Имя этого музыканта можно встретить чуть ли не во всех статьях и рецензиях, посвященных армянскому джазу. Причем упоминается оно исключительно в почетном и лестном соседстве со звучными именами звезд, популяризаторов и пропагандистов этого «сугубо армянского» музыкального направления – Георгий Гаранян, Мартын Вартазарян, Константин Орбелян, Левон Малхасян…

Однако, в отличие от своих славных коллег по джазовому цеху, в медиа и интернет пространстве не встретишь, не найдешь особой и обособленной странички об  — когда альт-, а впоследствии и тенор-саксофонисте — Александре Закаряне!

Как признается сам ветеран армянского джаза, а в недалеком прошлом и ведущий российский саксофонист, за четыре десятка лет музыкальной карьеры на «саморекламу» ни времени, а особо и желания не хватало – «Душа не лежала к этому и все тут!»

Тем не менее, «НВ» решил восполнить столь незаслуженный пробел и эксклюзивно проинтервьюировать Александра Закаряна, который, по собственным словам, всегда зарабатывал на хлеб своими легкими, а сегодня – голосом.

— На днях стало известно о вашем «очно заочном» поздравлении Раисы Мкртчян с юбилеем. Причина публичного видеообращения понятна и почетна – вас связывают годы совместных выступлений. А в чем «изюминка», но которые, судя по отзывам ваших коллег, вы горазды?

— Раиса Мкртчян для меня была и остается самой яркой, талантливой и самобытной исполнительницей армянских эстрадных песен. Работать с ней имел честь – а иначе и не скажешь! — с 1969 года. Мы тогда были в эстрадном ансамбле Государственного радио и телевидения. Так вот, если другим вокалисткам для записи песни требовалось от четырех и больше дублей, чему свидетелем неоднократно был, то Раиса Мкртчян делала это с одного, максимум – с двух дублей. Все армянские композиторы отлично знали, кому должны дать для первого, а зачатую и последующих исполнений только что написанную песню. Поражал ее высокий профессионализм, культура исполнения, неповторимый голос! Ни один автор, передавая свое произведение Раисе, не встречался с проблемами — сразу же, как говорится, с листа схватывала замысел и непосредственно воплощала все то, к чему стремился композитор. Вот примерно такой характер носило мое искреннее поздравление. Под конец не удержался и из сугубо «эгоистических побуждений» напомнил нашей звезде про любопытный случай, который произошел в 1976 году в Париже — во время гастролей Государственного эстрадного оркестра Армении. Наши зарубежные соотечественники попросили исполнить песню, которой не было в репертуаре. Речь шла о недавно написанном произведении Роберта Амирханяна на слова Гарика Бандуряна «Ты как одна звезда» ( «Դու՝ ինչպես մի աստղ»). В некотором замешательстве Константин Орбелян спросил меня о том, знакома ли мне эта песня смогу ли я проаккомпанировать на рояле дуэтному исполнению Раисы Мкртчян и Рубена Матевосяна? Я тогда был близок с Робертом Амирханяном и знал почти все его произведения. Так что был вынужден отложить свою любимый саксофон и в «приказном порядке» сесть за рояль – за инструмент, от которого буквально убегал в школьные годы. Вокалисты прекрасно исполнили «заказ», удостоились шквала аплодисментов. Вот так я и «примазался» к славе неповторимой Раисы Мкртчян…

— А правда, что Константин Орбелян вас «подвигал» не только  на «клавишный» аккомпанемент Раисе Мкртчян, но и на смену саксофона на кларнет?  

— Была и такая «изюминка». Опять же на гастролях как-то подходит ко мне маэстро и говорит, что, дескать, надо бы восстановить и включить в репертуар «Караван» Александра Арутюняна. Я пытаюсь возразить, мол, я саксофонист, а не кларнетист, мол, инструмент мне не совсем знаком, но.. Орбелян интеллигентно так говорит: « А ты подумай, Алик, подумай…»,- и удаляется. Я смотрю, как наши рабочие пытаются что-то «изобразить» на своем кларнете, молча отбираю инструмент и тоже удаляюсь. Через несколько часов заявляюсь к Орбеляну на «экзаменационное» прослушивание мелодии. Знал бы, на что себя обрекаю, не повторил бы той роковой ошибки. Орбеляну нравится мое исполнение и его включают в концертную программу.  В США, Франции, России джазовая композиция пользуется повышенным успехом. Более того, в статьях начали отмечать отличное исполнение кларнетиста Закаряна. Это был для меня предел! Я ничего не имею против этого прекрасного инструмента, но только я – саксофонист и точка! Более того, ничего иного не умею играть на кларнете…  

— Тем не менее, с чего это вдруг вы так невзлюбили рояль?

