления своих прав.

Ряд лет назад мне приходилось опубликовать статью «Нахичевань на стыке трех цивилизаций», в которой предлагалось ввести в данную провинцию миротворческие войска России, США и Франции сроком на 50 лет для гарантированного обеспечения безопасности в регионе и разблокировки коммуникаций, что стимулировало бы окончательное решение карабахского вопроса. Полагаю, что и в обозримой перспективе данная идея сохраняет свою актуальность в Нахичевани и в Карабахе. Если же Баку приведет политический конфликт с Ираном к состоянию войны, то иностранное вмешательство в судьбу двух названных армянских областей станет безальтернативным. Именно поэтому можно согласиться с мнением Станислава Тарасова, что «Иран начинает с Азербайджаном игру в долгую».

Современная слабость Армении носит ситуативный характер, как и представляемая сила Азербайджана. Партнёрство с Ираном, Россией и Западом может стимулировать Армении качественные преобразования в экономике, науке, демографии, обороне и безопасности. Это не означает, что Ереван начнёт новую войну с Азербайджаном (к тому же, каждый раз войну в Карабахе начинал Азербайджан). Однако это означает, что Ереван пойдёт на реванш в Карабахе с новым раскладом сил, а также будет способен отразить очередную агрессию Баку с обращением её в поражение.

Мне помнится одна из статей С. Тарасова, в которой он, касаясь карабахского урегулирования, справедливо отмечал кардинальное расхождение подходов конфликтующих сторон и в качестве поиска возможных соприкосновений между Баку и Ереваном в перспективе предположил наличие общей внешней угрозы с намеком на Иран. Случайно ли данное мнение было вброшено в медиа-ресурс С. Тарасовым или предусмотрительно – не столь и важно. Однако сегодня мы видим, что в том же Баку пока на уровне обывателей отмечается не просто критика Ирана, но и возможные планы Тегерана по восстановлению своих территориальных прав на Азербайджан и Армению, а быть может и на весь регион Кавказа ввиду слабости и возможного ухода России.

Увы, Россия действительно может потерять Южный Кавказ при развитии деструктивной политики в отношении той же Армении и Карабаха. Особенно это отчетливо проявляется в содержании последней статьи Модеста Колерова на страницах ИА «Регнум». Однако история не терпит пустоты, вслед за Россией регион могут занять как традиционные, так и новые игроки (где Иран один из главных кандидатов). Распространяемые с дальним прицелом идеи рассорить Армению с Ираном, вряд ли в современной диспозиции справедливы, объективны и целесообразны, ибо Ереван не может пойти против Тегерана и не совершал таких промахов в недавнем прошлом при всех соблазнах внешних «покровителей».

Конечно, Иран не забывает свою долгую историю, а Восточная Армения пребывала с незначительными перерывами в составе Персии с конца IV по начало XIX в., то есть почти 1,5 тысяч лет. Если же Россия откажется от своей 200-летней истории присутствия на Кавказе, то кто гарантировал отказ Ирана от исторического реванша. Сегодня, как мы видим, и Турция грезит идеями неоосманизма (правда, с неким смещением на северо-восток). Однако Ирану сегодня невыгодно лишать Армению суверенитета в пользу Турции, а Россия пока не определилась – зачем ей Армения.

Конечно, нельзя не согласиться с тем же С. Тарасовым, что вероятная в будущем общность интересов Армении и Азербайджана может стимулировать и долгожданный мир в регионе. Весь вопрос в том, а на какой платформе это возможно. Если Россия будет принуждать Армению к капитуляции перед Турцией и Азербайджаном, то не далёк день и подобной протурецкой платформы с вычетом, увы, самой России.

Естественно, Армения, прежде всего, нужна самим армянам. Они же и обязаны задуматься о будущем своего государства, которая сама по себе является независимой цивилизационной данностью.

Александр Сваранц — доктор политических наук, профессор