Оник - друг Сальвадора и незаурядный далианец

22 апреля, 2013 - 16:15

Проживающий в Лиссабоне художник Оник Саакян двадцать лет был одним из близких друзей Сальвадора Дали и его жены Галы. Не круглый год, а только когда Дали и Гала приезжали в Нью-Йорк, а иногда они встречались в Париже. В 2005 году Оник Саакян впервые приехал в Армению и показал в Галерее Геворкян свои картины. Предлагаем краткое жизнеописание этого необыкновенного человека.

“...Когда меня наконец впустили к Дали, я прямо в дверях сделал гранд ж’ете, потом пируэт. В это время над ним колдовал мой друг и его личный нью-йоркский парикмахер Сепух. Дали сидел весь в бигудях...” Так в 58-м в номере нью-йоркского отеля началось знакомство Оника Саакяна с гениальным каталонцем.
Жизнь Оника Саакяна не менее занимательна и волшебна, чем первая встреча с Дали. Родился он в Тегеране, куда после “революции” перебрались родители. Отец Баграт был уроженец Санкт-Петербурга, мать Мариам Назарян — Москвы. Крайне пластичный и артистичный, Оник танцевал с семи лет, посещал знаменитую школу Елены Аветисян. Параллельно рисовал и так успешно, что позже был принят в Институт изящных искусств, где погрузился в мир традиционной персидской миниатюры.
Его танцевальные успехи были так значительны, что в 53-м шахская администрация командировала его в Москву оттачивать мастерство. Оттачивал в Большом театре более года и вернулся в Тегеран, откуда и рванул в Америку. Поступил в “арт-скул” в Лос-Анджелесе, а также четыре года посещал мастерские известных художников, особенно тепло вспоминает профессора Балтачини, у которого занимался техникой живописи. Кроме того, обучался ювелирному делу.
Непоседливый Оник вскоре перебрался в Нью-Йорк, где впервые познал славу. Танцевал почти десять лет — до 73-го. “Я был гест-артист, солист — никакого кордебалета. Танцевал классический репертуар, а также древние персидские и индийские танцы”. Успех был ошеломляющий. Кстати, сценические костюмы делал для себя сам. “Оник Саакян не оставляет сомнений в своем мастерстве”, — пишет “Нью-Йорк Таймс”. “Саакян доказал, что он не только фантастический танцор, но и великий атлет, контролирующий свои мышцы и обладающий лебединой нежностью”, — захлебывается “Лос-Анджелес Таймс”. “Восхитительно!” — предельно краток “Нью-Йоркер”. Опьяненный успехом, он создает свою группу “Оник Саакян ин консерт” и разъезжает по Штатам, оставляя за собой толпы поклонников.
В Нью-Йорке случилось то, что случилось: начался далианский отсчет его времени. Трудно сказать, случайно или нет, поскольку Оник с юных лет увлекался искусством Сальвадора Дали. В мегаполисе он неожиданно и крайне удачно встретился с соотечественником Сепухом, который много лет был личным парикмахером многоликого и ужасного испанского гения. Именно он холил-лелеял его жиденькую шевелюру и его планетарные усы. Восточный цирюльник свел в судьбоносный день Оника и Дали. Гранд ж’ете и пируэт оказали на испанца магическое действие. Он возлюбил Оника сразу и на целых двадцать лет. В знак принятия в свой “ближний круг” Дали осенил его тростью и легко коснулся ею плеч — посвятил в рыцари своего ордена. Так они подружились. Дали провел в Нью-Йорке 1940-1948 годы, потом вернулся на родину и жил в Порт-Льигате. По мегаполису скучал и непременно приезжал каждый год на несколько месяцев. Жил в гостинице, в огромных апартаментах, где устроил также студию. В тот год, именно в 58-м, он обвенчался с Галой, так что Онику волей-неволей приходилось дружить и с ней, ангелом-хранителем и музой Дали. “Он действительно очень ее любил, — вспоминает он. — Гала была жесткой женщиной, и именно она допускала или не допускала до Дали посторонних. Она меня тоже приняла сразу. Как только они приезжали в Нью-Йорк, сразу давали знать. Я, естественно, тут же мчался в отель: общение с месье Дали — так я его называл — было трудным и интересным делом”.
В “ближнем круге” в эти годы было всего несколько человек, но даже не все они допускались в ателье или студию во время творческого акта. Пара-другая человек, в частности Оник и Аманда Лир. “Вначале он доверил мне держать тюбики, в которые окунал самые тонкие кисти. Потом резать картинки для коллажей и раскладывать на холсте. Потом даже клеить. Вот после этого месье Дали мне сказал: “Оник, ты самый незаурядный “далианец”, которых я знал когда-либо в жизни. Ты безумец, но... хороший безумец”.