— Не знаю. Скорее всего, по глупости, по детскому неразумению. Из пяти лет, в течение которых мои родители и педагоги по фортепиано, пытались привить любовь к музыкальному инструменту, добрую половину, если не больше, я сознательно прогулял. Придумывал любые поводы, всячески финтил, лишь бы не музицировать. Конечно же, сегодня сожалею, но что поделаешь…

— Тем более, что музыка вас таки настигла?

— Я был восьмиклассником, когда взял в руки саксофон — в первый раз и, как оказалось, на всю последующую жизнь. Получил инструмент в Доме культуры, как говорится, «под расписку». То бишь, если бы с саксофоном произошло что-либо «немузыкальное», то мои родители должны были бы купить идентичный инструмент. А он в те времена стоил немало. Но что такого неординарного могло с ним произойти, если я буквально не выпускал его из рук, извергая поначалу громкие какофонические потоки.  В этом смысле, я глубоко признателен и благодарен нашим соседям, которые ни словом, ни взглядом не попрекнули меня за те непрекращающиеся звуковые мучения, которые ежедневно на них обрушивал, пока постигал азы саксофонной грамоты. Настолько был одержим своим инструментом, что и занятия в школе забросил, частенько болел «воспалением известных хитростей». Но мало-помалу стал осваивать инструмент…

— Параллельно с учебой на юридическом факультете Госунта?

— По части юриспруденции я особо не напрягался и не заморачивался. Внутренне был уверен, что по складу характера не расположен становиться милиционером, судьей, адвокатом и иже с ними. Как видите, так и вышло, не ошибся в своих прогнозах. А вот «вырасти» из саксофониста-самоучки в профессионалы вроде удалось. Тогда класса саксофона в консерватории не было, приходилось до всего доходить через опыт, или, как я говорю, через легкие.  Мне по жизни везло на встречи с талантливыми и добрыми людьми, от которых я многое перенял, многому научился. В первую очередь, это композитор Степан Шакарян, который не только принял меня — еще десятиклассника! — в свой любительский оркестр, но и даже небольшую зарплату «выбил».  В 1969 году Мартын Вартазарян взял к себе – в эстрадный ансамбль Государственного радио и телевидения. Коллектив был профессиональный, и я, естественно, должен был соответствовать статусу.

— Судя по отзывам в прессе, преуспели в этом изрядно. В частности, упоминается, что «саксофон Закаряна «рвал на куски» любую аудиторию и что творилось в зале, когда он солировал».

— Воодушевляли друзья-единомышленники – Левон Малхасян, Аксель Бакунц, Ерванд Ерзнкян, Армен Тутунджян. И список, как говорится можно бесконечно продолжать… Мы творили в единой окрыляющей атмосфере. Благодатную же почву же для расцвета джаза в 60-70-е годы прошлого столетия подготовили наши старшие коллеги – Мартын Вартазарян, Степан Шакарян, Константин Орбелян… Мы проводили джаз фестивали в Ереване, участвовали в российских. К слову, в начале 70-ых наш квартет принимал участие в фестивалях в Куйбышеве ( Самара) и Воронеже, неизменно удостаиваясь лауреатского звания. Благодаря этим конкурсным «прорывам» и расширению музыкальной географии познакомились и удостоились похвальных отзывов членов жюри — первоклассных советских музыкантов, в частности, альт-саксофониста, аранжировщика и композитора Геннадия Гольштейна. Или же, к примеру, услышать слово доброе от саксофониста, композитора, писателя Алексея Козлова дорогого стоит! Кстати, так уж складывалась дальнейшая моя судьба, что потом неоднократно доводилось с этими же виртуозами и совместно выступать в московских клубах, на концертных площадках.  На те годы приходится и мое знакомство, а потом уж и долголетняя дружба с нашим легендарным соотечественником Георгием Гараняном…

— С Георгием Арамовичем джазовая судьба вас в очередной раз свела на единой концертной сцене в декабре 2008-го, под занавес годичного празднования в Ереване 70-летия армянского джаза? Так сказать, ваш тенор—саксофон против гараняновского альт—саксофона?

