Идейный и поэтический заряд «Страны Наири» Ваана Терьяна послужил духовным импульсом для создания одного из величайших произведений Егише Чаренца – «Я привкус солнца в языке моей Армении люблю» из цикла «Тагаран» (1921). Чаренц создал стихотворение небывалой эмоциональной, метафорической и смысловой концентрации, в котором сфокусированы многие семантические доминанты терьяновского цикла. Он стал продолжателем традиций Терьяна, вписал в поэтику национальной лирики новые неповторимые нюансы.

Однако за пределами сравнения «Страны Наири» и «Я привкус солнца в языке моей Армении люблю» остаются многие другие патриотические произведения Егише Чаренца, имеющие множество реминисценций из поэзии Ваана Терьяна. Одна из неисследованных проблем – это отношение цикла «Тагаран» и «Страны Наири», отмечает филолог Бурастан Зулумян. Правомерность такой постановки вопроса заключается в том, что, как бы ни было оторвано содержание произведений «Тагарана» от патриотической тематики, его завершают два шедевра, посвященные родине: стихотворения «Тысяча одну рану ты видела – еще увидишь» и знаменитое «Я привкус солнца в языке моей Армении люблю». Написанные на литературном армянском языке, они контрастно выделяются от остальных произведений цикла, в первую очередь сменой темы. Если вспомнить, что в циклах Чаренца, как и Терьяна, случайных произведений не могло быть, и все подчинялось единому замыслу, то включение этих стихотворений в цикл говорит о том, что замысел цикла иной, нежели его создание в подражание стилю Саят-Новы.

Уже в «Уличной щеголихе» символический образ родины, который создавался в отдельных произведениях цикла, а также и в поэмах, занимал небольшое, с точки зрения объема, но идейно значительное место, достиг своего целостного завершения в «Тагаране». Содержательной и идейной кульминацией цикла и патриотической темы в целом явилось выдающееся произведение армянской поэзии стихотворение «Я привкус солнца в языке моей Армении люблю». Завершение «Тагарана» именно этими произведениями обобщает образ Родины в поэтическом полотне, где красочные, мыслительно всеобъемлющие метафоры и понятия воссоздают духовные первоосновы родины. Многочисленные интертекстуальные связи со «Страной Наири», несомненно, свидетельствуют о том, что цикл «Страна Наири» был поэтическим импульсом и творческим первообразом для «Я привкус солнца в языке» в конкретно-лексическом отношении. Однако не только этого отдельно взятого стихотворения, но и в целом – «Тагарана», но уже в идейном плане. Чаренц не пошел по пути воспроизведения своей «Страны Наири», подобной терьяновскому. Он как демиург обозревает все времена и пространства, в образе наирийского поэта соединяет эпохи, доведя до Саят-Новы, который вручает ему, Чаренцу, свой саз.

Эти переклички и продолжение терьяновских интенций образа поэта, находящегося в самой болевой точке экзистенции народа, мы находим также в произведениях исторической тематики парадоксального и многопланового цикла «Уличная щеголиха», состоящего всего из семи баллад, но чрезвычайно богатого новыми и разнообразными темами. Во второй балладе – парадоксальный скачок с бытового уровня современного мира в легендарную древность, где в противоборстве личностей (Ара и Шамирам, а шире – народов) поэт ищет ответы на вопросы о продажности и преданности, о страсти без любви (параллель уличной щеголихи и Шамирам), когда поражение не означает победы противника, а ценой смерти достигается нравственное превосходство. В субъективно-лирической проблематике начинает высвечиваться глубинный план – историософский, символический. Подобно Александру Блоку, который в своем цикле «На поле Куликовом» осмысляет судьбы родины через исторически значимые события, Егише Чаренц символическим языком говорит не о женской или человеческой морали, а о нравственном величии народа, поверженного и поруганного. С этого стихотворения и начинается репрезентация Чаренца как наирийского поэта, интенции идущей опять же от Терьяна, созидание символического образа родины, первоистоком которого является цикл «Страна Наири».

Называя себя поэтом страны Наири, лирический герой Чаренца демонстрирует свою духовную преемственность, восстанавливает связь времен: древней, времен Ара и Шамирам, и новой страны. Со свойственным ему масштабом поэт размыкает, казалось бы, узкую тему пошлой, низкой жизни в историко-мифологическую перспективу, бытовой план накладывается на исторический, создавая сложную систему поэтических ассоциаций.

Карнавальной стихии, маске, символизирующей мертвую и профанированную сущность уличной щеголихи (или Шамирам), противостоит идеал и живая душа поэта (Ара, Родина). Он, поэт, и знает, что в этом мире истинна только «целительная светозарная ложь» (по Терьяну – греза).

В «Уличной щеголихе» тема родины (Наири) и образ наирийского поэта не менее значительны, они помогают раскрыть гораздо более глубокую тему национальной судьбы, создать обобщения и параллели. От имени поэта страны Наири («Ужас катастроф») он предрекает гибель «их» миру, отрекается от «сладкой и голубой цепи» прошлого, которое превратило душу поэта «в гнойную мечту». Звучит не только воодушевление переменами, восторг разрушения, но печаль и сожаление о потере красоты этого мира, «усеянная звездами душа» поэта также повержена.

Подобным же трагизмом, мыслью-страданием исполнен цикл Александра Блока «Родина» (1907-1915 гг.): цикл «На поле Куликовом» был напечатан впервые в 1909 году в альманахе «Шиповник», но известность получил лишь в 1915-м после публикации сборника «Стихи о России».

Это были тревожные годы и для России, и для Армении, стоящей у гибельной черты; они побуждали к раздумьям и сомнениям по поводу дальнейших судеб родины. Нельзя думать, что есть какие-то прямые взаимовлияния, определившие некую сходность настроений циклов Терьяна и Блока. Терьян жил в Москве в эти годы и общие поэтические настроения тех лет неизбежно коснулись его.

В обоих циклах создан интимно-лирический задушевный образ Родины, с характерной общей интонацией раздумья, противопоставлением черной, нищей, поруганной родины с ее прекрасной сущностью. У Блока: избы серые и цветной плат до бровей, расхлябанные колеи и прекрасные черты. У Терьяна: села убогие, песни заунывные, но видение – волшебное, родина – скорбная. Блок шел от осмысления исторических тем и исторических судеб России («Куликовская битва» стала новой вехой в его поэзии) к символическому образу Родины. Терьян намеренно отходит от конкретных исторических фактов, посредством абстрактных сущностей создает символический, безгранично смыслонасыщенный образ своей земли. Но для обоих поэтов очень важна тема пути, сыгравшая теургическую роль в идейной структуре поэзии и Терьяна, и Блока. В патриотических циклах идея пути и судьбы поэта, и тема пути и судьбы Родины сливаются в единую точку, таящую в себе как возможность полного взлета и развития, так и трагической гибели.