Иван Агаянц. Человек, переигравший Отто Скорцени

23 апреля, 2013 - 11:14

В московском журнале “Армения и мир” опубликована интересная статья о легендарном разведчике Иване Агаянце

В давнем советском боевике “Тегеран-43” бесстрашный и привлекательный разведчик, присланный из Москвы в столицу Ирана со спецзаданием, лихо обезвреживал немецких террористов, готовивших покушение на Сталина, Рузвельта и Черчилля. Насколько кино-версия тех далеких событий  разнится от реальности, сказать трудно. Но факт: советская разведка ликвидировала немцев-террористов, а осуществил эту классическую операцию резидент советской разведки в Тегеране Иван Иванович Агаянц (правые два снимка). Человек, чье имя до сих пор с уважением произносят в спецслужбах разных стран и чьи заслуги не ограничивались тегеранской эпопеей.

Он родился 28 августа 1911 года в городе Гянджа в семье учителя, ставшего потом священником. В 1930 году переехал в Москву и начал работать в ОГПУ. В 1937 году направлен на работу в Париж, где был сотрудником торгпредства, а затем заведующим консульским отделом посольства СССР. Вернувшись в Москву в 1941-м, стал замначальника одного из отделов 1-го Управления НКГБ. После начала войны И.И. Агаянц назначается резидентом советской разведки в Иране, а в 1946-1947 годах работает в том же качестве в Париже. В середине 50-х он перестал заниматься оперативной работой, а позже возглавил кафедру спецдисциплин в Высшей разведшколе. Известно, что Агаянц свободно владел французским, персидским, турецким и испанским языками, хорошо знал итальянский и английский. Умер он 12 мая 1968 года. Сообщение о смерти генерала КГБ И.И. Агаянца американский журнал “Тайм” опубликовал рядом с сообщением о гибели Роберта Кеннеди.

КТО ЖЕ ВЫ, ГЕНЕРАЛ ДЕ ГОЛЛЬ?

В один из августовских дней 1943 года резидент советской разведки в Тегеране Иван Агаянц получил из Москвы указание срочно вылететь в Алжир с паспортом представителя СССР в комиссии по репатриации на имя Ивана Авалова и принять участие в организации представительства СССР при Национальном комитете сражающейся Франции.
Это была официальная версия поездки или, как говорят в разведке, легенда. В действительности же советскому разведчику было дано задание разобраться в том, что представляет собой возглавляемый генералом де Голлем Национальный комитет сражающейся Франции (НКСФ), каковы шансы де Голля стать лидером Франции. Необходимо было также выяснить взгляды генерала на послевоенное устройство Европы. Ну и, конечно же, поинтересоваться, чем занимаются в Алжире американская и английская разведки. Срочность задания, равно как и его важность, объяснялись просто. Через месяц-другой в Тегеране открывалась конференция “большой тройки” — Сталина, Рузвельта и Черчилля. И одним из ключевых на ней был вопрос о послевоенном устройстве Европы.
Сталин располагал достоверной информацией о том, какой виделась послевоенная Франция в Вашингтоне и в Лондоне. Ему было также известно, что американцы делали ставку на генерала Жиро и с его помощью старались прибрать к рукам французское движение Сопротивления, установить военный и политический контроль над Северной Африкой — Алжиром, Тунисом и Марокко, считавшимися колониями Франции. Главным препятствием на пути к достижению этих целей американцы считали “несговорчивого” генерала де Голля.
А потому вместе с англичанами делали все возможное и невозможное для того, чтобы, как выразился Энтони Иден, тогдашний министр иностранных дел Великобритании, “не дать де Голлю ни малейшего шанса создать единую французскую власть до высадки союзников во Франции, а тем более — сформировать правительство, поскольку тогда уже его не удастся отстранить от власти”. Все это Сталин знал. Но у него были смутные представления о самом генерале де Голле, его реальных возможностях, отношении к Советскому Союзу, США и Англии. Этот существенный пробел надлежало восполнить Агаянцу-Авалову. Вот что он пишет о встрече с де Голлем.
“...Третьего сентября 1943 года посетил генерала де Голля по его приглашению. В начале беседы он поинтересовался положением на советско-германском фронте, внимательно выслушав меня, заметил, что немцы располагают еще достаточно большими резервами. Относительно высадки союзных войск в Калабрии де Голль не без иронии отметил, что военные действия там ведутся ни шатко ни валко, поскольку, мол, “очень высокие горы”. И уже вполне серьезно продолжил, что союзным войскам впервые довелось там столкнуться с немецкими дивизиями. И хотя эти дивизии недавно подверглись в Сицилии мощным ударам, они, по-видимому, еще достаточно сильны, чтобы противостоять англо-американским войскам. Что касается Национального комитета сражающейся Франции, то де Голль весьма оптимистически оценил его нынешнее положение и ближайшие перспективы. При этом добавил, что открытие советского представительства при комитете свидетельствует о действительно дружественных намерениях советского правительства в отношении Франции, способствует укреплению единства французов и предоставляет комитету возможность решительно противостоять вмешательству американцев в его дела. Откровенно признав наличие серьезных расхождений с Жиро, генерал выразил твердую решимость добиваться отстранения от дел всех своих политических противников, в том числе и Жиро. По его словам, как раз сегодня состоялось заседание комитета, на котором принято решение при первой возможности предать Петена и его сторонников суду. “Посмотрим, как теперь они, американцы и Жиро, осмелятся привезти вишистов в Алжир”, — резюмировал де Голль... Затем он перешел к вопросу о принципах политической организации Европы после войны. Он считает, что Европа должна базироваться на дружбе между СССР, Францией и Англией. Но первостепенную роль в организации Европы должны играть только СССР и Франция. Англия же, как великая держава, имеет свои интересы главным образом вне Европы. Поэтому она должна заниматься прежде всего неевропейскими проблемами. Что же касается Соединенных Штатов, то, по словам генерала, они тоже не смогут стоять в стороне от решения международных вопросов. “Тем не менее Европа, — как бы подвел итог генерал, — должна определиться сама. Мы и вы должны организовать послевоенную Европу. Совместно нам будет легче решить и судьбу Германии”.
Уже прощаясь, де Голль познакомил меня с одним из своих родственников, молодым французским разведчиком, который недавно прибыл из Германии, где встречался с офицером, находившимся длительное время в германском концлагере в Любеке. С его слов, сын И.В. Сталина заключен в этот концлагерь. Держится хорошо, хотя подвергается издевательствам и пыткам. Со слов де Голля, имеется возможность наладить переписку с сыном И.В. Сталина через его людей. Я поблагодарил де Голля за это сообщение. И. Авалов”.
Через пару дней в Москву пришло второе информационное сообщение от Авалова. Затем третье, четвертое, пятое... Вернувшись из Алжира в Тегеран, И.Агаянц уже как руководитель резидентуры НКВД активно включился в подготовку встречи “большой тройки” и прежде всего в обеспечении ее безопасности.