— Да, это был незабываемый и яркий праздник для души! Мы отыграли по классической джазовой программе – начинали с «Каравана» Артемия Айвазяна и завершили «Караваном» Дюка Эллингтона. Как он играл! А ведь Георгию Арамовичу тогда уже было –74 ! Помню, как он со сцены заявил, что за свою жизнь присутствовал на многих музыкальных юбилеях, но подобного нигде и никогда не встречал – на протяжении года отмечается юбилей такого музыкального направления, как джаз. В последнем номере к нам с Гараняном , по давней традиции, присоединился и мой хороший друг, прекрасный пианист, а тогда  еще  организатор и реализатор этого чудесного проекта Левон Малхасян…

Жаль, конечно, что через год с небольшим нашего феерического виртуоза, композитора, человека-оркестра не стало. В последние годы я часто встречались с Гараняном в Москве. Помню, он с особым пристрастием относился к блюдам армянской кухни. Как-то раз специально для маэстро самолично приготовил арису. В другой раз вместе специально вылетели в Ереван к моему другу – на хаш… 

— Друзья вас характеризуют как человека, отличающегося завидным постоянством – в семье, в пристрастиях, в принципах, в приоритетах. Как же вы смогли «изменить» альт—саксофону, верность которому хранили более десяти лет?

— В начале 70-х наконец-то смог купить свой первый альт-саксофон фирмы «Шермер». Правда, на более высокий класс замахнуться не смог. Но и этот инструмент послужил мне на славу. Лишь годы спустя представился случай приобрести более классный инструмент. И не у кого-нибудь, а у самого  Дживана Гаспаряна. Дело в том, что на гастролях в США этот саксофон маэстро подарил один из его поклонников, очевидно перепутав свой презент с дудуком. Как бы то ни было, но в выигрыше оказался я! Теперь в своих грезах я мог «равняться» на своих кумиров, на всех известных альт-саксофонистов – на Чарли Паркера, Джона Колтрейна, Эддерли Кэннонболла, Георгия Гараняна, Геннадия Гольштейна…

Однако, к началу 80-х я встретил свою судьбу – свою избранницу. Переехал в Москву. Мы поженились, но так уж сложилось в то время скорых и неожиданных перемен, что работы альт-саксофониста в Белокаменной все не было и не было. Я даже подумывал о кардинальной смене профессии. И все же повезло — известный советский, а ныне и американский  джазмен, композитор Николай Левиновский пригласил меня в свой ансамбль «Аллегро», но… тенором. Пришлось проходить ускоренную «самопереподготовку» и вписываться в коллектив. Тем более, что классный инструмент они предоставляли. Побывал с «Аллегро» в США, Англии, Франции, Чехословакии, Индии, Шри-Ланке…

— Последние годы вы уже не играете ни на тенор-, ни на альт—саксофоне. Как перенесли столь кардинальные превратности судьбы?

—  Разумеется, нелегко. Я всю жизнь зарабатывал на хлеб своими легкими. Был целый мир, которым жил. Были еще цели, к которым стремился всю сознательную жизнь и… облом?! В 65 мне поставили первый стент, через пару лет – еще два. Но отказаться от мира музыки гораздо труднее, если не невозможно. Вот я и запел. Конечно же, пришлось начинать с азов вокала — в свой-то пенсионный возраст. Но почему бы и нет?! Выручает то, что многие партитуры знаю наизусть. Без ложной скромности скажу, что сегодня мой певческий репертуар насчитывает порядка полторы сотен песен. Начинал с тех, которые мне особенно близки – джаз, эстрада 60-70-х. В особом почете произведения Арно Бабаджаняна и Роберта Амирханяна. Можно сказать, презентационно  уж успел представить часть своих программ на нескольких корпоративах и днях рождениях. Энтузиастический настрой несколько подкосили ковидные ограничения, но они уже преодолеваются, а мой репертуар расширяется. Так что еще не вечер!

— Далеко не вечер. Один из своих дисков вы назвали « Мои любимые песни», есть ли идеи с названием следующего?

— Может быть, «Вероника – Вера» — по именам моей супруги и трехлетней внучки, в которой я души не чаю! Для них намерен записать, в частности, «Три года ты мне снилась» Никиты Богословского, «Как молоды мы были» Александры Пахмутовой, «Песня о далекой Родине» Микаэла Таривердиева…

— Удачи!

— Спасибо на добром слове.

Беседовал Валерий Гаспарян