Вскоре Оник настолько проникся обаянием великого мистификатора, что стал рисовать вполне в его духе. Разумеется, не копировал, но сходство было узнаваемо: приемы, символика — да и кто бы устоял. На то и гений, чтобы подражали. Тысячи художников идут по следам Дали, тысячи — за Пикассо. Однако Оник все же выработал свою манеру, свой почерк. Писал и пишет картины без далианской мистики, его “сюры” в отличие от мэтра это какие-то волшебные, сказочные пейзажи с бескрайним горизонтом и пушистыми облаками и заполнены часами, деревьями, бабочками, драгоценными камнями, цветами, плодами, кораблями. Есть даже носороги и слоны с тоненькими ножками, по модели Дали.
Сальвадор Дали в итоге доверил Онику писать маслом целые фрагменты некоторых своих знаменитых картин, как, например, в “Ловле тунца”, а также работу над скульптурами из золота и серебра по своим эскизам. И не случайно, ведь Оник, кроме прочего, стал великолепным ювелиром и часто представал в этой ипостаси на выставках.
Критики называли его “ортодоксальным ювелиром”, “византийцем из Нью-Йорка”, ювелиром королев и куртизанок. Не знаю, как насчет куртизанок, но он действительно изготовил роскошные украшения для многих важных леди, как, например, для жены президента Никсона. Оник создает ювелирные украшения от пряно-восточных и сладко-чувственных до авангардных. Любит серебро, золото, бриллианты, кораллы, жемчуг, рубины. “Я сделал для Дали и Галы около тридцати вещей. Некоторые они раздарили, некоторые остались у них до конца. Последнее, что я сделал для нее, — маленький крестик из изумрудов. Очень тонкая работа. Была у месье Дали медаль Изабель де Католика, он решил ее непременно переделать, украсить камнями. Донимал меня ежедневно, хотя работа была нелегкая, я мучился целый месяц. А еще я ему сделал золотую бабочку по его эскизу — красивая вещица...”
Есть ли у Оника Саакяна работы Дали? Есть, в основном рисунки, сделанные в разной технике.
У Дали был, конечно, нелегкий характер, часто несносный. Но с Оником он дружил искренне, не раз расспрашивал об армянах, Армении. Поссорились они только раз — случайно и ненадолго. “Получилось так, что мне пришлось продать один из подаренных мне рисунков — один пристал как пиявка, долго упрашивал, выторговав, он пошел к автору, чтобы тот удостоверил рисунок собственной подписью. Дали не поверил, что я продал, назвал его вором, ведь на рисунке было его собственное посвящение. В итоге мне пришлось разорвать рисунок у Дали на глазах. Я ходил обиженный, и он, естественно, тоже. Как раз в это время ему понадобились для очередной картины крылья ангела, которые должен был изготовить я. Его секретарь Манда совершенно “секретно” сообщила, что у Дали проблема: он сходит с ума. “Оник со мной не говорит”. Ясно — с его подачи. Я быстро сделал эти самые крылья. Отнес. Помирились”.
С Дали расстались в 78-м только потому, что он навсегда заболел, уже никуда из Испании, из Порт-Льигата и Фигераса не выезжал и ни с кем не общался”.
В 86-м Оник Саакян переехал из Нью-Йорка в Лиссабон. “В этом городе вечная весна и очень приятный воздух. Главное, Лиссабон — романтический город”, — объясняет Оник. Он вжился в португальскую столицу, пишет свои сказочные, романтические сюры и наслаждается вечной весной. Сотрудничает с лучшими галереями Португалии, Америки, Европы. Его картины разлетаются, не успев просохнуть. Ювелирные украшения тоже мгновенно расходятся. Со дня первой своей выставки 71 года у него были десятки персональных выставок, а также другие. Многие работы в лучших музеях Нью-Йорка, Лиссабона, Парижа, даже Москвы. Выставка в Порто была особенной — “Дали энд Оник”. Издано несколько альбомов о его творчестве.
Славный, добрый, скромный человек. Другой бы дружбу с Сальвадором Дали превратил в стойкую конвертируемую валюту, век бы кормился. У нас особенно любят дружбу и знакомство с великими превращать в некую профессию, ремесло. Оник же только-только думает предать бумаге двадцать лет, проведенных рядом с Дали.
Кредо Оника просто и обаятельно. “Мы должны делать так, чтобы жизнь стала интересней. Надо уметь дружить, надо уметь общаться. И двигаться - без движения я умру”.
Через неделю после приезда в Ереван он сказал приватно, что наконец почувствовал, ощутил родные корни. Недаром же в некоторых картинах он не раз подсознательно изображал гору, очень похожую на Арарат.

Карен Микаэлян

Добавить комментарий

Plain text

  • HTML-теги не обрабатываются и показываются как обычный текст
  • Адреса страниц и электронной почты автоматически преобразуются в ссылки.
  • Строки и параграфы переносятся автоматически.
CAPTCHA
Тест для фильтрации автоматических спамботов
Target Image