«Сколько же слез нужно вобрать в себя, чтобы быть таким соленым?» – спрашиваю я озеро Ван. Оно молчит, тихое и умиротворенное, лежит в чаше гор, среди которых выделяется Сипан. «Соп-хан», – говорят курды и турки. Да, для них хан, а для армян – символ их прародителя – Айка.

Благодать, спустившись с Арарата, окунуться в озеро Ван. Натруженные мышцы в мягкой соленой воде расслабляются и восстнавливаются. И вот, через час ты чувствуешь, что готов снова шагать на вершину.

До озера мы добрались к вечеру. Было решено большинством голосов нашей команды, что ночевать будем прямо на берегу, разбив палаточный лагерь, о чем не пожалели и даже те, кто хотел остановиться в гостинице.

Пока разгружались – вещей-то много:  палатки, спальники, чайники, арбузы, – озеро  утонуло в кромешной тьме, став еще загадочнее и мистичнее. Курды, а они здесь живут в большинстве, не купаются в Ване, тем более, ночью: армян здесь практически не осталось после геноцида, но, черт подери, живуча их легенда о ванском чудовище, обитающем в озере.

Каждый раз, оказавшись здесь, я рассказываю историю о находчивом армянине, который, приехав в Ван, зашел в воду по шею и начал истошно кричать и отбиваться. Растерянные курды на берегу не могли понять, что происходит. Но никто не решился зайти в воду. А армянин «отбился» от невидимых сил, вышел из воды, исцарапанный весь, с кровоточащами ранами, и на немой вопрос курдов ответил: «Вани дэв», то есть «ванское чудовище». Дэв, что на армянском, что на курдском имеет один и тот же смысл. Ну, вы поняли, что он сам себя исцарапал, дабы напугать тех, кто живет сейчас на потерянной армянами земле.

На небе появилась огромная красная луна – еще тот светильник, никаких фонариков и ламп не нужно. Вода была теплой, песок мелким и нежным. Ребята дружно разбивали палатки, а несколько человек решили спать в мешках прямо на берегу. Но, прежде чем погрузиться в сон, мы, поприветствовав ванское чудовище, полезли в воду. Есть особое таинство в ночном купании – ты беззащитен и полностью доверяешь природе, и она принимает тебя. Не раз убеждалась в этом – и в восхождениях, и в походах, и, вот, сейчас.  Казалось, мы идем по мягкому ковру, погружаясь в теплое молоко. А утром на этом же месте мы обнаружили множество торчащих из песка острых камней, похожих на маленьких дикобразов. Как, каким образом они не попались на нашем пути во время ночного купания – осталось загадкой.

Хорошо спать в мешке на берегу Вана, вдыхая соленый воздух. Это озеро – уникальный природный памятник: оно настолько солёное, что в нем водится только одно живое существо – рыба тарех, которую мы с удовольствием и попробовали утром. Небольшая по размеру, она ужаривается так, что становится хрустящей, и можно ее есть с косточками. Да, и солить не нужно.

Еще рядом с озером живут ванские кошки с разноцветными глазами, вернее, жили. Они умеют плавать, ловят эту самую рыбку, но встретиться с ними нам не посчастливилось. Говорят, что популяция «вану кату» настолько сократилась, что можно увидеть только в питомниках.

В сердце озёра находится остров Ахтамар – дорогое для всех армян место, духовный центр. Добраться до него можно на катере или лодке. В сувенирном магазинчике на станции и на острове продаются фигурки ванских кошек. Да, это символ места.

На станции много народу – все хотят посетить Ахтамар, который сейчас пребывает в статусе музея. Поэтому покупается билет на лодку, а потом, уже на острове, – входной билет в «музей». Но есть в этом нелогичность: например, что делать человеку, который купил билет на катер, но на острове решил не тратиться? Придется ему сидеть на пристани и дожидаться очередной лодки, пока другие гуляют по Ахтамару.

На станции ко мне подошла армянка, заслышав, что в нашей компании разговаривают то на русском, то на армянском. Она поинтересовалась на хорошем русском, откуда мы. Приятно удивилась, что наша интернациональная команда – русские, армяне, иранцы, украинцы – из Армении. Рассказала о себе: родом из Вана, замужем за турком-бизнесменом, поэтому жила в разных странах, в том числе и в России, и в Иране, знает пять языков. Конечно же, следуя традициям армянского гостеприимства, она попыталась заманить нас к себе в гости, но, к сожалению, мы вынуждены были отказаться – не успели бы посетить все места, которые запланировали.

На острове Ахтамар можно увидеть церковь Святого Креста (Сурб Хач). Внутри храма очень много фресок, а снаружи – уникальные барельефы. Поразили обезображенные лики святых – у многих были черным замазаны глаза. Возникло ощущение, что турки не хотят, чтобы наши агнцы смотрели на них.

В храме, преклонившись перед алтарем, я расплакалась. Сколько минут это длилось, не могу сказать, но когда подняла голову, увидела окруживших меня неравнодушных армян.

Они приехали из разных стран и смотрели с недоумением на плачущую женщину, явно не армянской внешности.

Один из мужчин спросил на армянском:

– Хай ес?  (Вы армянка?)

Я ему ответила на армянском:

– Воч, рус ем, байц Хайастанум апрум! (Нет, русская, но живу в Армении).

Это ещё больше их поразило. Они начали расспрашивать уже на русском, как там в Армении. Потом я им рассказала о нашем долгом путешествии и восхождении на гору Арарат. Расстались мы тепло, по-родственному, с ощущением, что у нас есть общий очаг – Армения

А когда я подошла к месту, где зажигают свечи, поняла свою оплошность: здесь их не продают, нужно было привезти с собой…  Но сожалеть мне долго не пришлось: подошёл тот самый разговорчивый армянин и без слов протянул две восковые свечи.

Мы молча зажгли свечи. Стояли и смотрели на огонь. Каждый думал и молился о своем, казалось, личном. Но незнакомец неожиданно сказал: «Спасибо! Армения и Россия вместе». Честно, меня его слова поразили. Я не нашлась, что ему ответить, а он продолжил мысль: «Не в такую Америку я переезжал в «девяностых»! Многое изменилось с тех пор…»

В последнее время антироссийские настроения в Армении процветают, и мне часто в соцсетях достается за прорусскость в большинстве случаев от тех армян, которые живут далеко от исторической Родины, но наверняка знают, как жить стране и куда двигаться. И я снова прослезилась: честно, устала от травли в соцсетях, а кому-то доказывать, что я более двадцати лет живу в Армении и не уезжала даже в самые трудные времена, никому не хочется.

– Спасибо, что вы есть, настоящий армянин из Спюрка! – сказала я ему, и мы тепло попрощались.

Я присоединилась к команде. Мы еще немного погуляли по острову. Катер дал гудок – пора возвращаться.

Плыли мы молча: было грустно, будто бездна разрасталась в груди. После Ахтамара мы отправились к Ванской крепости – огромному остову былого величия. Рядом с крепостью располагался армянский район, руины которого я видела собственными глазами в 2013 и 2014 годах, но сейчас и их сравняли с землей.

Попрощались мы с Ваном около дверей Мгера – мифического бога Солнца. Он до сих пор со своим войском находится взаперти в белой скале, которую называют Вороньей. Обещал выйти, когда мир изменится в лучшую сторону, но увы, до сих пор там.

Елена Шуваева-Петросян