Если во время прогулки по центру Москвы свернуть с Кривоколенного переулка в Армянский, взору тут же престанет великолепное здание с колоннами и небольшим садом, в центре которого виднеется обелиск. Сейчас внутри располагается посольство Армении, однако чуть более 200 лет назад трудами семьи Лазаревых это здание было построено, чтобы здесь учились армянские дети из бедных семей. Почему быстро ставшее знаменитым Лазаревское училище открыли именно в Москве, что преподавали воспитанникам и как Лазаревы заручились поддержкой влиятельных лиц империи – в первой публикации Армянского музея Москвы об учебном заведении.

В армянском национально-освободительном движении XVIII века, направленном против османского и персидского ига, Иван Лазаревич Лазарев сыграл исключительную великую роль. Дворянин и купец-предприниматель, политик и просветитель, этот дальновидный и прозорливый человек, как мало кто, знал подлинные нужды, сокровенные чаяния и боли своего народа и потому выбранная им стратегия окупилась сторицей, дав обильные всходы. Экономика и культура, полагал Иван Лазарев, взаимно развивают, дополняют друг друга, значительно крепче становятся, когда зиждутся на христианской нравственности. В новых, создаваемых Россией политико-социальных условиях, армяне, при должных общих усилиях и особенно образованных людей из своей среды, пожнут плоды как русской, так и европейской цивилизаций, принесут стократ пользу всему народу. Просвещение должно превратиться в движущую силу, импульс, пульсирующий нерв процветания армянского народа. Итак, прежде всего кадры учителей, ученых, специалистов, которые решают не все, но очень и очень многое…

В 1780-е годы Лазаревы в тесном сотрудничестве с католикосом Нерсесом Аштаракеци, пастырем, к которому они питали чувства глубокого почтения, любви, открывают армянские школы в городах России. Это, конечно же, стало возможным в результате успешных военных героических действий русской армии совместно с армянскими волонтерами, а также блистательно проведенного Александром Суворовым и Лазаревыми – близкими друзьями по жизни – переселения в российские пределы армян, греков. В частности, школы были ими открыты в Новом Нахичеване, Тифлисе. Непременное условие успеха новых учебных программ – глубокое изучение гуманитарных, естественных наук, иностранных языков. Однако благотворитель, тем не менее, вовсе не оставил, ни устно, ни письменно, решения, где быть учебному заведению… Наследники, зная его чаяния, решили организовать учебу на базе высококлассного гимназического курса, а потому Москве в планах отвели исключительное место. Выбор местоположения училища в пользу коренной столицы России был, безусловно, оправдан самим ходом Истории. Жаркие споры в армянской среде в связи с решением исполнителей воли Ивана Лазаревича, однако, долго не утихали. Оппоненты полагали, что вернее было бы выбрать юг России, где обустроились многочисленные колонии армян. Иные склонялись ко мнению, что лучше Петербурга города для учебы армянских детей не найти. Решающим аргументом стало то, что в Москве – первый российский университет, готовившийся в то время отметить свое 70-летие. В Первопрестольной читали лекции знаменитые профессора, применявшие передовые методы в педагогике. В этих стенах организовывались научные общества, музеи, издавались журналы по многим отраслям знаний. Второй аргумент основывался на жестких политических реалиях. В 1810-е годы Армения изнывала под гнетом Османской империи и Персии. С ними Россия не прекращала активных военных действий. Кавказ и Закавказье стал ареной сражений, а Москва – в центре России, и тут спокойно.

В 1811 году, за четыре года до открытия училища, Еким (Оваким) Лазаревич Лазарев обратился за поддержкой в подборе педагогов к ученому братству монахов-мхитаристов.

Монах Мхитар Себастаци, видя бесправное положение земляков, решил начать борьбу на культурном фронте, а потому учредить под покровительством Римского Папы литературно-ученую конгрегацию, ставящую целью сохранить, приумножить ценные памятники армянской культуры. Уния с Римом была средством. Себастаци стойко сносил неприятие в отношении своей позиции в самой Армении. Рим, однако, семь лет тянул с разрешением, пока Себастаци не принял католичества. Близ Венеции, где еще в 1512 году Акоп Мегапарт издал первую печатную книгу на армянском языке, Мхитар Себастаци основывает монастырь. В 1715 году после захвата Мореи турками пришлось ее покинуть. Венецианский Сенат позволил обустроить на пустовавшем после эпидемии чумы острове святого Лазаря новый монастырь. Подвижническим трудом мхитаристы перевел сотни редких научных и светских книг. Себастаци выступал за сохранение древнеармянского грабара, к тому времени остававшегося языком богослужения, малопонятным мирянам. Кропотливый труд мхитаристов изменил положение. Монахи составили грамматику, словари, организовали школы. Клочок земли в венецианской лагуне их усилиями был превращен в оазис: научно-просветительский центр арменистики хранил богатейшие рукописи, манускрипты, книги на грабаре и многих других языках. Была на острове своя типография, оборудованная по последнему слову. Они наладили издание газет, расходившихся наряду с книгами на родине. В конце XVIII века монахи основали в Триесте монастырь. Оттуда Наполеон перевел его в Вену. Император, уважая армян, расписался в «Золотой книге» монастыря: поставил подпись как «генерал Бонапарт». К концу века у мхитаристов было 14 монастырей. Воодушевленные идеей служения просвещению, культуре, Лазаревы, знавшие труды ученых монахов, ориентировались на деятельность этого братства, ставили их рвение в пример. Посетители учебного заведения подмечали много интересного и в других учебных заведениях России, Европы. Приоритет профессионализма над исповеданием веры ставился Лазаревыми во главу угла – вот базовый критерий при отборе педагогов для «фамильного училища господ Лазаревых», как прозвали его газеты тех лет.