ПОКА ИДОЛ ГОТОВИЛСЯ К “ПРЫЖКУ”

“Дальний прыжок”. Таково было кодовое название диверсионно-террористической операции, которая в строжайшей тайне разрабатывалась на сверхсекретной базе СС в датской столице — Копенгагене. “Мы повторим прыжок в Абруццо. Только это будет дальний прыжок! Мы ликвидируем “большую тройку” и повернем ход войны. Мы похитим Рузвельта, чтобы фюреру легче было сговориться с Америкой”, — хвастливо заявлял один из разработчиков операции, штурмбанфюрер СС фон Ортель. Упоминание Абруццо не было случайным. Название этого труднодоступного местечка в итальянских Альпах обошло всю прессу мира после того, как оттуда в июле 1943 года был выкраден и вывезен на специальном самолете “Физелер Шторьх” в Германию низвергнутый итальянцами Муссолини. Эту по-своему уникальную операцию блестяще провел штурмбанфюрер СС Отто Скорцени, которого нацистская пропаганда называла идолом германской расы. Когда в Берлине родилась идея о “дальнем прыжке”, то выбор, естественно, пал на Скорцени. Но тут идолу германской расы не повезло. Его переиграл Иван Агаянц.
...”20 ноября 1941 года, уложив в чемодан все наши вещи, мы сели в старый бомбардировщик, который должен был доставить нас в Тегеран, — вспоминала впоследствии Елена Ильинична, супруга и боевой соратник Агаянца. — Впрочем, сели — понятие растяжимое. Я, поскольку ждала ребенка, расположилась на стуле, который любезные летчики поставили в бомбовый отсек. Иван сидел по-турецки над бомболюком, что вызывало немало шуток и оживляло полет. Над Кавказом наш самолет обстреляли, но все обошлось благополучно”. Свою деятельность резидента КГБ в Тегеране Агаянц начал с того, что, детально ознакомившись с положением дел на месте, вышел к руководству разведки с предложением в корне перестроить всю работу резидентуры. “Наш аппарат, — писал он в своем донесении в Центр, — загружен работой с материалами и агентурой, которые, однако, не освещают вопросы политической разведки... Мы заняты здесь главным образом делами безопасности и контрразведки, приближающими нашу агентурно-оперативную работу к задачам наших внутренних органов”.
Инициатива резидента вызвала в Центре неоднозначную реакцию. Ведь только в самой тегеранской резидентуре насчитывалось тогда несколько десятков оперативных работников, да еще столько же в восьми подрезидентурах, действовавших в других иранских городах. И всю эту махину предлагалось заново перекроить. Под силу ли это Агаянцу, которому в то время едва стукнуло тридцать два года!? Тем не менее хотя и с некоторыми оговорками, предложения резидента были одобрены.
Получив из Центра “добро”, Агаянц провел строжайшую “ревизию” доставшегося в наследство агентурного аппарата. Многие агенты за ненадобностью были исключены из агентурной сети. Однако решение по каждому из них принималось после тщательного взвешивания всех “за” и “против”. Одновременно с “ревизией” был начат активный поиск кандидатов на вербовку. Особое внимание Агаянц уделял созданию надежных агентурных позиций в высшем армейском эшелоне Ирана. “Свои люди” появились рядом с военным министром, в армейской разведке, в других спецслужбах, среди военных советников шаха. Отныне в Москву регулярно поступала достоверная информация о планах и намерениях правительства Ирана, о высокопоставленных чиновниках, связанных с немецкой или английской разведками. Созданный Агаянцем агентурный аппарат позволил обеспечить безопасность и сохранность стратегических поставок (олова, каучука и др.), следовавших в Советский Союз из района Персидского залива.
Под плотный контроль была взята и деятельность английской резидентуры, которая, как выяснилось, занималась далеко не дружественной деятельностью в отношении Советского Союза. Возглавлял ее тогда Оливер Болдуин, сын бывшего премьер-министра Великобритании. Англичане проявляли завидную активность в наведении мостов с националистическими организациями, действовавшими в глубоком подполье на территории Советской Армении. С этой целью ими через турецко-советскую границу был выведен в Армению опытный разведчик Филипп Торнтон.
Окончание в след. номере

Подготовила Елена Шуваева-Петросян

Добавить комментарий

Plain text

  • HTML-теги не обрабатываются и показываются как обычный текст
  • Адреса страниц и электронной почты автоматически преобразуются в ссылки.
  • Строки и параграфы переносятся автоматически.
CAPTCHA
Тест для фильтрации автоматических спамботов
Target Image