Подбирая педагогов, Еким Лазаревич не ставил вопрос об идейных убеждениях, вероисповедании. Его интересовало, насколько глубоки их знания предмета: «В науке не принимается в соображение вероисповедание, а требуется лишь образованный человек, сведущий, честных правил и нравственности». Среди преподавателей были отобраны такие таланты, как составитель русской грамматики для армянских детей Аламдарян, Салантян, Симонов, Померанцев, Басалаев, приглашенные из Московского университета, из-за границы. Однако педагогов, когда учебное заведение «начало быть», все же не хватало. Арутюн Аламдарян, старший преподаватель армянского языка, пишет Екиму Лазаревичу: «Готов был бы взять на себя и преподавание русского языка, но нужно еще учить учеников латинскому и французскому языкам, математике и географии. Возможно ли одному лицу заниматься по всем этим предметам?».

В то время остро обсуждался вопрос о преимуществе обучения и воспитания молодежи в публичных заведениях в противовес домашнему воспитанию, образованию, получившему распространение в дворянской среде. К государственным школам этот привилегированный класс относился с недоверием и нередко даже и пренебрежением. Профессора университета, напротив же, всячески критиковали образование домашнее с их частными пансионами, где, по едкому выражению известного профессора Михаила Каченовского, «за немалые деньги наставляли лишь танцевальному искусству и французскому произношению». Училище в Армянском переулке имело все основания рассчитывать на благосклонность тех, кто стоял во главе Министерства образования империи. В 1818 году сюда приехали ректор университета Антон Антонович и попечитель Московского учебного округа князь Сергей Голицын. Высокие чины провели испытания по многим предметам и остались довольны уровнем знаний лазаристов.

В последующие годы аналогичные испытания стали собирать почтенную публику. Очевидцы описывают эти экзамены как праздник науки. В перерывах между экзаменами в саду играл оркестр. Легкая веселая музыка услаждала слух. После испытаний Лазаревы устроили для питомцев и гостей угощение, танцы.

Об училище и его первых успехах стало известно и за рубежом. Популярный французский путеводитель доводил до сведения читателей: «В Москве находятся многие здания, основанные азиатскими и европейскими народами. Некоторые из переселений заграничных сопровождаются желанием сохранить свое богослужение, наречие, обычаи, возбуждающие напоминание о стране отечественной. К ним относится поселение армянское». Вести из Москвы, в самом деле, удивляли и даже ошеломляли соплеменников. Восторженное описание армянин, посетивший Москву тех дней, заканчивает словами: «Видя соплеменных юношей, собранных из обширнейших пределов России, даже из отдаленных стран Азии, в древнюю столицу для образования умов и сердец их на пользу общества, армянский народ получает вновь нравственное возрождение».

Первым директором Лазаревы назначили преподавателя богословия архимандрита Серафима. Должность попечителя исполняли Лазаревы: сначала Оваким (Еким) Лазаревич, а с 1818 года его старший сын Ованес (Иван). Последний решает всемерно упрочить положение своего училища. «Одно красивое наружное устройство не достаточно, необходимо внутренне устройство в воспитании и образовании – это важнее всего прочего», – пишет он. Лазарев распорядился, прежде всего, составить проект Устава. Его параграфы подразумевали изучение восточных и западных языков, что было важным ввиду политических выгод Армении и России, озабоченной расширением южных пределов. Училище, по замыслу Лазаревых, могло значительно удовлетворить потребности государства в учителях, переводчиках, ученых, чья активная деятельность способствовала бы изучению пространств Азии, распространению в ее регионах верных и надежных сведений о Российской империи.

Лазаревы убеждены, что институт поможет «установить тесное духовное и политическое соединение обитателей Кавказа с прочими странами России». Другой целью, как видно из их переписки, было «доставить юношеству средства к воспитанию и образованию в науках, служащих приготовлением к государственной службе, военной и гражданской, к поступлению в университет, в академию». В Устав института, поданный на утверждение императору Александру I, Лазарев заложил положения об автономии. Его не устраивала перспектива оставаться простой гимназией в ряду заведений Министерства народного просвещения. Внутренне устройство, упрочение основ органично связано с получением льгот. В хлопотном деле основатели, однако, столкнулись с рядом трудностей.

Ованес Лазарев заручился поддержкой влиятельных лиц государства, сановников и, прежде всего, могущественного преобразователя, автора государственных реформ Михаила Сперанского, чьей дружбой семья Лазаревых дорожила. Как в годы его взлетов, так и в годы его несправедливой опалы в 1812 году, они оставались верны дружбе, едва ли не единственные… В итоге, семья добилась высокого патроната.